Манкая

От автора: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье» – цитата из стихотворения С.А. Есенина «Письмо к женщине»

– Так ехать? – мадам Шульц усилила напор и минут через десять получила согласие дорогой своей девочки посетить райское место на Канарских островах с целью разобраться в себе и составить компанию «несчастной, одинокой старушке». Ну, про старушку, это Джеки откровенно налгала. Старушка из нее скверная выходила. Да и ПФР о возрасте цветения иначе писал. Ладно, смешно, но правда. Юлька согласилась больше из-за Джеки, чем из-за себя.

– А теперь марш в столовую. Ужинать станем. Домработница моя расстаралась. Там что-то с мидиями, ароматное. – И правда, ужин прошел приятно для Ирины и спокойно для Юли, что и было отрадным для них обеих.

Потом Юлька звонила свой подруге и тряским голосом впервые просила о помощи, в ответ услышала радостный писк и согласие, причем тоже радостное.

– Юлька! Без проблем! Ты всегда выручала меня, и я готова ради тебя на многое! Всех возьму, все сделаю. Кинь телефоны родителей. И оповести о временной смене психолога. Дай рекомендации. Период ставь – месяц. На всякий пожарный. Вдруг задержишься там, куда едешь, а? – подруга веселилась, не зная ситуации, но совет дала дельный.

Юлька села за телефон, все еще не веря, что согласилась на такую авантюру, и оповестила родителей своих маленьких изгоев об отъезде и замене. А потом заволновалась и снова впала в нервы, нерешительность и прочее.

Ирина заметила и припечатала Юльку сообщением, что виза готова, и билеты она уже купила, тем самым поставив Юльку перед фактом, что отступать поздно. Да еще и рассказала ей парочку историй из своей юности, успокоив Юльку, что не у нее одной в жизни случались безвыходные ситуации, и все заканчивалось неплохо.

– Вот что, дорогая, не бери с собой ничего. Умоляю. Мне вещи твои видятся тряпками для бабулек. Все купим там. Ей Богу, всегда хотела принарядить тебя. Не спорь! Слушай бабушку! – и «бабушка», блистая свежестью кожи, ярким маникюром и подтянутым телом, удалилась в свою спальню.

Юлька ушла в гостевую и там, уже в постели, пришла в ужас от собственной смелости. Поворочалась с боку на бок и задумалась о том, надо ли рассказать Мите о своем отъезде? Забавно, что о Кире она не подумала. Так же как и не подумала, почему она о нём не подумала.

Впрочем, уснула, не смотря на ранний еще час по меркам Москвы. В двадцать три ноль ноль город начинает свою ночную жизнь. Она кипит до утра, а с рассветом, опять начинает жизнь, уже дневную. С костюмами, стаканами кофе, метро и пробками.

***

– Сбор у Гойцмана! – Ирина звонила соседям и говорила всем одно и то же.

Дождалась Джеки мирного посапывания Юльки и умчалась творить интригу во спасение. На лестнице встретила сестричек и Заварзиных. И всей толпой, очень тихо, пробрались они в краснодеревную столовую Гойцманов и снова расселись за круглым столом в ожидании информации, и вроде как продолжения сериала в котором все они были участниками. Дава на этот раз присутствовал в виду позднего времени и, собственно, желания помочь всем желающим его помощи.

– Ирина, повествуйте. Ви вся такая сияющая, что Гойцману даже страшно смотреть.

Сияли все! Сами подумайте, текла их жизнь мирно и тихо (если не считать редких запоев Артёма), а тут прямо испанские страсти! Всех всколыхнуло и разбудило трио «Юля-Кира-Митя».

– Юлька вся в сомнениях, но, я уговорила ее поехать на Тенерифе. Улетаем завтрашней ночью. Там она успокоится, а я попытаюсь убедить ее уйти от Киры.

– И быть с Митей? – Дава не мог не спросить.

Все промолчали, зная, что для Давида тема больная.

– Нет, Дава. Это она сама решит с кем ей быть. Тут Дора права, как ни странно. Там и поймет, что ей нужно и кто ей нужен. А может и никто, – ну не могла Джеки оставить Даву в безнадежном состоянии, ибо любила его, как и все, кто жил в этом московском доме.

Теперь все смотрели на Якова Моисеевича. Он пошевелил бровями и губами по обыкновению, и выдал заключение.

– Браво, Джеки. Подловили наилучший момент. Значит так… Артемий, на тебе Митька. Кто его знает, что парню в голову взбредет? Ходи за ним, как привязанный. Напросись в гости в «Ярославец» и прочее всякое. Ну, ты умеешь, что я тебя учить буду. Дора и Фира – следить за Кирой. Во все глаза. Если нужно купите бинокль и очки! Когда и с кем приехал, как был одет и во сколько уезжает.

– Бинокль у нас есть, опоздал ты, Яшка, со своими советами, – Фира победоносно смотрела на юриста.

– Вот кто бы сомневался, а? Так, теперь Света. Если сестры заметят, что Кира выносит что-то из квартиры Юли, или иное подобное, сразу фотографировать и звонить мне. Ви же дома все время, вот и держите связь с Собакевичами. Ирина, Ви с Юлей…Ну, сами разберетесь, умница. Ну, а я стану готовить документы на развод, причем скорый и безболезненный.

