Манкая

– Нет. Больше не могу. Очень вкусный теплый салат. Ты говорил про десерт. Можно?

В другое время Широков обрадовался бы Юлькиному прямо высказанному желанию, но сейчас у него тут кризис небольшой намечался!

– Конечно, можно!

Юля опустила меню и внимательно посмотрела на Митьку, тот придвинувшись ближе, выдумывал, как подать знак козлу Кирочке. Самым простым и приятным для Митьки решением было бы отодвинуться и дать Юльке увидеть всё это безобразие, но он знал наверняка, что ей будет очень больно, потому и берёг ее, прикрывая одновременно и ненавистного мужика.

Телефон! Митька вытащил телефон и набил сообщение Вере Стрижак.

«Парень, десятый столик. Подойди и попроси посмотреть на нас! Срочно!!!!»

– Юль, так что с десертом? Малина? – Широков нервничал, а Юлька странно спокойно кивнула ему и уставилась в окно.

Митька воспользовался тем, что она ничего не видит и обернулся на Киру. Вера Стрижак стояла рядом с его столиком. Кирюша с выпученными глазами смотрел на жену и Широкова. Потом дернулся и потянул Олесю за руку. Красотка капризничала, но неверный муж шепнул ей что-то и она встала: грозная, гордая и прямая. Обиженная!

Они ретировались, Митька выдохнул, а Юля обернулась и посмотрела прямо в глаза Широкову.

– Они ушли? – ах, вот оно что…

– Видела?

– Да.

Вроде ответ простой, всего две буквы, а сказали они Широкову гораздо больше, чем он готов был услышать. Знала. Она все знала. И о муже своем кобельском, и о том, что ушел он не на работу, а к любовнице. В день годовщины собственной свадьбы, оставив жену одну на лестничной площадке.

– Ты знала все? Юль?

Она глаз не отвела, а честно призналась:

– Знала, Мить

Вот понимал Широков, что ей сейчас нужно теплое слово, поддержка, а все равно не смог подавить в себе обиды и горечи.

– Тогда почему? Почему ты терпишь все это? Зачем, Юль?! Супружеский долг?! Знаешь, это ни в какие ворота не лезет! Ради кого, а? Вот ради этого…. – все же сдержался и не дал поганому слову вылететь.

– Ты не понимаешь…– она еще и объяснять что-то пытается?!

Митька треснул кулаком по столу.

– Не понимаю и не пойму никогда! Это что? Всепрощение? Настолько любишь его, что готова терпеть все это?! Юлька, ты человек вообще?! – повернулся спиной к поникшей московской напасти и пошел.

Правда остановился и выдал:

– Я бы никогда не изменял тебе. Потому, что люблю, – и ушел.

Юленька посидела, утопая в прострации и леденея от мысли, что Митя знает о ее беде и о ее же глупости. Должно быть, теперь он разлюбит ее и поделом. Потом поднялась и позвала Юру, официанта. Попыталась попросить счет, а Юра обиделся и сказал, что за счет заведения, как гостю Дмитрия Алексеевича.

Не в состоянии спорить и вообще говорить, Юлька метнулась к выходу. Кое-как натянула шубку в гардеробе и выскочила на улицу. Там она поймала такси и уехала домой.

В квартире тишина и одиночество. Осязаемое. Вот прямо бери руками и ешь, набивая щеки. Хлебай полной ложкой свои разбитые надежды, унылую жизнь и предательство. Осела москвичка наша тяжелым, нарядным кульком на пол, прислонилась спиной к входной двери, да и замерла. Никакого протеста, бунта и подобных мыслей. Просто думала она о себе самой. Редкий случай.

Сколько так сидела, непонятно. Темнота и ужас. И ведь поди ж ты, если бы не при Мите все это произошло, она бы так не убивалась. А тут вдруг посмотрелось ей на все это его, Широковскими глазами. И ничего хорошего не увиделось. Прав Митя, во всем! Не человек она, а пыль под ногами. Топчут, валяют в грязи, а она терпит и надеется. И все это только ради слов: «Я тебя люблю» от Киры. А слова его лживые насквозь. Ведь соседи все как один говорят о нем дурно. Дава, так тот вообще бил ее мужа, и понятно почему. А она? Неужели из-за нее Кирилл стал таким? Потому, что потакала ему во всем и прощала тогда, когда следовало проявить несогласие? Это все она виновата!

