Гамбит. Пешки ходят первыми

Гамбит. Пешки ходят первыми
Leo Vollmond

Если ты один из тех, кто бросается грудью на амбразуру – будь готов, что тобой пожертвуют первым. Если ты тот, кто стоит за спинами других – будь готов ими пожертвовать. Не делай ставок, если нечем платить. Чтобы не затевали Короли, войны выигрывали Солдаты. Пешки первыми шли в расход. Королям оставалось смотреть на павших и продолжать путь по их трупам.Через десятилетие он вернулся в город, по которому не скучал. Нордэм – здесь нет места жалости и беспечности. Присвоивший его имя знатно то измарал и искупал в крови. Деяния блеклого оттиска грозили лечь грехами отцов на плечи потомков. Настало время вмешаться и обелить себя перед вездесущей Справедливостью. Даже, если в этот раз потребуется умереть по-настоящему, он к этому готов: в сложной игре сильных мира сего стать пешкой, что ходят и гибнут первыми.

Leo Vollmond

Гамбит. Пешки ходят первыми

Пролог. Его Рождественское Чудо

Пять лет назад…

Мерзкая песенка о звенящих бубенцах в исполнении детского хора уже пару недель доносилась из каждого устройства, способного генерировать звуки, и в наступивший канун Рождества грозила свести с ума еще сохранивших здравый рассудок. В массовой истерии предстоящего празднества степень адекватности рассчитывалась в прямой зависимости искренности восторгов от песнопений у любого, уже вступившего в половозрелый возраст. Допущения оставались простительны в силу юного возраста лишь детсадовцам и учениками начальной школы. Всем, кого уже коснулся пубертат, а затем затяжной и наименее счастливый период жизни перед встречей с праотцами, наслаждаться сочетанием мелодичных колокольчиков и глупых стишков приравнивалось к сумасшествию. По крайней мере, в Нордэме это бралось за истину.

В лобовое стекло транслировалась анимированная рождественская открытка: объёмные шапки снега на припаркованных машинах, гирлянды на фасадах домов, немного подтаявший и покосившийся снеговик прямо на тротуаре возле пожарного гидранта. Снующие люди в красных колпаках поверх уже нетрезвых голов немного портили пейзаж и в то же время добавляли нотку реалистичности в зализанную до вычурности и притянутую за уши картинку.

С неба густо сыпало еще с обеда. Жирные хлопья скользили по лобовому и налипали на капот пеной взбитых яичных белков. Высунув руку в открытое окно, он зачерпнул пригоршню, словно крал чей-то праздник – утаскивал прямо из-под носа счастливых и обманутых надуманной сказочностью строго приуроченной к определенной дате по сути обычного вечера. Воздушная, как безе, мякоть хрустнула в ладони и оказалась чересчур холодной. На превращение сказки в быль губы тронула ехидная ухмылка. С чувством необъяснимого удовольствия Адам смотрел, как между пальцев стекала обычная вода – даже не вино, учитывая дату. Сжатый комочек снега быстро съёживался и уменьшался, пока не растаял бесследно. Вот так всегда. В очередной раз чуда не произошло. Едва позволив к себе прикоснуться, оно исчезало, оставляя после себя пустоту и холод.

Выйдя из машины, он тут же ступил в лужу растаявшего снега, размочившего собранный у дороги мусор. Разбухший картон и смятые газетные листы неприятно захлюпали, встретившись с подошвой неприлично дорогих для этого райончика ботинок. Зашагав к крыльцу дома, стены которого еще помнили сухой закон и великую депрессию, Адам снова надеялся на чудо – что они не обрушатся едва он окажется внутри.

