Теория поля

А.: Конечно, я заранее знаю, что вы мне на это скажете: что это совершенно неважно, и что нет ничего невозможного для человека с интеллектом, и что «ученье и труд все перетрут».

Т.: Вот видите, как мы уже хорошо знаем друг друга (

А.: Вы мне все это уже однажды говорили и обещали всемерную помощь и поддержку. И где же эта помощь, спрашивается? Что-то я ее в упор не наблюдаю!

Т.: Я по-прежнему именно это Вам и обещаю.

А.: На деле все оказалось значительно сложнее, чем в Ваших сказках для глупой девчонки. Может быть, вы собирались меня надуть? Я уже ни в чем не уверена…

Т.: А я напротив, уверен, что вместе мы преодолеем все трудности.

А.: Поскольку вы мне не позволили в своей работе опираться на кого-то из давно работающих сотрудников.

Т.: Возможно, я не вполне четко сформулировал свою мысль. Вы, естественно, имеете полное право полагаться на тех коллег, которые сумеют внушить Вам доверие. Я лишь указал фамилии тех, кому доверять не стоит в любом случае, и поверьте, у меня и сейчас есть все основания так считать. Это для Вашей и для нашей общей пользы.

А.: Мне приходится самостоятельно погружаться в чертову прорву различных деталей, что особенно трудно по части технических вопросов. Я вынуждена торчать тут, на работе, до поздней ночи, забыв про детей, но ворох нерешенных вопросов все не уменьшается!

Т.: Альбина Викторовна! Дорогая! Прошу Вас, отнеситесь к своим обязанностям несколько проще. Я понимаю, что вы очень ответственный руководитель, что вы горячо болеете за доверенное вам дело, но уверяю, Ваших способностей, Ваших знаний и обычного здравого смысла будет вполне достаточно, чтобы исполнить возложенную на Вас миссию.

А.: К тому же я испытываю постоянный прессинг со стороны федеральных органов исполнительной власти, которым я непосредственно подчиняюсь. Но это, как оказалось, еще полбеды! Гораздо хуже обстоят дела с нашими клиентами. Вы себе не представляете, как трудно противостоять их высокому авторитету в отрасли и высоким связям. А где мои связи, которые меня сюда запихнули? Дремлют в мягких креслах?

Т.: Я Вам намеренно не сообщал об этом, но я внимательно слежу за ситуацией вокруг предприятия и пока нет ни малейшего повода для беспокойства. Уверен, что они не появятся и в дальнешем!

А.: Я попадаю в патовую ситуацию, при которой не принять решение я не могу, а принять его в соответствии с Вашими установками нет никакой возможности.

Т.: Смело принимайте любые решения по своему усмотрению. Мы с Вами подробно обсудили стратегию Вашего поведения. Придерживайтесь ее и все будет в порядке. О тех конкретных решениях, которые интересны мне лично, я непременно сообщу дополнительно. Когда придет время.

А.: Хотелось бы, коль уж скоро я придерживаюсь наших договоренностей, чтобы и Вы выполняли их в своей части. Может быть, Вы наконец-то оторветесь от стула, к которому Вы там приросли, или что там у Вас случилось, я не знаю.

Т.: Альбина Викторовна, я благодарю Вас за напоминание, но смею утверждать, что я всегда выполняю данные мной обещания. Создавать Вам лишние сложности не в моих интересах.

А.: Нужно каким-то образом объяснить руководителям крупных компаний, что в переходный период объективные трудности и задержки неизбежны и что все это делается в конечном счете для их же пользы. Ну а что касается чиновников, то тут я ожидаю с Вашей стороны самых немедленных и эффективных действий! Сделайте уже как-то, чтобы они оставили наконец-то меня в покое.

Т.: Успокойтесь и считайте, что все уже улажено. Чиновники вынуждены изображать активность, скоро Вы научитесь отделять их истинные претензии от демонстративного изображения деятельности.

А.: Но со всем этим, так или иначе, если вы мне все-таки поможете когда-нибудь, я, наверное, смогу справиться.

Т.: Ни минуты в этом не сомневаюсь.

А.: Однако тот способ, посредством которого Вы меня назначили на эту ответственную должность, вызывал и до сих пор вызывает массу негативных пересудов и активное неудовольствие подчиненных. Я не знаю, почему так получилось и что там известно сотрудникам про меня или мою личную жизнь, но работать в такой атмосфере невозможно. Быть может, виной всему искренняя любовь коллектива к прежнему руководителю или слухи конкретно о моей персоне, я не знаю. Но считаю, что в этом вопросе Вы проявили недопустимую небрежность. В таких условиях очень сложно заработать авторитет, поскольку аудитория изначально чрезвычайно предвзято относится как к моим действиям, так и ко мне самой. Та незначительная горстка внешне лояльно настроенных подчиненных по своим истинным компетенциями и личностным качествам не способна стать надежной опорой и поддержкой. И даже эти подхалимы и лизоблюды, которые в глаза говорят комплименты и поют дифирамбы моим решениям, за спиной смеются и обсуждают меня как руководителя, как человека и как женщину.

