Моя родная хтонь

Неман (до 1947 – Рагни?т, нем. Ragnit) – город на левом берегу реки Неман в северо-восточной части Калининградской области.

Странно, что город назвали именем ближайшей реки, а не, как обычно, чем-то советско-пионерским.

Главной достопримечательностью Немана является замок Рагнит, который построили пруссы в 1277 году. После 1945 года замок был практически цел. Часть помещений использовалась под склады, во дворе организовали рынок. Постепенно всё приходило в запустение, замок лишился крыши и стал хиреть. Сегодня от уникального памятника Средневековья остались лишь руины; верхние ряды кладки интенсивно разрушаются.

Местные жители используют развалины для собственных нужд – хранят картошку прямо в пустых нишах на останках замка.

Зеленоградск (до 1946 – Кранц, нем. Cranz) – город-курорт.

Центральная часть города – для туристов. Тем, кто никогда не был в Европе, он покажется очень европейским. Я же больше люблю сбежать с центральной улицы, чтобы найти настоящую красоту. Её тут много, но она, как и в остальных городах Калининградской области, постепенно исчезает.

Бывший Кранц с высоты птичьего полёта уже не такой европейский: утопает не только в зелени, но и в многоэтажках, что отдаляет его исторический вид от европейского.

Прогулочная набережная выглядит запущенно. Несмотря на дождливую погоду, люди купаются и плавают на сёрфах.

Светлогорск (до 1947 – Ра?ушен, нем. Rauschen).

Из всех городков области Светлогорск самый тихий и уютный. Утопает в сосновом лесу. Много старинных немецких вилл. Большая часть вилл нынче выполняет роль санаториев Министерства обороны.

Визитка города – водонапорная башня водогрязелечебницы. Когда-то тут можно было принять тёплые морские и углекислые ванны, проводились грязевое, электрическое, световое лечение и лечебный массаж.

Да, географически Калининградская область находится вдали от материковой России и не имеет сухопутных границ. Вся область окружена странами Евросоюза, но это не делает её ближе к Европе.

Балтийск (до 1946 – Пилла?у, нем. Pillau).

Основан в 1626 году. Название Пиллау происходит от прусского «пилис» (pilis) – крепость. В городе стоит массивная цитадель, сверху напоминающая большую звезду. Население – 30 тысяч человек. Это самый западный город в России. Местами он напоминает Францию, местами – любой маленький забытый город России. Всё старое постепенно разрушается, новые постройки выглядят уныло.

Часть Балтийска находится на морской косе. Арендуем с друзьями лодку, переплываем. Берём в прокат велосипеды и едем на заброшенный аэродром.

Авиабаза Люфтваффе в местечке Нойтиф (Luftwaffe Airbase Neutief).

Построена немцами в 1939 году для базирования гидросамолётов и самолётов с колёсным шасси. На базе есть взлётно-посадочная полоса длиной два километра и большие ангары, которые, несмотря на возраст, хорошо сохранились.

После войны аэродром достался СССР практически в целом состоянии и использовался гидроавиацией и истребителями, затем был реконструирован, и тут базировалась противолодочная авиация. В 1995 году воинские части гарнизона выведены, аэродром заброшен и используется населением для своих нужд.

Подъезжаем к центральной башне аэродрома. На башне сохранились следы от часов. Заходим внутрь одного из ангаров. На стене замечаю уникальную сохранившуюся надпись на немецком. Её кто-то пытался закрасить, но немецкая краска выдержала время. Большими буквами было написано: RAUCHEN VERBOTEN. Курить запрещено.

Я был потрясён большим количеством тевтонских замков, разбросанных по области. Огромная печаль в том, что мы отхватили большой кусок восточно-прусского пирога после Второй мировой войны и бросили его… Теперь часть уже нашего наследия погибает и разрушается. А такого контрастного социального расслоения я не видел в России нигде. Здесь живут и строят новые дома очень богатые. Рядом с ними, на развалинах замка XIII века, живут бедные. Брошенные военные аэродромы и тевтонские замки используют под хранение лодок и овощей.

Мурманск и Териберка

Одна из самых сумасшедших суббот в моей жизни пришлась на конец июля 2020-го. Я купил билет в Мурманск из Москвы. Вылет был в субботу около семи утра; пришлось вставать в четыре, чтобы без пробок успеть доехать с Автозаводской до Шереметьево.

Мурманск. Самый большой в мире город за Полярным кругом. Нам повезло оказаться тут в +28, покормить ненасытных комаров и увидеть по-настоящему белую ночь. Город вытянут вдоль Кольского залива на три десятка километров. Все промышленные предприятия отапливаются углем.

Даже в лучах солнца Мурманск кажется депрессивным. Много старых домов; есть целые кварталы-гетто, куда лучше вечерами не заходить. В городе места для прогулок не предусмотрены. Часто перекрёстки просто закрыты железной оградой, не сразу поймёшь, как переходить дорогу. Зебры тоже есть не везде.

Говорят, в Мурманске в длинную полярную ночь (ночь длится полтора месяца) показывают северное сияние. Оно здесь не как в Сыктывкаре, не зелёное, а полноцветное и быстро меняющееся. Увидеть такое – мечта. Намёк на многоцветие сияния в виде цветной мозаики советской эпохи я заметил в здании аэропорта.

Всюду в Мурманске написано: «Город-герой». Мне в какой-то момент показалось, что тут нельзя по закону называть город просто Мурманском, обязательно «город-герой Мурманск». Да, Мурманск победил в жестокой войне. Памятник-солдат «Алёша» всё ещё грозно и символически смотрит в сторону границы с Норвегией. Ближайший к границе норвежский город Киркенес всего в двухстах километрах от Мурманска. Война давно прошла, но бои продолжаются – теперь за выживание пешеходов в городе.