На заполненной людьми улице он резко контрастировал внешним видом – слишком респектабельным по меркам старого города. Среди работяг из доков, выпивох местных баров и уличной шпаны заблудший мажор виделся чужеродным элементом. От пера искателей легкой наживы спасал лишь везде и всегда узнаваемый облик. Искать себе проблем и связываться с членом семейства Ларссонов желающих не нашлось. Да и о нраве первенца влиятельной и богатейшей семьи Восточного Побережья тоже молва ходила: гайки Адам закручивал намертво одним ударом с правой. Подтверждая слухи, он ненавязчиво сверкнул стволом за поясом, доставая из кармана пачку сигарет. Все же визит в Северный Нордэм требовал особых условий соблюдения безопасности.

Всевышний услышал мольбы, обращенные от одного, как в городе считалось, приближенных – стены дома крепко стояли, когда Ларссон перешагнул порог. Поднявшись по скрипучим ступеням, Адам смахивал растаявшие капли с руки и спешно обтер ладонь о пальто у нужной двери.

– Минутку, – нервно взвизгнули на его стук.

Адам не осуждал. С учетом увиденных этажом ниже колядок он бы не удивился и выстрелу на поражение. Если в суде грамотно воспроизвести исполнение псалмов парочкой подвыпивших бездомных, голосивших возле парадной, присяжные точно вынесут стрелявшему оправдательный приговор. Не побоявшись услышать, что здесь исповедовали конфессию отличную от той, что сегодня широко праздновала рождения Спасителя, Адам повторил стук.

– Сказала же, минутку! – еще резче и пронзительнее.

Ларссон клялся, что слышал взвод курка по ту сторону двери, приоткрывшейся с заминкой в пару секунд. На появление гостя возгласов ликования не последовало. Дверь дернулась с намерением захлопнуться перед его носом, что воспринялось бы с неимоверным облегчением. Но, увы, чуда снова не произошло. Дверь этого дома снова оказалась для него открыта. Видимо, безграничная «радость» на лице заставила проникнуться к нему чем-то вроде сочувствия. Приняв подобное за оскорбление, Адам с пренебрежением молчал и все еще не выдавил приветствия, которым, собственно, его тоже не удостоили. Странно, что им в чем-то удалось найти взаимопонимание: молча стоять на пороге и сверлить друг друга взглядами без обмена и парой дежурных плевков в суп. Она не выдержала первой:

– Я скажу, что вы приезжали, а пирог восхитителен, – что никак не тянуло на начало светской беседы.

С Адама будто стекло напряжение вместе с каплями осевшего на волосах и растаявшего снега, когда мерзавка выдернула из рук подношение к праздничному столу и избавила обоих от вынужденного общения. По запаху, просочившемуся из-под фольги, пирог пах лучше всего в радиусе нескольких кварталов. К столу гостя не пригласили. Видимо, под презрительным взглядом кусок в горло не лез.

Мерзавка не заводила ненужных разговоров, что уже за счастье. Ларссон облегченно вздохнул, когда дверь захлопнулась перед ним. Отвесив себе похвалы, что держался молодцом и сделал все, как и обещал матери, он с чистой совестью уже собирался сбежать из тухлого местечка. Уверенно шагая к лестнице, Адам вдруг вспомнил ее внешний вид: уставшая, растрепанная, в его старой маке, которую нагло присвоил младший брат. Черт. Лиам. Адам упустил из виду, куда запропастился мелкий засранец. Судя по всему, девчонка коротала вечер в одиночестве. И все бы ничего, если бы не заверения Лиамеля, что Рождество встретит с подругой. Решив удостоверится, что мелкий говнюк оказался настолько ленив, что не поднял задницы открыть дверь, Адам вернулся и снова постучал, как постучал бы по голове брата.

– Я исповедую иудаизм! – с порога заявила мерзавка, открывая. – А, это опять вы, – что явно разочаровало ее куда сильнее навязчивого обхода квартир. – Ладно.

Так и не дав Адаму вставить хоть слова, она потянулась за телефоном в карман видавших лучшие годы спортивных штанов от мужского комплекта.

