Манкая

– Митя… – Ну, вот такого ее взгляда Митька вынести не смог и отпустил, а что делать?

– Ты куда сейчас?

– Я бы хотела просто погулять. Одна.

Митька намек понял, но не мог не попытаться.

– Поедем в «Ярославец»? Мне очень надо там быть, Юлька. Я усажу тебя за столик, выдам ноутбук и книжки. Могу с картинками. Ты сиди себе и сиди. А я … Ну… Поедем?

Ожидаемо она отказалась, но самым приятным для Митьки образом.

– Спасибо. Я хотела бы одна… Прости, – и обняла так трогательно.

– И куда ты пойдешь, Юлька? – Митька обнял в ответ.

– Очень хочу позавтракать где-нибудь, а потом к себе в студию. Мне там хорошо и спокойно.

– Вчера ты говорила, что тебе в «Ярославце» хорошо.

Напрасно он про «вчера». Юля выпуталась из Митькиных рук и растерялась.

– Ладно, – тут же сдал позиции кавалергард. – Иди. Но пиши мне, ладно? Все время пиши.

– Митя, я не могу отвлекать тебя от работы.

– Если не буду знать, что с тобой, все равно буду отвлекаться, Юль. Так что давай, возьми ответственность.

– Хорошо, – и вот уже улыбается и светится…

– Тогда, иди, пока я не передумал. Беги, Юлька, – приоткрыл дверь перед ней, словно птичку на волю выпускал.

Она и выпорхнула. Обернулась к нему, сияющая, и помахала рукой.

Глава 17

Москвичка наша, полная разномастных эмоций, не спеша двигалась в сторону своей студии. По дороге купила для себя завтрак – булочку с корицей и стакан кофе. Несла бумажный кулечек в руке и чувствовала себя изгоем. Правда не подумала, что она сама себя выгнала из дома, а Митя поцеловал ее и позвал с собой. Он, уверена была Юля, готов был сам идти с ней куда угодно, и ей не было бы одиноко. Да вот беда, Юлька сама себя начала изгонять. Не заслужила она Митиной любви, не может она с чистой совестью смотреть в глаза мужа и соседей.

Давид часто говорил ей, что она святая. А какая она святая, если вчера позволила себе обнимать мужчину пока мужа дома не было. И совсем неважно, что Кирочка в это время был с другой женщиной! Юлька сама согрешила…ну, почти согрешила. Нет, все же согрешила!

А что вы ждали от Юльки? Она такая, правильная. Вот после краткого умопомешательства и мгновения удовольствия, стала пожирать саму себя, обвиняя во всех смертных грехах. Добилась таки дипломированной психолог от самой себя депрессии и отчаяния. В студии своей, едва раздевшись, упала на стульчик и заплакала. Ее вкусный завтрак так и остался нетронутым. Краем уха Юлька слышала писк телефона, вероятно, писал Митя…или Кира. Неважно… Впрочем, она ответила обоим, понимая, что не отстанут. А Митя еще и приехать может. Напрасно сказала она ему, куда пошла.

Часы шли, Юлька пожирала саму себя, булочка черствела, а кофе леденел. Она, все же, встала и принялась наводить порядок на стеллажах и столах. На одной из полок приметила свою старую работу – вязаную куколку с длинными нитяными волосами рыжего цвета. В синей юбочке. Глазки у куколки до того были наивными, что Юлька невольно сравнила себя с этой вот чудесной поделкой.

Вязала она игрушку еще будучи студенткой. Отец умер, и она, оставишь одна, занималась любимым делом. Не была связана узами, обязательствами и жизнь представлялась ей открытой книгой, в которой она, Юлька, напишет свою судьбу сама и судьба та будет счастливой. И встреча с Кирочкой казалась ей самой яркой из глав той открытой книги, самой успешной и радостной. Дурочка! Как же так вышло с ней, а?

Злиться Юлька не злилась, но вот после слез проснулась некая решительность, и подумала Юля, что продолжать жить так, как жила, не может. Не желает она портить книгу свою открытую длинным списком имен любовниц собственного мужа. И сама не хочет вписывать туда имя Мити, как тайного воздыхателя. Впрочем, сейчас о Мите думалось меньше всего, как ни странно.

Диалог! Необходим открытый, искренний диалог с мужем. Если Юлька настолько плоха, что тот ищет общества других женщин, так может он скажет ей об этом? Ну, а Юля попытается объяснить, как ей больно от его лжи и предательства. Да, предательства. Юльке удалось высказать это слово мысленно.

Еще часа два решалась она пойти к Кириллу и поговорить. И решилась таки. Вот, молодец! Скрутилась в момент, заперла студию и бросилась домой. Правда, решимость ее слегка пошатнулась у подъезда. Страшно все же.