Шаги чьи-то за дверью. Остановились. Звонок. Юле не хотелось вставать, открывать…да и жить ей сейчас не хотелось. Звонок повторился, еще и стуком в дверь дополнился.

– Юлька, я знаю, что ты дома! Открой! Открой немедленно или я дверь на фиг высажу! – Митя ругался.

А Юле слышались в его голове вовсе не злость и обида, а кошмарный испуг и волнение. За нее боится? Переживает? Вот стоит за дверью умный, сильный, красивый человек и боится за нее, никчемную Юльку?!

Взметнула ее с пола непонятная сила, и она же заставила распахнуть дверь и встретить горячий, тревожный взгляд Мити.

– Жива, слава Богу! Юлька… – шагнул Широков в темноту дома, дверь за собой захлопнул и обнял Юльку крепче некуда. – Прости меня. Ну, дурак я. Сболтнул сам не понимаю что…Юль…

А ей не до слов совсем. Горячее дыхание Митьки обожгло, руки крепкие упасть не дали и спасибо. Сама Юлька потеряв голову, крепко обняла Широкова и попросила.

– Митя, поцелуй меня, пожалуйста. Ты только не спрашивай ничего, ладно?

Он и не спросил. Зарылся руками в ее волосы, приподнял к себе ее лицо и поцеловал крепко и жадно. Юлька сама ответила горячо и едва на ногах удержалась. Если бы не Митькины руки, стальным кольцом обвившие ее тело, она бы просто рухнула. Он же почувствовав ответ ее, принялся целовать еще крепче и сдерживать себя перестал. Прижал ее к стене, не вырваться, и дал волю…чему? Любви своей ненормальной, страсти, желанию… А Юлька, не таясь уже от себя и не скрываясь, приняла простую истину – Митя ей очень нужен. Ну, как воздух…или солнце.

Если бы даны были им обоим хотя бы пять минут, то стали бы оба единым целым. Судьба-злодейка распорядилась иначе и ворвалась злокозненно в их радость противным телефонным звонком. Сначала на мобильный Юльки, а потом и на домашний.

– Юль, не отвечай, прошу… – руки его уже тянулись к застежке ее жемчужного платья, а Юлька пыталась расстегнуть пуговицы его формы. – Пусть катятся ко всем чертям.

– Ага… – после ее этого «ага», получила она горячий поцелуй в шею и в ухо.

С судьбой фиг поспоришь, точно говорю. На домашнем включился автоответчик и голос Киры прозвучал приговором:

– Юль, малыш мой любимый, я скоро буду. Еще пара часов и мы вместе!

Вот и всё… Юльку сразу отпустило, а Митя, все еще держал ее в руках, правда, понимал, что все кончилось не начавшись.

– Я не могу… Мить… Если все так будет, то чем я лучше Кирилла? Зачем тогда все?

Митька этих слов и ждал от нее. Правда, ответа на них не подготовил, потому и сказал первое, что на ум пришло:

– Одно скажи, ты ведь меня сейчас хотела, а не ему мстила? – Обидел ее словами своими, да поздно уже, улетели те слова и поймала их Юленька.

– Не говори так, Мить. Я бы никогда… Ты достоин большего и лучшего, чем я.

– Ты тоже, Юлька. Просто пойдем ко мне и все. Останься у меня и … я никуда не отпущу и никому тебя не отдам, – Митя уткнулся в ее шею и вдыхал жадно аромат любимой женщины.

– Так нельзя. Понимаешь? Это…не по-людски.

– Юль, я тебе дорог? Хоть немного? Ответь уже…

– Митя, пожалуйста, не мучай ни себя, ни меня и уходи. Забудь. Не нужна я тебе. Я … – и заплакала.

– Нет, Юль, только не плачь, – Митька принялся целовать мокрые ее щеки,– Все будет хорошо! И мне нужна только ты и никто другой. Поняла?