– Добрый вечер, мэм, – щебет певчей пташки полился в трубку. – Да, ваш сын приехал и привез восхитительный пирог, – буквально дожеванный во время разговора с отряхиванием губ от крошек. – Дать ему трубку? Конечно!

Под выжидающим взглядом Адаму предложили продолжить беседу по протянутому телефону. Не став спорить, он включился в устроенный мерзавкой перфоманс:

– Да, мам, у них все хорошо. Я как раз вовремя, – не без удовольствия он смотрел, как девчонка на глазах побледнела, хотя казалось, бледнеть ей больше некуда. – Ли в уборной. Позже перезвоню.

Вернув телефон, Адам нагло перешагнул порог без приглашения и осмотрелся, пока бледнявая слушала трескотню его матери в трубке. После долгих прощаний и сто первых благодарностей за угощение, ей все же пришлось снизойти с гостем до полноценного разговора.

– Договоримся так, – нахалка сразу начала выставлять условия. – В следующий раз, – о нем сомнений не было ни у кого, – вы просто пишите, какую еду я должна похвалить, и можете не приезжать, окей? – задача упрощалась и усложнялась одновременно.

Стоило бы согласился. Идея сама по себе виделась неплохой, вот только обманывать мать из-за какой-то малолетней соплячки Адам точно не стал бы. Бросив через плечо надменный взгляд, он прошелся по квартире.

– Где он? – как и ожидаемо, внутри оказалось пусто.

– Без понятия. Может у Гарри из команды по баскетболу, может у Синди из сборной черлидерш, может у Чана, если потянуло на экзотику. Лиаму ниче держать не надо: ни хрен, ни свечку, – она принялась кромсать пирог пластиковой вилкой.

– А кому, позвольте спросить, знать, если не вам, мисс… – уже привычная пауза, после которой она закатывала глаза.

– Рептилоид с планеты Нибиру, – Эванс даже бровью не повела на уничижительный тон. – Он ваша семья, не моя, – и снова принялась жевать, будто не ела вообще никогда.

На минуту Адаму стало не по себе. Он уже и забыл, почему разговоры с ней вечно в тягость. Подружка брата обладала исключительной особенностью выворачивать слова наизнанку и представлять факты в совсем ином свете.

– Он должен быть дома! – со вскрывшимся обманом Адамом овладела ярость.

– Ток вы не туда пришли. Вам к астрологу: там скажут в каком доме сейчас Луна, – мерзавка злобно оскалилась и начала трясти расставленные на столе банки содовой в поисках недопитой. Судя по бултыханию в одной из них, нашла.

Адам вечно недоумевал, как у нее выходило и дать, и взять одной фразой. Это никуда не годилось. Лиам по обыкновению при полном параде смылся из особняка под предлогом, что ехал к подружке. Все вздохнули с облегчением, ведь иначе пришлось бы слушать его нытье и сплошные сожаления о тяжелой участи соседки по шконке в Принстоне. Видимо, мелкий говнюк надеялся, что все вокруг окончательно отупели и не выяснят, что он свалил на очередную вечеринку до самого утра. Эванс же, как и всегда, прикрывала гулящего дружка. Идеальная пара, ничего не сказать. Таким уровнем доверия не могли похвастаться даже супруги, прожившие в браке пару десятилетий.

Подружка Лиама могла быть какого угодно происхождения, но раз уж поганец выбрал ее поводом для слива из-под родительского надзора, пренебрегать доверием семьи ему не стоило. Безответственный мелкий говнюк, которому ничего нельзя поручить. Хрустальный хрен бы не уберег. Радостно, что некоторые фамильных ценности Ларссонов крепко пришиты к телу, хоть и болтались непонятно в каком доме. На телефон Лиам тоже не отвечал. После нескольких звонков женский голос сообщил, что сеть перегружена.

