Конец сезона

«Ох, лето-то ведь почти закончилось, представляешь?!» – с нотками возмущения в голосе сказала одна из девчонок. «Просто кошмар! Я и половины не успела из того, что хотела сделать», – ответила вторая. «Да-да, и я тоже! – перебила ее первая, – придется теперь все пункты из списка перенести на следующее лето».

Списки… Знаете этих любителей подводить итоги конца года? В последние дни перед тем, как нужно будет выкидывать старый календарь и покупать новый, они садятся и записывают все, что удалось достичь в этом году. Как правило, в этот список попадают только хорошие вещи, ведь мало кому хочется оглянуться на еще один прожитый год и не увидеть там ничего. Нет, нужно подбодрить себя, дать обещание в следующие двенадцать месяцев сделать еще больше, стать еще лучше. Однажды я, поддавшись порыву, тоже составлял такой список. Меня уговорила на это девушка, с которой мы тогда были вместе.

Так вот, сидя тогда перед чистым листом и вертя в руках остро заточенный карандаш, я понял, что мне и записывать-то особо нечего. Я не похудел и не потолстел, не переехал в новую квартиру, не выезжал за границу, не научился готовить какое-то экзотическое блюдо, работу не сменил, волосы не отрастил. Приобрел пару обновок, да и только. От этого мне стало невыносимо грустно. Кажется, я даже разозлился. Накричал на нее за то, что она придумала такую глупость и втянула меня в это. Хотя, скорее всего, на себя я злился за то, что потратил время впустую и поддался уговорам, а на окружающих – за то, что навязывают такие дурацкие идеи. В любом случае, к подобным спискам я больше не притрагивался. Хотите писать такой? Ваше дело. Меня же извольте оставить в покое.

Но, как бы я не ненавидел подведение итогов, постоянно делал это, сам того не замечая. Конец лета, как и любого другого сезона, всегда нагонял на меня тоску. Хочешь-не хочешь, да и задумаешься о том, что ты успел сделать. Чаще всего, после долгих размышлений, я приходил к одному и тому же выводу: «Черт, опять что-то упустил». Видимо, у меня в характере изначально просто не была заложена функция «живи и радуйся». Иначе с чего бы я только и делал, что корил себя за несделанные дела. «Ну, ничего, в следующий раз», – говорил я себе, пытаясь заглушить тянущую боль в груди ви?ски и долгим сном.

Вот и сейчас, прислонившись лбом к запотевшему стеклу, я задумался о том, как бесполезно провел лето, хотя весной у меня на эти три месяца были большие планы. Ну, ничего. Впереди у меня было целых восемнадцать недель, чтобы что-нибудь сделать. Времени – хоть отбавляй. Было бы здорово разработать план и следовать ему. «Да, наверное, так и надо бы поступить», – подумал я. Но сегодня составлять подробный список того, что нужно бы успеть сделать до конца года мне совсем не хотелось. «Негоже тратить последние летние вечера на такую ерунду, – сказал я себе. – Сейчас приеду домой, захвачу по пути карри, бутылку красного вина, развалюсь в самом-удобном-кресле-на-балконе и буду слушать, как дождь стучит по асфальту». План – лучше не придумаешь. Осталось только чуть-чуть потерпеть и все будет хорошо.

Осень

Работы в сентябре навалилось – хоть лопатой разгребай, хотя лето прошло в довольно спокойном режиме. Я даже подумал, было, что у меня и работы-то больше нет. Но то было лишь затишье перед бурей. Стоило только ветру нагнать хмурые осенние тучи в город, так поводов поработать посыпалось на голову, как листьев с деревьев. Оно и неудивительно: все возвращаются в город с курортов и берутся за дело с новыми силами.

Я задумал написать статью про сезонную ярмарку, которая проходила в первые выходные октября в соседнем городе. Ничего особенного, но мне хотелось прикупить пару новых-старых книжек, так что я воспользовался шансом убить двух зайцев сразу: подзаработать деньжат и выцепить что-то интересное на прилавке (должно же быть там хоть что-то интересное!). Вплоть до самой пятницы лил дождь и я думал было отказаться от затеи, потому что перспектива толкаться в толпе людей с зонтиками меня не особо привлекала.