Но пошла…Отступать никак нельзя. Поднималась по лестнице и молилась, чтобы не встретился кто – то из соседей. Не до бесед ей сейчас, вот честно.

Позвонила в дверь и Кира открыл сразу, будто ждал.

– Юля!! – громко сказал Кира, а Юлька, растерявшись, застыла истуканом. – Где ты была? Почему на звонки не отвечала? Прости, но что мне думать? Ты нарядная, бродишь невесть где… Где ты была?

Ну, Кирка в другое время смикитил и не стал бы орать, но завела его Олеська курва. Добила звонками и претензиями. Угрожала, что явится к ним и все расскажет Юльке и не будет «временным развлечением».

Если бы Олеся знала, что Кира Раевский, состоятельный москвич и щедрый любовник, на самом деле мало что имеет за душой, она бы так не упиралась. Вряд ли красотка-пухлогубка позарилась на Кирилла Ракова, уроженца Пензы, а не обладателя московских шикарных квартирных метров, содержанца и алиментщика. Но, она не знала, вот и …упс.

– Я спрашиваю, где ты была? С чего этот спектакль? А? Я работаю, ночами не сплю, а ты гулять скачешь? Наряды эти твои новые. Куртка откуда?! – ну, понесло мужика…тоже ведь, нервы.

Юленька испугалась громкого голоса мужа и его покрасневших глаз. Однако, отступать не стала! Вот это героизм. Откуда что взялось-то?

– А где ты был вчера, Кирилл? – Ну, лжеца особо не проймешь, он и стал врать, правда, голос убавил на полтона.

– На работе и тебе об этом известно.

– Я видела тебя вчера. Тебя и Олесю в ресторане. Кир, я знаю все. И о ней, и о тех, что были до нее.

Кирюша впал в ступор, но сообразил, что молчать сейчас никак нельзя, иначе можно потерять дом, машину, бабло и бесплатную повариху!

– Бред! Что за бред, Юль? У меня никого не было и нет кроме тебя! – а далее по списку…

Еще минут десять он заливался соловьем по поводу своей верности и честности, упрекая по привычке Юльку в ее кошмарной слепоте. Благополучно перекидывал вину на нее, короче, как всегда. Юля слушала и ее пронимало, вероятно, тоже по привычке. Но она видела, что Кира лжет. Вот как хотите, а по сравнению с Митей, это было ох как заметно.

– А что делала ты в ресторане? А? – Правильно, Кирка, лучшая защита, это нападение! – С соседом шашни? Я знал! Догадывался!

И начал другую речь, которая Юльку проняла окончательно, поскольку была созвучна ее же мнению о себе самой. «Дешевка», «гулящая», «изменница»…и это всего лишь часть его, Кириного, злобного залпа. С каждым его словом сжималась жена, гнулась, будто придавливало ее к земле справедливыми упреками. Паника и слезы…

Звонок в дверь, потом грозный стук. Кире пришлось открыть, а на пороге Олеся. Батюшки Святы!

– Вечер добрый. Простите, что без приглашения, – шагнула красотка в холл и дверь за собой прикрыла. – Юль, я сразу все скажу. Честно. Кира сам никогда не признается. Мы любим друг друга и хотим быть вместе. Но он очень порядочный человек и не может не жалеть тебя, понимаешь?

Ну, вот и все… Кирилл понял, что лишился всего, а Юля поняла, кто она на самом деле. Дешевка, неверная жена и изменница. Киру она оправдала моментально, когда услышала «любим друг друга» и «жалеет тебя». Юлька, себя не помня, выскочила за дверь и, не зная куда бежать, застыла на лестничной площадке. В этот момент на Юлино счастье, открылась дверь Ирины Леонидовны, и москвичка наша, узрев в том спасение, побежала к соседке.

– Ириночка Леонидовна… – только и выдохнула Юлька.

Джеки поняла мгновенно и втащила дорогую соседку в квартиру. Дверь захлопнула и едва успела подхватить Юленьку. Та сползла по стенке и лежала теперь в глубоком обмороке. А что вы хотели? Целый день не ела, нервы и прочее разное.

***

– Фира, не шурши! Что там у тебя? – громкий шепот выдернул Юльку из забытья.

За окном темно, который час и вовсе неясно. Гостиная Ирины Леонидовны и она, Юлька, на диване, укрытая пледом.

– Вот просила же, не будить! – мадам Шульц присела рядом с Юлей. – Дорогая, не вставай. Тебе сейчас нельзя. Мы испугались и пригласили Семена Петровича. Он просил дать тебе отдых и никуда не пускать.