Романы под царским скипетром

Вот уж поистине ревностные служители некоего, ведомого лишь им двоим, культа! Даже в письмах они не разделяют себя, оба – единое целое, и оба веруют в исключительность любви, внушённой им самим Господом Богом. И невероятно тем счастливы.

Напутствие великого сказочника

Год 1866-й после стольких страданий принесёт счастье датской принцессе – Дагмар вновь станет невестой. И женихом будет наречён брат её незабвенного Никса – великий князь Александр Александрович.

И Александр, поначалу так скептически воспринявший любовные восторги старшего брата, сам не избежал чар обворожительной принцессы.

Копенгаген. Отсюда лежал путь на корабле принцессы Дагмар в Россию. Фотография Л.А. Черкашиной. 2004 г.

Ясным сентябрьским днём датская принцесса покидала своё королевство. На набережной в Копенгагене, в старом порту, где близ причала покачивались на морских волнах датский корабль «Шлезвиг» и русская яхта «Штандарт», пришли проводить красавицу-невесту тысячи горожан, и среди них был великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен. Принцесса узнала его, остановилась и протянула доброму волшебнику свою изящную царственную ручку.

Из старого лебединого гнезда между Балтийским и Северным морями, что зовётся Данией, выпорхнул лебедь со славным именем…

Цесаревна Мария Фёдоровна. Фотография. Конец 1860-х гг.

У Андерсена на глаза навернулись слёзы, и он горестно вздохнул о судьбе юной принцессы, ведь та ехала в неведомую ей страну:

«Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку… Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней!

Говорят, в Петербурге блестящий Двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия, и с ней не будет никого, кто окружал её раньше…»

Под раскаты салюта военной императорской эскадры Россия встречала свою будущую императрицу. Не пройдёт и года, как в мае 1868-го небо над Петербургом и Царским Селом вновь озарится вспышками праздничных фейерверков – у великой княгини Марии Фёдоровны, принявшей новое имя вместе с православной верой, родится сын, продолжатель царской династии, наречённый Николаем. Никакого другого имени у августейшего малютки и быть не могло, – память о почившем в Ницце цесаревиче была ещё так свежа и болезненна…

Венчание великого князя Александра Александровича с Марией Фёдоровной. (Справа от священника – Александр II с супругой Марией Александровной). Художник М. Зичи. 1867 г.

Великий князь Александр Александрович нарёк сына в честь старшего брата, которого любил, по собственному его признанию, «больше всего на свете». Невероятное совпадение: царственный младенец станет полным тёзкой своего несчастного дяди – Николаем Александровичем Романовым. И даже в будущем присовокупит к монаршему титулу и его, несостоявшийся, – Николай Второй.

1866-й – пролог встречи двух восемнадцатилетних красавиц: Марии и Екатерины. Именно с этого года, желали они того или нет, жизненные пути их будут тесно соприкасаться, и всякий раз подобные «сближения» станут наносить каждой из них новые сердечные раны.

Тайная семья

Тогда их разделяла огромная пропасть – великая княгиня, будущая царица, и фрейлина императрицы, возлюбленная Государя. Вряд ли в первые месяцы жизни в августейшей семье цесаревна Мария Фёдоровна слышала что-либо о своей сопернице.

Нет, княжна Долгорукова вовсе не желала распространять свои чары на её супруга, великого князя, она претендовала на большее – на… русский трон. Не для себя – для своих будущих наследников.

Правда, такой поворот событий поначалу казался мифическим. Вернее, о нём Мария Фёдоровна и не задумывалась, хотя первые признаки раздора в царской фамилии уже появились…

Время шло. В великокняжеском семействе появлялись на свет дети: вслед за Николаем в мае 1869-го у Марии Фёдоровны родился сын Александр (у младенца была недолгая жизнь); в апреле 1871-го – Георгий; в марте 1875-го – Ксения; в ноябре 1878-го – Михаил… И последней появилась на свет в июне 1882-го дочь Ольга, единственное порфирородное дитя, – она родилась, когда её отец был уже увенчан царской короной.