В субботу же утром погода стояла на удивление отличная, так что я закинул рюкзак на заднее сиденье своего старенького авто и выехал на трассу. Город, где должна была состояться ярмарка, находился минутах в сорока неспешной езды. Дорога пролегала через аккуратно подстриженные поля и невысокие холмы, сплошь покрытые соснами. Когда трасса заныривала в лес, я опускал стекло, чтобы впустить в машину воздух, насквозь пропахший мокрой хвоей и землей. Проезжая один из таких отрезков, я остановился на обочине, чтобы размять ноги. Как только я заглушил мотор и вышел из машины, меня оглушила тишина. «Удивительно, – подумал я, – забываешь, насколько тихо может быть в лесу, когда долго не бываешь в нем». Тишина, конечно, не была идеальной. То тут, то там с веток срывались капли, падая на покрытый росой пожухлый лист папоротника. Где-то вдалеке заходилась свистом неведомая мне птица.

«Надо чаще выбираться из города», – решил я для себя. Постоянно думаю об этом, как только оказываюсь в подобном умиротворяющем месте. Но стоит вернуться к привычной жизни, так данное обещание как-то само собой забывается и растворяется в рутине. Нельзя давать повседневности засосать себя. Эта штука ведь похлеще зыбучих песков будет. Не успеешь оглянуться – уже погряз по самую шею и не можешь пошевелиться.

Внезапно лесную тишину нарушил громкий противный звук, на проверку оказавшийся всего-навсего трелью от входящего вызова моего мобильного телефона. Он настолько не вписывался в окружающую обстановку, что я даже слегка разозлился. «Чертова цивилизация достанет тебя где угодно», – подумал я, но бодрым голосом ответил на звонок. Оказалось, что это звонил редактор поинтересоваться не застрял ли я где-то по пути («Нет, что вы, я уже подъезжаю!»), потому что ярмарка вот-вот должна была торжественно открыться и задачей первостепенной важности было сделать несколько кадров для статьи.

Положив трубку, я громко выругался (стесняться было некого, ведь вокруг было ни души), а лес тихо повторил все за мной, словно соглашаясь. Я прыгнул в машину, завел мотор и, оставив за собой облачко выхлопных газов, помчался вперед, чтобы успеть к открытию ярмарки. Церемония не представляла из себя ничего особенного (кто бы мог подумать). Напыщенный джентльмен произнес длинную вступительную речь, пока пышногрудая девица на вид слегка за двадцать стояла рядом, улыбаясь и держа на уродливой бархатной подушке неимоверных размеров ножницы. Я сделал пару кадров. Речь была встречена жидкими овациями (будем считать из-за того, что у ждущих открытия выставки людей замерзли руки), джентльмен широко улыбнулся и перерезал бутафорскими ножницами не менее бутафорскую ленту. Из колонок полилась праздничная музыка, будто разом врубили все карусели в парке аттракционов, и столпившиеся у входа люди потянулись в ворота, словно стадо овец в загон.

Сезонная осенняя ярмарка представляла из себя множество прилавков со всякой снедью от местных производителей. Кто-то продавал ароматный домашний сыр, другие – упакованный в маленькие баночки мед; одна из палаток была сплошь занавешена украшениями ручной работы, а соседняя – какими-то диковинными травами. Люди переходили от одного прилавка к другому и с интересом рассматривали товары, восхищенно переговариваясь между собой. Часть посетителей (в основном, мужчины) столпились в закутке с едой, что примостился в самом конце ярмарки. Местная пивоварня устраивала дегустацию, так что я, сделав несколько снимков, попробовал все, что предлагалось попробовать. Слегка захмелев, я отправился дальше бродить по рядам с палатками, пока не увидел что-то вроде импровизированного книжного развала. На удивление, вокруг него образовалась небольшая толпа. Я сделал еще несколько снимков. Посетители с интересом ходили от одного стенда к другому, а продавец направо и налево давал рекомендации и подсказывал, где искать нужную книгу. Он ориентировался настолько хорошо, что это не могло не вызывать восхищение. «Пока книги интересны людям настолько же сильно, как и бесполезные аксессуары для дома – можно считать, что еще не все потеряно», – подумал я про себя, а вслух спросил: «Есть у вас что-нибудь про музыку?».

– А то! – бодро ответил продавец, седовласый мужчина в кожаной жилетке. – Немного, конечно, но имеется. Вы ищите что-то конкретное?

– Да нет, просто захотелось прочитать биографию кого-нибудь из музыкантов, – пожал я плечами, – мемуары или что-то в этом роде.