Териберка – село в Кольском районе Мурманской области, всем известная по фильму «Левиафан» локация на берегу Северного Ледовитого океана.

Очень контрастное место. Потрясающий океан, разрушенные деревянные бараки, свежепостроенные рестораны и экоотели. Основные туристы до эпидемии коронавируса были из Китая: тут, под северным сиянием, утверждают китайские туристы, лучше протекает процесс зачатия ребёнка.

Кладбище кораблей в Териберке – эпическое место. Как жаль, что тогда у меня не было дрона Жужика, чтобы полетать над остовами кораблей. Появилось оно в 60-е годы прошлого века. Останки рыболовецких судов похожи на скелеты китов. Экономика и рыболовство зачахли после переноса районного центра из Териберки в Североморск. Териберка – миниатюрная модель России. Океанский йодированный воздух смешан с безнадёгой и разрухой. Я никак не могу понять, как и когда эта разруха выйдет из нашей головы.

Мы приехали в порт Териберки из аэропорта Мурманска, сразу прыгнули на старый японский рыболовный катер и поехали в открытый океан ловить треску. Я забрасываю длинную удочку. На удочке леска меняет цвет в зависимости от глубины. Вместо грузила к ней привязан какой-то кусок металлической трубы. Леска становится тёмно-синей – значит, глубина больше 50 метров. Держа удочку в руке, чувствую передающиеся по леске сильные толчки. Долго кручу катушку и достаю треску весом чуть больше килограмма. Это ещё молодая треска. Глаза у неё выпучены от резкого перепада давления. Через некоторое время под нашим катером проплывает большой кит и бьёт хвостом по воде.

– Смотри, Михалыч, он свечку сделал! – крикнул капитан своему помощнику.

Капитан был удивлён водными пируэтами кита. Я стою на корме корабля, только что впервые в жизни поймал треску и увидел, как кит делает свечку… Не могу поверить в реальность происходящего, потому что ещё рано утром спал у себя на съёмной квартире недалеко от станции «Автозаводская» в Москве. Сумасшедшая суббота!

Любовь к провинции

Я провинциал. Очень трепетно отношусь к провинции. Вижу красоту даже там, где остальные видят грязь, разбитые окна и запустение. Красота – в глазах смотрящего.

Я очень люблю провинцию, чувствую себя комфортно, когда нахожусь в маленьком провинциальном городке, особенно если он похож на родной Сыктывкар. Когда я жил в Сыктывкаре, всегда с любопытством смотрел на москвичей, они казались мне какой-то особой кастой «белых людей», какими-то счастливчиками. Москвичи часто приезжали в командировку к нам в сыктывкарский офис «Додо Пиццы». Я следил за их речью, мимикой. Они были какими-то другими, не такими, как мы, провинциалы. Им был открыт весь мир, а нам для открытия мира нужно было сначала доехать до Москвы.

Настоящие москвичи оказались милейшими и открытыми людьми, просто у них было другое детство, и пирожное «картошка» у них было внутри светлое! А у нас в Сыктывкаре начинка была всегда тёмной. Белая обувь, белый крем «Москвичи» для ухода за ней и белая начинка пирожного!

Прожил пять лет в Москве. В первые месяцы после переезда меня удивляло в столице всё: чистота улиц, доступность заграницы, постоянный движ и даже пробки. Через пару лет, вернувшись погостить к родным в Сыктывкар, я заметил, что у меня изменилась картинка восприятия. Как будто ты очень долго не выходил из дома и мир за это время стал другим. Сыктывкар показался мне маленьким, исчезли все пробки и люди с улиц. Я впервые заметил провинциальное спокойствие своего родного Сыктывкарушки. И на меня накатила такая тоска, что хотелось выть…

Я так и не смог понять причину этой вселенской тоски. Она преследует меня каждый раз по возвращении домой, в Сыктывкар. Что это? У вас так же, мои дорогие столичные провинциалы?

Смерть

Вот уже два месяца каждые выходные я беру рюкзак и отправляюсь в путешествие. В путешествии я исследую себя, свою реакцию на людей, еду, архитектуру. Реакцию на уродство и на красоту, которая (сами знаете) в глазах смотрящего. Да, поездок стало очень много, и все они по России. Будет ещё больше и дальше. Мой мозг требует впечатлений. Но главная причина, почему я много путешествую, главный мотиватор – это…

– Смерть!

Да, именно она заставляет меня не тратить время на пустые разговоры, обиды и ссоры. Жизнь коротка, и тратить её на чепуху у меня совершенно нет времени. Нужно её исследовать, путешествуя… И чем больше, дальше и глубже, тем лучше.

– Ехать или нет, лететь или нет в очередное путешествие? – часто задаёт вопросы мой внутренний Леонид.

В этот момент я просто думаю о смерти. Сам себе говорю:

– Лео, твой таймер запущен в 1981 году, и нет времени объяснять, просто собирайся в путь!

Жизнь человека такая хрупкая и короткая, это какая-то триллионная доля секунды по меркам космоса, звёздная нанопыль… И если я здесь и сейчас понимаю это каждым атомом, если я живой здесь и сейчас, какого чёрта я ещё сомневаюсь? Конечно, ехать, бежать, лететь. Перестать сомневаться, обижаться на людей, тратить время на чтение новостей и уж тем более на просмотр телевизора. Я уже забыл, когда в последний раз смотрел потоковое телевидение. Моё телевидение – мои путешествия.

А ещё недавно я осознал, что смерть – это тоже путешествие. Билеты в один конец у всех уже на руках, у каждого свой перрон и час отправления. Поэтому до финального отправления я ещё покатаюсь по этому свету!

Брату

Два года, два месяца, два дня. Именно такая разница между датами нашего рождения.

Мой брат Евгений – врач.