Во второй, сокрытой от сторонних глаз, семье Александра II также рождались дети – тайная связь не замедлила принести свои земные зримые плоды: в один из апрельских дней 1872 года покои чопорного Зимнего дворца огласились младенческим криком: на свет явился мальчик, наречённый Георгием. В его жилах текла кровь Романовых и Рюриковичей, великих князей Черниговских и Московских. На следующий год родилась дочь Ольга, затем – сын Борис (умерший в младенчестве). И следом – младшая Екатерина.

Александр II с супругой-императрицей Марией Александровной в день серебряной свадьбы. 1866 г.

Александр II был нежным отцом, о чём и свидетельствует сам в письме к княжне, вспоминая день, когда маленькая Оля (по-домашнему Oly) «была такой милой в своей постели и также у меня на коленях, когда я давал ей суп, который она ела с большим аппетитом. <…> Гого (Георгий) был очаровательным, говоря с кучером и отправляясь в коляске с нами».

О детях отец-император особо тревожился, будучи на театре военных действий русско-турецкой войны, а значит, и в опасности: «Надиктованное дорогим пупусей (Георгием) порадовало меня как обычно, привязанность, которую он нам выказывает с самого рождения, поистине трогательна. Храни, Господь, для нас его и Олю, чтобы оба продолжали быть нашей радостью».

На другой день – новое письмо: «Доброе утро, дорогой Ангел моей души, я спал хорошо и переполнен любовью и нежностью к тебе, моя обожаемая маленькая жёнушка… Ох! Как я вспоминаю наши славные послеобеденные часы, когда дети любили спускаться ко мне и рассказывать тебе о чём-нибудь перед тем, как выпить своё молоко. Меня так и тянет к вам. Дай нам Бог вернуться поскорее!»

Переписка между возлюбленными не прерывается ни на день. И вот в ней появляются новые участники: княгиня Юрьевская посылает письма детей, вернее, записывает их нежные слова к отцу-императору, что не могло не радовать и умилять Александра. Увы, те детские письма с надеждой на скорую встречу с любимым папа, канули в Лету…

Зато известно письмо императора, полное боли за Россию и доверия к своей избраннице: «Господи, помоги нам окончить эту войну, обесславливающую Россию и христиан. Это крик сердца, который никто не поймёт лучше тебя, мой кумир, моё сокровище, моя жизнь».

Да, Александр делится со своей Катей «державными трудами» – делами в государстве, вопросами внешней политики – всей тяжестью незримой «шапки Мономаха», венчавшей его седеющую голову. А княжна внимает ему и порой даёт дельные советы, явно польщённая откровениями венценосца.

Когда с ней гетман забывает
Судьбы своей и труд, и шум,
Иль тайны смелых, грозных дум
Ей, деве робкой, открывает?
И дней невинных ей не жаль…

Верно, те чувства, что владели пушкинской Марией, не были чужды и княжне Кате. Особенно в минуты доверительных бесед с коронованным любовником.

Александр II с княгиней Екатериной Юрьевской и детьми: сыном Георгием и дочерью Ольгой. Конец 1870-х гг.

…Так уж совпало, что в 1878-м – знаменательном для России году победоносного завершения войны с Турцией – обе, и великая княгиня Мария Фёдоровна, и княжна Екатерина Долгорукова, разрешились от бремени здоровыми младенцами.

Таинственная незнакомка

История хранит необычный символ противостояния двух соперниц – живописный. В своё время картина Ивана Крамского «Неизвестная» наделала немало шума в обществе, представ впервые в марте 1883-го в Императорской академии наук на выставке художников-передвижников. В красавице-незнакомке, изысканно одетой и гордо восседающей в открытой дорогой коляске, что на минутку остановилась на Невском против дворца, зрителям чудилась… княгиня Екатерина Юрьевская.