Т.: Альбина, я прекрасно понимаю Ваши чувства, но Вы должны быть выше сплетен и пересудов. Вы ведь теперь не просто женщина, Вы теперь руководитель очень высокого уровня! Вспомните хотя бы о том, что на Вашем столе стоит вертушка прямой правительственной связи! Какое Вам дело до мелких букашек вокруг Вас? Пусть возятся, сколько им вздумается. Обычная человеческая зависть. Вы же не сомневаетесь, что мы выбрали Вашу кандидатуру исключительно на основании Вашего опыта и личных качеств? Будьте уверены в себе и вашей уверенностью непременно заразятся другие.

А.: Поэтому, Дмитрий Натанович, я Вас очень прошу, уж будьте так любезны, пожалуйста, срочно подключитесь к решению возникших у меня проблем. В противном случае я вынуждена буду отказаться от Вашего щедрого предложения, хотя и никоим образом не желаю Вас подводить.

Т.: Со своей стороны хочу Вам напомнить, что размышлять на эту тему несколько поздновато. Вы ввязались в серьезную мужскую игру, в которой очень высокие ставки и очень высокие риски. Обратной дороги нет! Не хочу Вас пугать, но придется, милочка, собраться, отбросить эмоции и работать, работать, работать! Пусть это сложно и даже очень опасно, но зато и награда за такую работу будет поистине царской. В случае успеха. Так что у Вас теперь нет выбора. Либо пан, либо пропал. И очень прошу Вас, Альбина Викторовна, не подведите меня! Если я всецело предан и помогаю друзьям, то к врагам я безжалостен и беспощаден! Уж поверьте мне на слово.

Арсений по достоинству оценил стиль ответа. Дамочка явно перегибала палку, но ее корреспондент сумел сохранить выдержку – полное отсутствие ненужных эмоций. Мысленно он даже снял шляпу перед автором, такая сдержанность, взвешенность и продуманность ему самому давалась с огромным трудом. Для начала комплименты, чтобы вызвать расположение, доверие и настроить собеседника на восприятие последующей информации. Затем намеренное преуменьшение проблемы, взгляд с другой стороны. Потом заверения во всемерной помощи и поддержке. Причем стиль письма явно указывал на то, что автор неплохо понимает женскую психологию и отвечает именно женщине. К этому моменту корреспондентка уже внутренне должна была с ним согласиться. Но на всякий случай он произвел еще контрольный выстрел, чтобы уже добить ее окончательно, и использовал для этого самые сильные мотивы человека: сперва – корысть, на закуску – страх.

К сожалению, при всем старании Козыреву так и не удалось обнаружить во входящей папке исходное письмо. Возможно, оно смогло бы пролить свет на некоторые немаловажные детали. По всей вероятности, Татаринов довольно регулярно чистил входящую почту. Про папку с исходящими, как это часто бывает, периодически забывал, и его собственные письма хранились там гораздо дольше. Впрочем второе из заинтересовавших Арсения сообщений не только во многом компенсировало упущенные моменты, но и прекрасно раскрывало истинную сущность всех участников этой грязной политической интриги. Оно предназначалось Иллариону Витальевичу Леонидову. Непонятно, что заставило Татаринова облачать свои мысли в письменную форму, когда достаточно было преодолеть несколько метров коридора, чтобы высказать все замечания лично. Может быть, его соратник в это время отсутствовал, а может быть, имелись другие не менее веские причины. Сообщение изобиловало весьма эмоциональными высказываниями. Автор не стеснялся в выражениях и агрессивно выливал на собеседника все то, что кипело внутри при переписке с Альбиной. Я приношу свои извинения интеллигентным читателям, но в целях сохранения смысла и стиля письма вынужден привести его содержание без цензуры и купюр.

Ларик!

Если ты думаешь, что твои шлюхи могут диктовать мне условия, то ты, дорогой мой, серьезно заблуждаешься! Сколько раз я давал себе зарок не тащить баб во власть, столько же раз убеждался потом в справедливости данного принципа. Но такой глупой и наглой стервы я еще не встречал! Она что, не понимает, в какую игру ввязалась? Или этот твой тупой Корнейчук вообще ничего не соображает, кого можно рекомендовать, а кого нет? Если он ни хера не понимает в людях, то как вообще ты мог доверить ему эту операцию с «Меркурием»?!?!? Впрочем твои дрянные проекты меня волнуют мало, делай с ними что хочешь, хоть вообще утопи в говне, но ФГУП «Перспектива» это мое детище, поэтому губить его я тебе не позволю!

