Моя родная хтонь

Когда деревья были большими

Мой двор из сыктывкарского детства – моя планета. Улица Димитрова, 54. Я тут помню каждый уголок. И особенно – большое поле, обрамлённое пятиэтажками. Весь бескрайний мир моего детства умещался здесь.

Я помню каждую лестницу и турник, каждое дерево. До сегодня не дожила металлическая горка рядом с моим подъездом. Я в два года стоял на ней с красной машинкой в руках и, наверное, впервые осознал или начал понимать, что я это я. Очень ярко помню. Я стою на горке, в руках машинка, и я глубоко задумался… Картина маслом. Лёня – мыслит!

В центре двора большая игровая площадка. На площадке берёза, рядом большая круглая карусель. Маленькая берёзка слева служила нам рычагом; можно было так ускориться и раскрутиться, что затошнит.

Карусели давно нет. Дерево превратилось в коренастую берёзу. А красная машинка до сих пор цела…

Вы хотите как в 90-е?

Когда переехал жить в Москву, часто с друзьями отправлялся на выходные изучать провинцию.

Как-то приехали в город Красный Холм в Тверской области. В центре города на одноимённой площади стоит Ленин, на заднем фоне виднеется колокольня Троицкой церкви. По городу бродит пьяный мужик-зомби… Начинает холодать… Картина маслом: Хтонь.

Красный Холм застрял в девяностых. На стыке двух миров. На стенде перед Домом культуры висит объявление о приёме в ремонт старой обуви. Новую обувь здесь могут позволить себе немногие. Я слышал, что по статистике в России большая часть населения имеет всего одну пару обуви.

Когда-то этот древний городок был богатым. Теперь в нём самая большая детская мечта – получать десять тысяч рублей в месяц… Или пойти работать в полицию – там, говорят, за пару месяцев можно заработать на подержанную иномарку.

Фотографируем деревянные резные дома. Подходит женщина с двумя детьми, спрашивает, красиво ли здесь и для чего мы фотографируем. Жалуется на свою жизнь:

– Бедно живём. Я одна на пенсии, у меня на иждивении семеро человек.

Я не выясняю, почему именно она содержит на свою пенсию в пять тысяч рублей такую большую семью. Она подробно рассказывает, что они живут в центре города, в старинном доме и, как могут, поддерживают его красоту.

– А кто виноват, что вы так плохо живёте? – спрашиваю я.

– Ну конечно, правительство! А президент всё правильно говорит, а они (правительство) сели вот так вот (показывает, как они присаживаются на корточки) и ничего не хотят исполнять, потому так плохо и живём.

– А сколько вам нужно для полного счастья?

– У всех запросы разные! – восклицает она.

Её двое маленьких внуков тоже задумались, а сколько же им нужно для полного счастья. Младший вскрикивает:

– Десять тысяч!

Старший, соглашаясь, кивает и, как в кино, многозначительно добавляет:

– Каждому.

Мне в этот момент становится стыдно – не за то, что мы час назад обсуждали новые модели обуви Ecco за 17 500 рублей, которые мои друзья из Москвы приобрели накануне. Стыдно за огромное расслоение в обществе, которое царит в России. И стыдно за телевизор, который каждый день докладывает жителям городка Красный Холм о космических успехах в завоевании мира и вселенной.

Калининградская область

Июнь пандемийного 2020 года я провёл в Калиниградской области.

Я и мои друзья устали работать не выходя из дома в Москве. Как только ковидные меры чуть ослабли, мы улетели на месяц к Балтийскому морю. Сняли большой дом в ста метрах от моря, куда каждый день ходили без пропусков и ограничений через красивый сосновый лес.

Мы приехали изучать Калининградскую область, когда ещё действовал закон о самоизоляции для приезжающих, но он не действовал на тех, у кого была местная прописка. Конечно, вирус-то проверяют по прописке! Нас заставили в аэропорту оставить номера сотовых телефонов для контроля, хотя в правилах въезда от Роспотребнадзора этого не указывалось – лично читал их. Я оставил свой второй, британский, номер, начинающийся на +44, и сразу вынул симку из телефона. Тем, кто не вынимал симки, робот звонил и угрожал за нарушение самоизоляции карательными мерами. Через пять дней изоляцию для неместных сняли, и про нас забыли.

Для меня Калининградская область – часть семейной истории. Моя мама училась в городе Советске, там жили мои дядя, дедушка и бабушка.