– Кажется, была книга про Меркьюри. Про Дилана помню точно есть еще, если не купили. Из моей личной коллекции, – гордо сказал продавец и кивнул головой по направлению к дальнему стеллажу. – Ищите там.

Я кивнул в ответ и стал пробираться между рядами. К владельцу книжного развала тут же подскочила тучная женщина с разноцветным шарфом в стиле пэчворк (самодельным, не иначе), разыскивающая руководство по уходу за домашними растениями. Чтобы не слушать подробностей о частоте поливе суккулентов и нюансах дренажа для фиалок, я просто «выключил» звуки вокруг.

Если бы нужно было назвать самую свою любимую способность, то я, наверное, выбрал бы именно эту – умение отключать внешние звуки по собственному желанию. Это помогало мне сосредоточиться даже в самой шумной обстановке и вычленять из окружающего мира только те звуки, которые мне нужны. Например, в университете я прилежно ходил на все лекции (кто бы мог подумать) и с интересом слушал преподавателя, что сделать было достаточно непросто из-за галдящих, словно стая чаек, однокурсников. Так что я мысленно отключал голоса студентов (делал их тише, если хотите) и сосредотачивался на голосе лектора. Поначалу было непросто, но с годами я приноровился и теперь отключить посторонний звук зачастую не было для меня проблемой. Иногда, правда, способность заклинивало, как тогда, в электричке, но в целом она работала исправно.

При этом, я продолжаю понимать, что происходит «на фоне» и могу реагировать по ситуации. Нет такого, что я просто ухожу в себя и перестаю замечать все вокруг. Вместо этого я научил сознание отделять важные звуки от неважных. Словно засунул в ухо особый фильтр, который пропускал только нужные мне в данный конкретный момент звуки, а остальные – задерживал на поверхности. Мне не требовались никакие наушники с подавлением шума, ведь мои уши словно были такими сами по себе. Пользовался я этим везде: в офисе, когда нужно было срочно закончить работу; на вечеринках, когда хотел насладиться музыкой, но нужно было делать вид, что ты поддерживаешь разговор; в транспорте, когда чей-то нервный ребенок начинал кричать словно птеродактиль. Да где угодно. Иногда я проделывал такое даже со своими девушками, когда им не терпелось поболтать и вывалить на меня кучу не особо важной информации. «А ты здорово умеешь слушать», – говорили мне некоторые из них. Я смотрел в их большие, светящиеся радостью глаза и думал: «Насколько нужно быть наивной, чтобы принять это за чистую монету?». Глупыми я бы их не назвал – они просто не были настолько глубоки, чтобы отличить настоящий искренний разговор от фальшивки, которую я им постоянно подсовывал. С такими девчонками мне быстро становилось скучно, потому что кроме секса и разогретой на ужин еды из ресторана (за которую, кстати, постоянно платил я), поиметь с них было особо нечего.

Была у меня одна подружка, которая реально слушала все, что я говорю. На удивление, она была первой, кого мне не хотелось «выключать». Мы с ней вели долгие разговоры до утра, заводили нехилые дискуссии на тему музыки. Секс, кстати, с ней был потрясающий. Мне нравилось не столько ее тело, сколько душа. Внутреннее наполнение, которое влекло меня, казалось мне важнее каких-то складок на животе, о которых она постоянно переживала. Я мог почерпнуть из нее что-то новое и это меня заводило. Именно тогда я понял, что с рядовыми девчонками мне больше не хотелось связываться никогда в жизни. Я хотел делиться с нею всем и хотел, чтобы она делилась всем со мной.

Но, как часто бывает, это не продлилось долго. Она хотела большего, чем я мог ей дать. Со временем ей стало скучно, она отдалилась от меня. Нет, даже не так. Она просто ушла куда-то вглубь, поселилась в своем богатом внутреннем мире, где, наверное, было интереснее, чем в реальном. К сожалению, я заметил это слишком поздно. Ну или просто не хотел обращать внимания до последнего. До момента, когда уже ничего нельзя было изменить. Последний раз я видел ее на пороге клиники лечения депрессии, куда она легла добровольно. На это тоже нужно иметь определенное мужество. Такое, коим я никогда не обладал. Что с ней стало – без понятия. Еще тогда, обнимая меня на скамейке в сквере, расположенном возле входа в учреждение, она попросила никогда больше не навещать ее и просто оставить в памяти те моменты, которые мы с ней переживали до того, как все начало разваливаться.

