Повесть о Пустом Постаменте

ГОЛОС (очень грубо). Эй, ты! Васька! Хорош прикидываться! Ку-ку, тебе говорят!

Вася отмахивается.

ГОЛОС. Вот скотина. Опять своих не признаёт! Ты слышишь, Васька? Всем наливай!

Перед Васей выстраиваются в рядок шесть стаканов.

ВАСЯ. Нашлись свои. Да я вас не знаю и знать не хочу! Вы где были, когда я с клиентов денежки снимал? А когда бормотуху сюда тащил, мне помог кто-нибудь? Никто! Раскатали губы. Ничего никто не получит, даже можете не просить. Вот выпью, тогда поговорим.

ГОЛОСА (возмущённо). Подонок. Вот обнаглел! Нет уж, Васька, без нас ты даже не мечтай. Или всем наливай, или ничего у тебя не выйдет. Всё на пол прольёшь, так и знай!

ВАСЯ. Ага. Вот оно что! Толкаться вздумали. А ну, убирайтесь, откуда пришли! Слышите? Пошли все вон!

Вася хватает полотенце, машет им, словно гоняет голубей.

ВАСЯ. Ату их! Улю-лю!

Одна бутылка падает, проливается. Голоса смеются мерзким смехом.

ГОЛОСА. Что, Вася, попил бормотушки? Выжрал одну бутылочку? Как, вкусно было? Или не очень?

ВАСЯ (потрясён случившимся). Ах вы, суки в ботах. Да знаете, как это называется?

ГОЛОС. А тебя предупреждали! Видишь, как нехорошо быть жадным? Это называется – ни себе, ни людям.

ВАСЯ (с надрывом). Знаете, что я с вами сейчас сделаю? Да я сейчас крёстное знамя сотворю! Чтоб вам на том свете пусто было.

Снова хохот.

ГОЛОСА. Ой, Васька, над тобой со смеху по второму разу помрёшь! Душу крестить свою собрался! Да откуда она у тебя, душа-то?! Пропил ты, Васька, свою душу! Пропил, проматерился! Ты у себя на кладбище сам стал хуже покойника.

Нашёлся, Васька-креститель. Вот мы на тебя в милицию стуканём! Что, страшно стало? Тебе милиция хуже всяких чертей! Исполосатят дубинками, как в прошлый раз! Заложить тебя в полный рост, чёртова смотрителя, тем более, что ты вина, сволочь, не наливаешь. Будешь знать, как над людьми издеваться.

ВАСЯ. Родимый! Это когда же я над тобой издевался? Да тебя, как ты помнишь, ко мне готовенького притащили. Вперёд ногами. Не фиг было помирать. Я тебя вообще пальцем не трогал. Потому, лежи там себе и не вякай. Что за разговоры на кладбище? А ну, всем глохнуть! И ты молчи, шкелет вонючий. Ты мне почти пятьсот граммов пролил. Вот изволь сейчас же рассчитаться. Сам побежишь или кого пошлёшь – меня не интересует. Мне некогда. Скоропостижненько прошу представить мне должок. Пятьсот граммов.

ГОЛОС. Да ты, пёс, мне больше должен!

ВАСЯ. Тебе?! Ни копейки! С тебя и брать-то было нечего. Вспомни! Хотя, тебе и вспоминать-то нечем.

ГОЛОС. Не бойся, я-то помню, как ты с моей родни последние гроши сорвал.

ДРУГИЕ ГОЛОСА (завывают). Помним! Мы всё помним!

ВАСЯ. Грех не сорвать, когда денежки сами в карман прыгают. Вот вы какой народ смешной – вечно хотите быть в самой серединке. При жизни – в жизни. После смерти – прямо чтобы в серединке моего кладбища!

ГОЛОС. Да какое же оно твоё! Оно ж казённое!

ВАСЯ. Да уж ты сгнил давно! Какая тебе-то разница, моё оно или казённое? Лежи, куда положили, и голову не подымай. Не то завтра же всех вас в братскую, одним бульдозером. А самых разговорчивых на помойку. А ну-ка, все за бормотухой – шагом арш! Жду один час. Не вернёте должок – так вас всех перерою, что костей не сосчитаете.

Гробовое молчание.

ГОЛОС. Да, Вася. С трезвым с тобой ещё можно хоть о чём-то поговорить, а пьяный ты совсем дурак. Чуть что – сразу лопату хватать. Что за дурная у тебя привычка. Ты лучше, Васенька, прими-кась телефонограммку.

ВАСЯ. Диктуй, нехристь. Так запомню.

ГОЛОС. Вась, ей-богу, не я писал. Мне только передать велено.

ВАСЯ. А-а, ты, значит, у нас этот … передаст! Ну, бухти. Пока что слушаю.

ГОЛОС. Тут, значит, такие слова. Чтобы ты, пёс смердячий – так и написано! – был бы сегодня ночью в «Золотых рогах», в зеркальном зале. Разговор, значит, будет. Ну, с кем надо. Так, значит, когда за тобой приедут, чтобы ты не дёргался, а ехал без звука. Понял?

ВАСЯ. Всё, что ли?

ГОЛОС. Тебе ещё чего надо?

ВАСЯ. Кто передал?

ГОЛОС. Иванов, тебя устроит?

ВАСЯ. Да хрен тебя знает – Иванов, Петров. А подпись чья?

ГОЛОС. В другой раз, когда ты потрезвее будешь, постараюсь тебе привидеться. А подписал твой начальник. Царь тьмы.

ВАСЯ. Интересно! Я-то тут при чём?

ГОЛОС. Я откуда знаю? Ну всё, Васютка, Бог даст, ещё повидаемся. Пока что связь окончена. Ку-ку! Не скучай!

ВАСЯ. В гробу я вас всех видал. В белых тапочках. Меня на пушку не возьмёшь, плесень.

Из оставшихся на столе бутылок Вася сливает содержимое в один стакан. Раздаётся стук в дверь. Вася крадётся к двери, накидывает цепочку. Не успевает вернуться к столу, как вздрагивает от грохота упавшей на пол цепочки вместе со щеколдой. Дверь отворяется, входит женщина в мужской одежде. Это бывший автомеханик Леопольд Жолудев.

ЛЕОПОЛЬД (разглядывает Васю). Извиняюсь, Вася Тихий здесь живёт?

ВАСЯ (тычет себя в грудь). А это тебе кто? Наведи резкость.

ЛЕОПОЛЬД. Ни черта себе. Ну и рожа! Ты зубы, что ли, вставил?

ВАСЯ. Какие зубы?

ЛЕОПОЛЬД. Иди, глянь в зеркало.

ВАСЯ (подходит к зеркалу, разевает рот, шарахается). Ты смотри, что делается. Как у бульдога. Да пусть, так ещё лучше. А ты кто?

ЛЕОПОЛЬД. Друга не узнаёшь?

ВАСЯ. У меня таких друзей отродясь не было. Ни друзей, ни подруг.

Леопольд слегка бьёт Васю. Тот падает в кресло.