А вы знали, что в России есть места, где люди до сих пор живут в средневековых замках?

Замок Таплакен, основанный в 1336 году (нем. Taplacken), – замок Тевтонского ордена в посёлке Талпаки Калининградской области. В настоящее время в нём живут несколько семей. Этот старинный замок больше похож на нежилое двухэтажное помещение. О том, что он обитаем, напоминает тарелка «Триколор ТВ» и песочница во дворе.

Я прямо вижу, как у квартиранта в домовой книге сделана запись из БТИ:

«Тип жилья: квартира двухкомнатная.

Строение: замок Таплакен.

Год постройки: 1336.

Владелец: тевтонский рыцарь».

Советск (до 1946 – Тильзит, нем. Tilsit) – город в Калининградской области России. Родной город моей мамы. Здесь она закончила школу и техникум. Бабушка и дедушка работали в Доме офицеров. Если бы мама в 1970 году не решилась на авантюру и не переехала навсегда в Сыктывкар, возможно, так бы и жила на границе с Литвой.

Чем примечателен Советск-Тильзит? Тем, что город очень древний, основан в 1288 году. Два значительных события произошли в этом городе.

В Тильзите в 1807 году подписали Тильзитский мир между Александром I и Наполеоном, а в середине XIX века придумали рецепт светло-жёлтого полутвёрдого сыра тильзитер (нем. Tilsiter).

Город стоит прямо на границе с Евросоюзом, граница с Литвой проходит по реке Неман. На соседнем берегу видны жилые дома литовского городка Панемуне, с которым Советск связан мостом Королевы Луизы. В детстве моя мама бегала по этому мосту и купалась на литовской стороне.

– Там пляж был лучше, а ещё пекли вкусный хлеб необычной формы. Советские пацаны постоянно дрались с литовскими, – рассказывала мама.

Пограничный пункт огорожен колючей проволокой, несколько домов находятся частично на нейтральной территории. Я захожу в один из старинных домов прямо на границе. Наверное, Европа сломала все почтовые ящики и ободрала стены, почти уничтожила красивую историческую дверь?

Рядом с домом – заброшенный советский фонтан «Знаки Зодиака», сделанный из цветной плитки. Его тоже не пощадила близость Европы. Только деревянный пограничный столб и большой российский флаг на берегу выстояли.

Рядом на бордюре сидят подвыпившие мужики в грязной одежде. «Привет от братьев славян!» – машут они знакомому велосипедисту, который едва не убивается, когда колесо велосипеда попадает в решётку канализационного люка.

Черняховск (до 1946 – Инстербург, нем. Insterburg).

Давно планировал побывать в этом городе. Он находится в центре области, и меня всегда манило его прежнее название. Вы, наверное, даже не слышали о нём. Город, особенно исторический центр с водонапорной башней, мог бы стать маленьким Парижем. Но всегда есть пресловутое «но». Город утопает в какой-то безнадёге.

Кто-то в одной из панелек на балконе пятого этажа вывесил баннер с надписью «Наша страна – наши правила!» На этом же баннере рисунок: медведь рычит на американского орла с белой головой.

Я всегда тестирую свои ощущения в новых местах и задаю себе вопрос: «Хотел бы я тут пожить, поработать удалённо?» Ответ однозначный: «Нет!»

Город, его бывшее немецкое наследие разрушается. Стоит свернуть в сторону, и ты попадаешь реально в страшные, но красивые места. Страшные из-за пьяных людей, слоняющихся по разбитому тротуару.

На улице Заводской, 6 ты реально попадаешь в гетто. Смотрю на дом 1880 года постройки. С него уже давно облетели декоры фасада, колонны облупились, узорчатые ограды балконов проржавели. Во дворе, на раздолбанных временем бордюрах, скучают люди. На третьем этаже из окна, украшенного развешанным на веревках бельём, когда-то смотрели фрау Марта или её дочь Изольда. Сейчас же с меня не сводит глаз нынешний жилец. На его лице застыл вопрос, что я тут делаю и для чего фотографирую. Жалею, что не напросился зайти в гости.

Под самой крышей висит российский флаг, потрёпанный и выцветший. Он полностью завершает картину моего перевёрнутого от увиденного сознания. Обожаю такие контрасты.

Замок Инстербург был заложен в 1336 году магистром Тевтонского ордена Дитрихом фон Альтенбургом. Хороший был бы туристический магнит. Но магнит магнитит плохо, и меня это печалит.