– Это сделаю я, – Дава, молчавший все это время, заговорил. – Дела о разводах мой конек, пап. Ты знаешь. А если зашел разговор о Кирюшке, то тут я расстараюсь на славу.

Яков Моисеевич даже думать не стал, просто кивнул сыну, дав свое отцовское благословение.

– Тогда я в помощь Артемию. Вечерами буду к Митьке похаживать. Беседы и прочее разное. Да и есть шкурный интерес у меня, уж простите. Ему надо дело свое расширять, вот и дам пару советов, чем и отвлеку нашего богатыря от саморазрушения и смертоубийства Ракова. А себе заполучу перспективного клиента. Всем всё ясно?

Соседи загомонили, радуясь, что каждому нашлось дело в этой истории и подвигав стульями, разошлись. На прощание велели Ирине писать каждый день и давать отчет о том, как там их сокровище.

– Ну, и сама не пропадай. Ведь не чужая нам… – это Фира с проявлением исключительного дружелюбия по отношению к Джеки.

– Фира, так и быть, привезу тебе вышивку росе та*. Положишь на полку и вазочку на нее поставишь. – Услышав слова Ирины, Ирины Дора обиделась. – Дора Рауфовна, не куксись. И тебе тоже.

Ирина могла позволить себе быть доброй, это ведь она уезжала в райское место и, собственно, она и разрешила непростую ситуацию с Юленькой.

От автора: вышивка росе та – «солнечное кружево» вид рукоделия на Тенерифе. Плетение кружев вручную на особой раме.

Соседи тихонько разбрелись по домам, а Ирина, дождавшись, когда лестничная площадка опустеет, постучала в дверь к Широкову. Он открыл сразу. Ну, оно и понятно. Без слов пропустил гарнд даму в гостиную и выслушал, тоже без слов.

– Мить, пришла к тебе просить о двух подвигах. Уверена, что справишься, иначе ноги бы моей тут не было. Первое – терпение, второе – самоконтроль. Ну, как? Готов?

Широков слов таких не ждал, но понимал, что говорит Джеки про Юлю.

– Поясните или мне еще и третий подвиг совершить? Стать чтецом мыслей?

– Я и Юля завтрашней ночью улетаем. Куда? Не скажу. Надеюсь на твое понимание и то, что ты дождешься ее решения. Без психозов, бешенства и прочих проявлений. Далее – не убей Кирилла, пока нас не будет. Впрочем, вообще, не убей.

Митька даже задохнулся от злости.

– Я сам могу отвезти ее куда угодно, Джеки! Что за бред?!

– Вот такой реакции я и ждала. А теперь слушай и мотай на ус слова мудрой бабушки. Увезешь ее сам, навсегда потеряешь. Не знаю, говорила ли тебе Юля, но мама ее сбежала с любовником и оставила дочь одну. У Юльки мощная детская травма. Собственно, в этом и вся проблема. Хочешь, чтобы она всю жизнь думала, что виновата перед мужем за то, что сбежала с тобой? Тогда, вперед. Губи ее, себя, всех нас. Давай.

Митя задумался. Нет, он понимал, что Юлька не такая как все. Любил он ее и все ее странности и проявления. Но вот так взять и отпустить? Непонятно куда и, вероятно, надолго? Да буквально все в нем протестовало против этого дебилизма! Но, Джеки не шутила ни разу, была встревожена сейчас и серьезна, как никогда.

– Надолго, Джеки? – И Ирина выдохнула, услышав его тихий голос, понимая, что поступила верно, придя к Мите и надеясь на его трезвомыслие.

– Уверена, что не надолго. Мить, она тебя любит. И скучать станет. Вот тогда, когда поймет что к чему, вернется к тебе. Сразу предупреждаю, склонять ее к чему-либо я не намерена. Готов ждать?

– А что у меня выбор есть? Впрочем, да. Готов, Джеки, – печальный Широков опустил плечи. – Она сказала, что любит меня?

– Какой неожиданный вопрос! – глумилась Ирина Леонидовна. – Нет. Не говорила. Считай это моей догадкой. А что на счет Киры?

Митьку даже передернуло от имени мужа Юлькиного, но он ответил:

– Не трону.

– Чудесно! Мить, а ты сговорчивый малый. Это приятно, кстати. В качестве бонуса стану писать тебе, что и как, ладно? Если бы ты, балда, не насел сегодня на нее с разговорами и допросами, все могло бы сложится иначе. Что ты на меня уставился?! Вот мужики, а? Никакого понимания и эмоциональное восприятие, как у зубочистки.

– Джеки, да что я сделал то??! – ну, рассердился парень, бывает.

– С одной стороны Кира мозг ей вынес, с другой ты. Добили девочку мою.

А Митька и сам уже догадался. Взгляд Юлькин, пустой и безразличный, все еще преследовал его. Да уж, женщины существа сложные, а Юлька сложнее всех их вместе взятых в сотни раз. И это любил в ней Митька. И именно за это и полюбил ее.