Пробираясь до полки с музыкальной литературой, я подумал, что ей бы тут понравилось. Она бы с полчаса перебирала книги. Просто любила прикасаться к ним, проводить пальцами по корешкам, раскрывать на разных страницах, просматривать главы. Иногда я замечал, как она нюхает какие-то предметы. Когда я спросил ее об этом, она с удивлением взглянула на меня: «Все пахнет по-своему. Ты что, не чувствуешь?». «Никогда не придавал этому особого значения», – пожав плечами ответил я. «Ну и зря, – хмыкнула она. – По знакомому запаху мы можем воссоздать уже прожитые моменты. Поэтому это так важно. Жизнь – это просто создание собственной библиотеки с запахами. Практического толку от нее – чуть, но по-другому мы просто не можем. За-про-грам-ми-ро-ван-ны копить запахи в памяти, понимаешь? Вот ты, например, пахнешь кедром и немного дымом. Дорога пахнет бензином и ветром. Пес пахнет псом…». «Пес пахнет псом? – переспросил я с удивлением. – Это как так?». «Не знаю, так просто не объяснишь, – задумчиво ответила она. – Пес пахнет псом, и точка».

В итоге я купил книжку об Элвисе. Классика рок-н-ролла, как ни крути. Такую и в коллекцию не стыдно заиметь. После я пропустил бокальчик за одним из столов, по высоте доходящим мне почти до груди. Потягивая отменно сваренное пиво из прозрачного пластикового стакана (знать не знал, что так до сих пор где-то наливают), я наблюдал за людьми и почти уже забыл, зачем именно сюда приехал. «Ничего. Что-нибудь да напишу в статье. Пройду еще несколько кругов, поговорю с владельцами палаток, сделаю пару снимков», – успокоил я себя и продолжил с интересом глазеть на посетителей ярмарки.

Кого тут только не было: пожилые семейные пары, все еще находящие в себе силы держаться за руки; подростки, кружащие стайками от прилавка к прилавку; ярые поклонники аграрного хозяйства; непонятно как оказавшиеся здесь одетые с иголочки парни в темных очках, стоивших больше, чем весь мой наряд; работяги с пивными животами; мамаши с оравой ревущих детей. В общем, все, кто только мог. «Ежегодная осенняя ярмарка, прошедшая в эти выходные в городе N, была настолько разнообразной, что привлекла внимание всех без исключения», – возникла у меня в голове слова фраза для будущей статьи. Да, звучит довольно пресно, но я знал, что это было именно то, чего хотел от меня редактор и читатели журнала. Последние наверняка хотели бы прочитать о том, что за событие пропустили, посожалеть об очередной упущенной возможности и пообещать себе в следующем году обязательно приехать на ярмарку. За этой фразой пришло еще несколько уже сформированных предложений и я быстро записал тезисы в заметки телефона, чтобы не забыть. Кое-что, конечно, поправлю потом, но скелет статьи уже был готов.

Мне оставалось только разжиться хорошими кадрами и можно было ехать домой. Я прикончил одно пиво, взял второе и закуску к нему – хрустящие картофельные шарики с торчащей из них одинокой зубочисткой, сваленные в кучу на картонной тарелке. Конечно, на импровизированном фудкорте под открытым небом было много разного, что могло бы удовлетворить даже самое дикое чувство голода, а заодно и жажду к гастрономическим изыскам. Ньокки со шпинатным соусом, печеная тыква с ароматными травами, треска в кляре, и даже внушительного размера сардельки, упругие бочка которых чуть подкоптились над углями. Но мне было до лампочки – просто хотелось методично закидывать себе в рот что-то горячее, так что картофельные шарики оказались весьма подходящим вариантом.

Разобравшись с порцией, я выкинул пластиковый стакан и бумажную тарелку в огромную черную бочку, которая выполняла функцию мусорки, и побрел к стоянке, снимая по пути все, что казалось мало-мальски интересным. Сама ярмарка раскинулась в поле неподалеку от главной дороги чуть поодаль леса и была огорожена высоким деревянным забором. «Наверное, больше для антуража, – подумал я. – Ну или чтобы люди не разбредались кто куда». Парковкой же служила небольшая поляна. Я добрался до машины, закинул на заднее сиденье рюкзак со всей техникой и закурил, облокотившись на открытую дверь. Лениво осматривал ярмарку со стороны, пытаясь подметить что-то интересное для статьи.