Или этот придурок не знает, что следует делать с бабами? Трахал бы ее на здоровье, пихал бы свой член во все ее дыры, сколько в нее влезет, с какого такого гребаного перепою он вздумал ее всучить мне? Или я ему кто? Извини, дорогой, но после того, как ты за нее передо мной вписался, у меня есть все основания полагать, что и ты ей тоже порой присовываешь в тайне от своего слабоумного дружка. Ну конечно, одному «Меркурий», чтобы не задавал лишних вопросов, другую тоже нашел куда пристроить. Молодец! И для тебя лучше, чтобы это именно так и было, потому что второй вариант для тебя значительно хуже!

И заключается он, по моему скромному разумению, в том, что ты, милейший, решил меня самого подставить! Уж не знаю, на кой ляд тебе это нужно, и, повторяю, до сих пор уверен, что это лишь пустые, абсолютно беспочвенные опасения, но прошу тебя, сделай так, чтобы даже сама мысль об этом никогда не возникала бы больше в моей параноидальной голове!

Или тебе рассказать подробности той непростой схемы, в которую я, по твоей, заметь, рекомендации, включил твою истеричную лярву? Не ты ли убеждал меня, что она человек опытный, человек надежный, человек проверенный? Что на нее можно во всем положиться и доверять как самому себе?

Как ты, наверняка, знаешь, существует негласное государственное мнение, в соответствии с которым трехзвенная система управления Министерство – Надзор – ФГУП себя не оправдала. Система эта будет в ближайшее время меняться, подвижки в эту сторону начались и уже становятся заметны невооруженным взглядом. ФГУПы будут перепрофилироваться, переподчиняться, преобразовываться. Будут меняться их организационно-правовые формы. Те безупречные схемы, которые я годами выстраивал с огромным трудом, очень скоро безнадежно рухнут. Ведь под вывесками полукоммерческих компаний скрывались крепкие монополистические предприятия, которые, фактически реализуя государственные услуги, получали громадные барыши от большого бизнеса. Формально расходование средств контролировалось надзорным федеральным органом, но ты же знаешь, что обойти такого рода препоны обычно очень просто. Это же Эльдорадо, Клондайк, целая бездна денег!

Но в последнее время стало сложнее. Ты, наверное, слышал, как я намучался с предыдущим директором и сколько сил мне стоило свалить его! Он буквально перекрыл мне кислород, ограничил доступ к моим средствам, хотя даже представления не имел о моем существовании. И что же мне оставалось делать?

«А ведь прежний директор, судя по всему, был неплохим человеком. Жаль, такие обычно не способны ужиться с нынешней властью», – с грустью подумал Козырев и продолжил чтение документа.

Теперь там подвисли десятки ярдов денег, для вывода которых у меня остается совсем мало времени. Не дай Бог, со дня на день предприятие реорганизуют, преобразуют в полностью государственную форму собственности и все мои денежки попадут в бюджет, то есть практически канут в Лету!

И вот в тот самый момент, когда я наконец-то все уладил, все устроил, все подготовил к выводу в надежное место столь огромной денежной массы, эта тупая паскуда начинает капризничать! Это что такое и как это, я тебя спрашиваю, понимать?!?!

Я тебя очень прошу, Ларик, во имя нашей с тобой дружбы, приструни эту свою мегеру, ибо, клянусь здоровьем, если она еще раз откроет в мой адрес свой похабный ротик, я заткну его тем, чем и положено затыкать подобные полости женского тела! Причем заткну раз и навсегда!

    Пока еще твой, Дмитрий Татаринов.

P. S. Ты меня, конечно, извини, за излишне резкий стиль письма. Уверен, ты все правильно поймешь. Нужно было выпустить пар. Однако сейчас скажу совершенно серьезно: впоследствии от обоих придется избавиться. Как бы тебе ни был дорог Корнейчук и его дражайшая зазноба.

Козырева поразила степень морального падения некоторых власть имущих и одновременно восхитил масштаб проворачиваемых афер. Как человек не глупый, он не мог не оценить изящество преступной схемы, несмотря даже на то, что у него лично подобные поступки вызывали глубокий праведный гнев.

Ситуация, в принципе, прояснилась, но вот как ее использовать в интересах «Меркурия», Арсений пока не знал.