– Я его подожду, – Адам не верил, что брат мог так поступить. Только не с ней – вечно прикрывавшей его задницу, где бы Ли не светил. На случай, если все-таки смог, по возвращению его будут ждать пара ласковых и хук слева. Еще, конечно же, Адам непременно рассказал бы обо всем матери, чтобы она окончательно высверлила младшему отпрыску мозг.

– Курить на кухне, – мерзавка швырнула на стол кусок металла, который, стало быть, в очень далеком прошлом преподносился пепельницей.

Адам всегда завидовал с какой легкостью брат плевал на обязательства и элементарные правила светского этикета. В этот раз забил на традицию собираться на Рождество. Никто в их семье не ратовал за фотографии в одинаковых свитерах, совместное раскрытие подарков или украшение гостиной. Обыкновенная дисциплина: если поручено – сделай. Родители настаивали на приезде сыновей, а приказы главы семейства у Ларссонов не обсуждались. Ли сумел это правило обойти: поставил ультиматум, что будет праздновать с подругой – предусмотрел поганец, что в их дом она невхожа. Мать будто сердцем чуяла подвох, и вот Адам здесь – в пропахшей плесенью и сигаретным дымом квартире, где замшелый диван грозил развалиться под его весом в сто восемьдесят фунтов.

Первый час ожидания дался с трудом. Второй еще тяжелее. Когда стрелки часов перевалили за девять, Адам определил еще час для контрольной явки и намеревался смыться. Провести всю ночь в тухлой дыре не прельщало. Вкатить братцу по полной можно отложить до лучших времен.

В скромной, если не сказать бедной обстановке квартиры не было ни намека на праздник, за исключением принесенного пирога. В тишине аскетичной обители отчетливо слышался шум протекавшего сливного бачка и вопли с улицы, доносившиеся в приоткрытое окно. Хозяйка тоже не блистала радушием: не составила гостю компании, забаррикадировавшись в спальне, и лишь незадолго до дэдлайна для Лиама показалась на глаза, чем повергла в ступор.

Вместо праздничного одеяния на ней красовалась огромная брезентовая куртка с эмблемой криминалистической лаборатории Нордэма. Из-под незастегнутой полы виднелась прицепленная к поясу черных джинс кобура с табельным. В руках – спортивная сумка, а обувь сошла бы за армейскую, если бы не подростковый размер. Пугало, что у кого-то сегодня намечалась вечеринка куда интереснее, чем у Лиама, а еще, что брат мог стать «клиентом» несостоявшейся пары на Рождественский вечер. Перебраниваясь с кем-то по телефону, Эванс не стеснялась в выражениях и даже не пыталась скрыть жуткий акцент жителей северных кварталов, посылая кого-то… Адам толком и не понял куда, но ставил, что собеседнику там не понравится.

– Какие-то проблемы? – скорее из вежливости, чем из любопытства поинтересовался он.

– Все путем, – Эванс запихивала остатки пирога в пластиковый контейнер.

Складывая ужин-завтрак в сумку, она причиняла звонок по видеосвязи. На обратной стороне вызова послышалось несколько мужских голосов с отборной бранью наперебой, что очень походило на прямое включение камер наружки с улиц старого города.

– Дамы, – на приветствие Эванс ей тут же прилетело хоровое:

– Пошла ты!

– Не ссорьтесь, девоньки. Мальчиков на всех хватит, – мерзавка лишь зевнула на коллективное:

– Сплюнь! – Адам глазам не поверил, когда она и, правда, смачно сплюнула.

– Нам бы с текущим разобраться, – на экране смартфона появился всклокоченный и худой мужчина с запавшими блеклыми глазами. – Выдвигайся, у нас тут шведский стол – на любой вкус. Выбирай, перестрелка в Айрон Энд – пять трупов. Ограбление ювелирки на Юнион Гарден – работать в паре с Диазом. На нем охранная система, на втором – пальчики. Взрыв газа на углу Хайден Роуд и Перл Стрит…