Вдруг боковым взглядом я заметил какое-то движение. Сначала не понял, что вдруг нарушило уже ставшей привычной картину, но мозг среагировал быстрее глаз. «Что-то не так, – подсказывал мне он. – Смотри, ищи». И я начал искать. В поле, метрах в десяти от леса стоял олень. Роскошный экземпляр дикой природы горделиво замер на месте, раскинув свои ветвистые рога. Он стоял не шелохнувшись. Я тоже.

Казалось, что олень с интересом наблюдает за происходящим в поле, но подходить не собирается. Я огляделся: люди, казалось, не замечали оленя. Словно его тут и не было вовсе. Но как же! Вот он, вышел из леса, настоящий, дикий. Смотри – не хочу. Но посетителям было не до этого. Они толкались возле палаток, пытаясь выторговать лучшую цену, набивали животы бесплатными образцами, громко о чем-то разговаривали и курили возле пузатых черных металлических бочек. Удивительно, но никто не видел этого прекрасного существа.

Я прикинул, что, несмотря на то, что олень стоял довольно далеко, у меня получилось бы достать его объективом. «Вышел бы отличный снимок», – я засуетился и полез за рюкзаком в машину. Мне показалось, что на все эти движения, поиск камеры, настройку и прочее, у меня ушло не больше десяти секунд. Но когда я заглянул в видоискатель – оленя уже и след простыл. Я выглянул из-за камеры, чтобы убедиться, что поле действительно абсолютно пустое. Так и было. Олень словно растворился в воздухе, не оставив после себя никакого намека на существование.

Выругавшись, я убрал камеру обратно, завел машину и вырулил на трассу. Проезжая мимо того места, где олень вышел на поле, я напряженно всматривался в лесную чащу в надежде увидеть его острые рога среди деревьев, но тщетно. «Может, и хорошо, что я не успел его заснять, – сказал я себе, – это навсегда останется только моим воспоминанием».

* * *

Ветер забирался под полы моего шерстяного пальто так настырно, будто бы хотел укрыться в них от дикого ноябрьского холода. Я ничем не мог ему помочь – только плотнее кутался и придерживал воротник руками, пытаясь сохранить хоть немного тепла. Настроение было крайне паршивое. Только что я послал своего начальника и ушел из офиса, демонстративно хлопнув дверью, о чем не жалел. Мне надо было сделать это давным давно, но я тянул до последнего. Дурацкая привычка, ничего не скажешь. Постепенно накалять обстановку – это я умею, а вот так, чтобы собраться с духом и резко покончить со всем, что меня не устраивает – не умею. Хотя, рано или поздно любого человека можно довести до такого состояния. Нужно просто понять, когда наступит переломный момент.

В офисе, кажется, даже осталось кое-что из моих личных вещей. Они, пожалуй, все спокойно уместились бы в коробку из-под тостера (и это за столько лет!). Но среди них не было ни одной вещи, которую нельзя было бы заменить. Пусть остаются в этом проклятом месте и хоть огнем горят – мне все равно.

Из-за чего мы поспорили с начальством – не очень-то и важно. Просто не сошлись во мнениях, как это часто бывает. Но если несколько лет назад я бы, скорее всего, молча такое проглотил, то сегодня это стало последней каплей. Будто водохранилище не смогло вместить больше ни миллилитра, вот дамбу и прорвало. На свет вылилась вся грязь, оседавшая на стенках день за днем, проблема за проблемой.

Кровь во мне бурлила негодованием, виски? сжимало от ярости и внезапно наступившей свободы. Я буквально несся по улице, разрезая пространство вокруг себя острозаточенными краями пальто. Со стороны, наверное, выглядел я крайне решительно и рассерженно, но мне было все равно. Вот оно, долгожданное освобождение от неуважительного отношения. Ноздри щекотало от морозного воздуха и удовлетворения. Наконец-то я мог делать что хотел. Вот уж теперь-то я найду время на то, чтобы стать собой. Тем, кем я должен быть. Жаль было только впустую потраченного времени. Но больше я не собирался ждать ни секунды. Мне так хотелось сбежать подальше от всего, но я пока не понимал куда. Могу ли я вообще так сделать?