Неизвестная. Художник И. Крамской. 1883 г.

Картина-загадка. Нет, в чертах лица странной красавицы особой схожести с княгиней не замечалось. Но величественная стать, но отстранённо-надменный взгляд тёмных глаз, то ли с поволокой, то ли с затаённой печалью, чуть трагический излом бровей, но чувственные губы и само элегантное одеяние, известное при редких выездах Юрьевской в свет (бархатная шляпка с перьями, отороченное мехом пальто, кожаные перчатки тончайшей работы), но драгоценный браслет – всё выдавало её, любовницу царя!

Да и фотография 1880-го, где она, Светлейшая княгиня Юрьевская, в очень схожем наряде – в элегантной шляпке и пальто-накидке, усеянном атласными бантами, – умильно взирает на четвероного царского любимца, что улёгся у её ног, будто приоткрывает завесу тайны.

Княжна Екатерина Михайловна Долгорукова с любимцами-псами. 1870-е гг.

Искусствовед Ирина Чижова, знаток светского этикета, повествует о другом обнаруженном ей любопытном факте: «…И вдруг в одном журнале мне встретилась репродукция с картины Литовченко с изображением Александра II на манёврах. Рядом с ним сидит его морганатическая супруга, и на ней такой же костюм и шляпка, как на портрете у Крамского».

Историки моды «рассекретили» наряд молодой дамы: «Шляпа „Франциск“, отделанная изящными лёгкими перьями, „шведские“ перчатки, сшитые из тончайшей кожи, пальто „Скобелев“, украшенное собольим мехом и синими атласными лентами, муфта, золотой браслет – всё это модные детали женского костюма 1880-х, претендующие на дорогую элегантность». Однако сделали и несколько парадоксальный вывод: «Кодекс неписаных правил исключал строгое следование моде в высших кругах русского общества», – следовательно, и незнакомка, представшая на полотне Крамского, вряд ли могла принадлежать к высшему свету. И всё же кто она, эта «Русская Джоконда»? Давняя интрига и по сей день не даёт покоя пытливым умам.

Фотопортрет княжны Долгоруковой в доме её немецкой правнучки Клотильды фон Ринтелен в Висбадене.

Ирина Чижова провела своё исследование и нашла убедительнейшие доказательства: изначально «Неизвестная» должна была стать портретом княгини Юрьевской, но после трагедии на Екатерининской набережной Крамской вынужден был отказаться от прежнего замысла, изменив черты лица особы, в одночасье ставшей вдовой и попавшей в немилость к августейшему пасынку Александру III. Ведь картина, начатая ещё в царствование Александра II, завершена спустя два года после его гибели.

И ещё одно «за» в пользу версии Чижовой: в Висбадене, в доме Клотильды фон Ринтелен, немецкой правнучки русской княжны, мне довелось видеть незнаемую прежде фотографию Екатерины Долгоруковой. Старый снимок, украшавший гостиную, зримо напоминал незнакомку с шедевра Ивана Крамского: тот же взгляд, тот же гордый поворот головы и водружённая на ней элегантная шляпка.

При жизни самодержец любил совершать прогулки в открытом экипаже (схожем с тем, что изобразил на полотне художник) вместе со своей Катей. В одном из писем Александру сохранилось её интимное признание: «Я обожаю управлять твоим кабриолетом, прижимаясь вся к твоему красивому телу, которое моё – так бы всего и съела».

Не отказалась от любимой забавы пара и после венчания. Александра II и Светлейшую княгиню придворные могли часто созерцать в Царском Селе, вместе в одной коляске, не ведая о тайной свадьбе императора и поражаясь дерзости и смелости княгини Юрьевской.

Что стыд Марии? что молва?
Что для неё мирские пени,
Когда склоняется в колени
К ней старца гордая глава…