Милые призраки

Сеня. Я книжку…

Прелестнов. Зачем очки?

Сеня. Мне доктор велел, я книжку читал.

Прелестнов. Э, да ну тебя! Таню лошади задавили, слыхал? Несут… эх, а матери нет!

Сеня. Какие лошади? (Кричит.) Мама, мамочка!.. (Плачет.)

Таежников в столбняке.

Прелестнов. Перестань! Не сметь кричать, я тебя!.. Цыц! Ох, Боже ты мой, Господи! А куда ушла мать, надо сходить за ней, куда ушла?

Сеня. Не знаю.

Прелестнов. Не смей трястись, слышишь! Не орать – рот заткну… Миша, хоть бы ты его как-нибудь… Отойди, несут!

Широко распахивается дверь. По лестнице, в большой тишине спускаются люди с бесчувственным телом Тани. Несут ее: Монастырский, пожилой хожалый, еще трое-четверо из случайных уличных прохожих. Одеты бедно, господ нет. Две женщины с этого же двора простоволосые; одна, пожилая, плачет.

В комнате темнеет.

Пожилая женщина (тихо и суетливо). Да нельзя же ногами вперед, примета такая… Мужики! да нельзя же ногами…

Хожалый. И без тебя знают.

Прохожий (молодой мастеровой). Как же ее по лестнице головою вниз? Дура.

Пожилая женщина. Сам дурак! (Плачет.) Ох, батюшки мои, голубчики, кровушки-то, кровушки…

Прелестнов (тихо и свирепо). Молчать!..

Монастырский. Сюда клади… на постель… ногами-то, ногами-то заходи!

Пожилая женщина(плачет). Батюшки, голубчики…

Прелестнов. Молчать! Не выть! Сюда, сюда, клади… так, так.

Таня стонет. Тихо переговариваясь, ее укладывают на постель.

Кто-то приносит из кухни воды, хлопочут.

Вторая женщина(Прелестнову, тихо). Барин, шляпка-то ихняя. Шляпку ихнюю возьмите… Барин, шляпку ихнюю…

Прелестнов свирепо отталкивает ее; женщина осторожно кладет смятую, исковерканную шляпу на подоконник.

Вторая женщина. Барышнина. – Мальчик, а ты чей?

Сеня (дрожа). Здешний.

Вторая женщина. Ай-ай, зачем же тут сидишь? Иди, иди, тут тебе нехорошо. Смотри, сидит… ишь ты, еще в очках!..

Пожилая женщина(хлопоча). Иди, иди, мальчик, нехорошо. Куда тут вас?.. (На любопытных.) А вы чего не видали? У – бесстыдники!

Обе женщины уводят Сеню в кухню. В дверь протиснулись еще любопытные, заглядывают через плечи, перешептываются.

Голоса. Не толкайся!

– А кто ж это стоит?

– Кто?

– Жилец.

– Кого это?

– А ты не видишь кого?

– Таньку задавили.

– Пьяную, что ли?

– Должно, пьяную: чверезый под лошадь не попадет.

– Не толкайся.

– Ну и господа живут… Тоже чиновники.

– Сам-то ты под лошадь не попади… ишь, нализался? Капитан (свирепым шепотом выгонят их). Вон, вон!

Вон! Что набрались, – не видали? Вон!

Уходят.

Голос. Ишь, разошелся красноносый! Тоже, вон!

Прелестнов. Я тебе покажу красноносого, живо в квартал отправлю!.. Вон!

Захлопывает дверь. Постепенно расходятся и принесшие Таню. Таня пришла в себя, стонет и что-то говорит. Монастырский наклоняется к ней. Во все это время Таежников молча, расширенными глазами, приложив руку к груди, смотрит то на принесших, то на Таню. Так же, повторяя движения других, становится на носки и старается заглянуть туда. Обе женщины выходят из кухни, с ними и Сеня.

Пожилая женщина(капитану). Боится там один, не хочет.

Прелестнов. А?.. Ну, ладно, ладно. Ты вот что, матушка: огня бы надо, темно… Где у них тут?..

Пожилая женщина. Я сейчас. Я найду… (Зажигает лампу, от которой сразу темнеют углы и на стенах появляются странные и уродливые тени.)

Вторая женщина сажает Сеню в углу на стул, где он и сидят тихо и неслышно, горбатый, старообразный, поблескивая забытыми очками. Грозит ему пальцем.

Вторая женщина(шепотом). Тут сиди, слышишь? Сестричка больна!