Получалось, что и Татаринов, и Леонидов, сами оставаясь по большей части в тени, проворачивали чужими руками грязные махинации. Они лоббировали нужные им законы и постановления, они протаскивали своих людей на ключевые должности, уводили из государственного бюджета миллиарды и миллиарды рублей и умудрялись при этом находиться в числе политической элиты долгие годы, при том с незапятнанной репутацией.

Испортить репутацию, особенно обладая такими сведениями, обычно дело несложное, однако идти прямиком, напролом Козырев не рискнул. Ведь по сути, кроме текста двух злополучных писем, предъявить основным фигурантам аферы было нечего. Никаких копий, а уж тем более подлинников официальных документов. Никаких фактов, которые можно было бы легко проверить и представить на суд общественного мнения. Анонимное послание? Да кто на него обратит внимание? Даже если он назовет свое имя – придется раскрыть способ получения материалов, а потом еще долго и упорно доказывать подлинность писем с мизерными шансами на успех.

В какой-то момент Арсений поймал себя на мысли, что как он ни старается, полностью изменить способ собственного мышления в условиях реального мира он пока не в состоянии. Умом он прекрасно понимал, что жесткое ситуативное поведение может оказаться самим длинным путем к желаемой цели, но переломить, нет, не мышление, скорее привычку мыслить именно так, пока не получалось. Как-то не умещалось в его сознании, что ему самому и делать-то ничего не нужно, остается лишь заказывать и ждать исполнения. В итоге он плюнул, решил не насиловать понапрасну мозг, разумно рассудив, что одно другому не мешает. Поскольку безвольно сидеть сложа руки было просто-напросто скучно, он предпочел параллельно с этим двигаться старым, проверенным годами способом. Идти к цели напролом прямой дорогой. В конце концов, вполне могло оказаться, что именно этот путь и является тем единственно возможным, коль уж скоро так или иначе именно он и реализуется в реальности. Ведь что-то вызвало эту скуку, что-то заставило поступить именно таким образом. Теперь Арсений твердо знал, что даже собственное поведение по сути своей всего лишь один из винтиков в гигантской машине, направленной на исполнение его желаний. И сделав заказ, у него уже нет ни малейшего шансов избежать когда-то выбранной им судьбы. Загаданное реализуется в реальности с фатальной неизбежностью.

Возмутившись до глубины души, находясь на вершине негодования, Козырев отправился в ближайшее кафе с бесплатным Wi-Fi, отыскал на сайте ФГУП «Перспектива» пару десятков электронных адресов его сотрудников и переслал им содержание обоих украденных писем.

Его ожидания оправдались сполна. За те несколько месяцев, что новая директриса руководила предприятием, она успела внушить к себе нелюбовь очень и очень многих сотрудников. Некоторые изначально невзлюбили женщину за хамство и некомпетентность, другие же сильно разозлись в тот момент, когда она начала расчищать тропинку к будущим финансовым махинациям, избавляясь от неугодных работников. Ее грязное белье, которое Арсений вытащил на свет божий, пришлось как нельзя кстати.

Ничто не распространяется с такой скоростью, как пикантные, любопытные сплетни. И ни во что другое человек не верит с таким удовольствием и готовностью. Семена раздора легли на подготовленную, благодатную почву. К вечеру того же дня почти каждый сотрудник увлеченно обсуждал с коллегами по углам и закоулкам сенсационную новость. Каждый, за исключением самой Альбины Викторовны Крыль. Козырев специально не стал отправлять письмо ей лично, чтобы максимально отсрочить возможные противодействия и как можно дальше отодвинуть ответную реакцию фигурантов потенциального скандала.

Никто, ни один человек из почти тысячи работников «Перспективы», не сообщил своему директору об анонимной рассылке. Те, кто искренне ее ненавидел, злорадно ухмылялись, здороваясь при этом приветливее, чем обычно. А подхалимы и лизоблюды не хотели первыми нести плохую весть, опасаясь стать жертвой гнева суровой начальницы. Дошло до того, что сам Татаринов, который находился на изрядном удалении от событий, узнал новость раньше руководителя злополучного предприятия.

Как ни злился Дмитрий Натанович, содержание послания связывало его по рукам и ногам. Любое действие в защиту своей протеже, неизбежно, хоть и косвенно, но все же подтверждало подлинность обнародованной переписки. Допускать подобное было никак нельзя, особенно накануне встречи с новым президентом страны. Скандал был совершенно недопустим, а как укротить стремительно поднимающуюся волну народного возмущения, быстро придумать Татаринов на этот раз не мог.

Вот если бы сохранил свой пост бывший руководитель федерального органа исполнительной власти, тот самый, который с его подачи назначил Крыль на пост директора, что-то еще можно было придумать. Но тот ушел на повышение, став губернатором одной из российских провинций. Рычагов влияния на его приемника у Дмитрия Натановича пока не имелось.