«Почему бы и нет?» – раздался в голове мой собственный голос. Тот, каким я его слышу сам, конечно же, а не тот, что слышат окружающие. Ну вы и без меня, наверное, знаете, что человек слышит свой голос не таким, как другие. Это все из-за вибраций внутреннего уха или типа того. В общем, этому точно есть какое-то медико-научное объяснение. В любом случае я тут не для того, чтобы вам что-то доказывать – мне бы с самим собой договориться. Себе я еще могу доверять. Кому иначе, да? Если уж тут контакт будет потерян, то все, пиши пропало.

Мне осточертел большой город. Его вечный бешеный ритм, яркие огни и перманентное чувство, что ты соревнуешься с теми, кого даже не знаешь в лицо. Будто чувствуешь себя никем по-умолчанию. Мегаполисы съедают тебя, растворяют в своих желчных водах и выплевывают, не подавясь ни косточкой, на обочину жизни. По крайней мере, таких историй навалом.

Я вполне спокойно чувствовал себя среди пульсирующих артерий города и научился даже игнорировать чудаков в метро. Они просто были. Жили своей странной жизнью, творили какие-то безумства всем напоказ и людям не было до них особого дела. Потому что у всех – такие же странные жизни и свои безумства. Иногда я заряжался этой энергией. Так много людей, так много историй, так много жизни. Это ведь просто немыслимо. Вот идешь ты такой по своим делам, а вокруг тебя – тысячи людей, которые также, как и ты, проснулись сегодня, а может быть, и не ложились вовсе. У всех свои печали, свои радости. Кто-то сегодня станет отцом, а кто-то – попадет под машину. Один получит повышение, другой – попадет в больницу с сердечным приступом. Но ты об этом никогда не узнаешь, потому что это, по сути, дело-то не твое. Так я и проживал дни в городе, занимаясь своими делами и не вмешиваясь в дела других.

Все когда-то наскучивает. Вот и мне стало невыносимо тошно среди всех этих нерассказанных историй. Город давил на меня, не вызывал такого восторга, как прежде, и будто намекал, что нам с ним надо на время расстаться. Прямо не говорил, нет. Но кто любит говорить о таком прямо в лицо? Просто все стало не так, как раньше, как я помню. Подружки не было, сестра переехала, с работой было покончено. Я понял намек. Нужно было подыскать себе новое место, в котором хочется жить. Хотя бы на время, пока мы с городом не выясним все проблемы и не решим, что делать дальше

Забравшись в машину и отдышавшись, словно только что пробежал марафон, я набрал одному старому приятелю, у которого имелась кое-какая недвижимость за городом. В деревушке, расположенной у самого подножия гор. То, что мне было сейчас нужно. Хотелось уехать из осточертевшей квартиры на природу, и это было бы отличным вариантом.

– Хочешь, значит, сбежать? – хмыкнул мой приятель, когда я задал ему вопрос о том, могу ли я снять их дом на всю зиму.

– Еще как. И чем скорее – тем лучше. Деньги не проблема.

– Хм.., – он ненадолго задумался. – По рукам. Но имей ввиду, что там никого не было уже года полтора, так что дом, наверное, успел обветшать.

– Ну вот как раз и приведу его в порядок, – обрадовался я.

– Поселение там совсем небольшое, но продуктовый и бар имеются, – продолжал мой приятель, – электричество, насколько помню, работает исправно, но в подвале есть генератор на всякий случай. Ах да, есть еще камин. Эх, помню как проводил там вечера с книжкой.., – пустился он в воспоминания.

– Продуктовый. Бар. Генератор. Камин, – повторил за ним я. – Все понятно. Можем встретиться вечером. Заберу ключи и сразу заплачу всю сумму вперед.

– Неожиданно, конечно, ты это затеял. Не боишься оставаться там один на всю зиму?

– Ничуть. Только что ушел с работы и теперь времени – хоть отбавляй. Книгу, вот, хочу написать.

– Книгу? Это хорошее дело. Ради такого и в глуши застрять не страшно, – удовлетворенно ответил мой приятель. – Значит, жду тебя вечером.

Он объяснил, как проехать к его дому и мы попрощались. Положив трубку я не мог поверить, что все прошло настолько гладко. Мне что, повезло с первого раза? «Значит, это верная дорога, – подумал я, – хороший знак». Удовлетворенный, я поехал домой собирать вещи. Нужно было разжиться кое-какой теплой одеждой, пополнить аптечку и «заморозить» квартиру – перекрыть краны, выкинуть весь хлам из холодильника и отключить электричество, чтобы в мое отсутствие с этими, ставшими мне родными за долгие годы, квадратными метрами, ничего не случилось.