Теория поля

– Так какие планы?

– Не знаю. Все в твоих руках.

– Тогда завтра после работы приглашаю тебя в гости. В смысле после моей работы.

– У тебя же дома родители?

– Они тебя будут смущать?

– Не знаю.

– Чего тебе стесняться, вы уже в некотором роде знакомы, – он хитро посмотрел на спутницу, впрочем, в темной машине разобрать выражение его лица не представлялось возможным. – И потом, у меня своя комната, можем с ними вообще не пересекаться.

– Как-то немного неудобно. Ну ладно, значит, вечером?

– Да. А днем можешь погулять по Москве.

– Нет. Я не хочу. Я буду дома. А ты за мной не сможешь приехать завтра?

– Викуль, ну это же не поселок. Пожалей меня. Мы часа три лишних потеряем! Это пока я доеду к тебе, потом пока мы вернемся обратно. Давай встретимся где-нибудь в центре.

– Я очень давно была в Москве, маленькой еще. Мне страшно одной.

Юноша удивленно посмотрел на нее, искренне не понимая, как это можно бояться той самой, любимой, такой родной и с детства знакомой ему Москвы. Даже заподозрил девушку в некотором лукавстве или кокетстве.

– Да прекрати! Москва – самый простой город на свете. Любой транспорт идет до метро, а там внизу везде указатели, и заблудиться невозможно при всем желании!

– Ну хорошо-хорошо, – Вика покорно закивала, – как скажешь. Если надо, я приеду. Скажи только, куда и как туда добраться.

– Давай договоримся так: за час-полтора до окончания работы я тебе позвоню, и мы решим, где будет удобнее встретиться.

Назавтра Арсений решил устроить для Вики настоящий торжественный прием. Он предупредил родителей, что вечером у него ожидается дорогая гостья и что она скорее всего останется у него на ночь. Родители не то чтобы пришли в восторг от столь неожиданной новости, но как мудрые люди чувства своего сына вполне понимали.

Готовить изысканные блюда времени не оставалось, и, хотя Козырев делал это неплохо, пришлось ограничиться покупкой магазинных деликатесов и полуфабрикатов. Не забыл он и про традиционное для подобных случаев вино.

Вика тоже собиралась к любимому с крайним усердием, хотя ее старания носили несколько иной характер. Спонтанная поездка застала ее врасплох. Этот неожиданный и авантюрный шаг настолько не соответствовал ее натуре, что она и сама до сих пор не могла осознать толком происходящее: то ли это был сон, то ли фантазия ее увлеченного мозга, то ли действительно происходило на самом деле. И вот она уже в Москве, одна сидит в ванной, в квартире своих родственников и, немного волнуясь, готовится к встрече с предметом ее всегдашних мечтаний и насущных желаний. И встреча эта недвусмысленно обещает исполнение тех самых фантазий, о которых она так часто грезила ночами после его отъезда. Может ли это быть правдой? Логически она понимала, что ощущения ее реальны, что запланированная встреча состоится и скорее всего закончится сексом. И все же разуму с громадным трудом удавалось поверить в уже свершившееся чудо. Казалось, в последний момент что-то пойдет не так, что-то произойдет, что-то помешает воплотиться наяву сладостным ночным мечтам.

Появление Арсения в жизни Вики смерчем закрутило и смело все устоявшееся и размеренное, окрасило в ярчайшие цвета обыденность, затащило в эпицентр сильнейших чувств, сметая и разламывая все, что было до этого. Из ниоткуда возник человек, который бесцеремонно занял все ее мысли. Он все время незримо присутствовал в ее голове. Уходя иногда на задний план, вытесняемый повседневными делами и заботами, он неизменно вскорости возвращался мыслями о будущем и эротическими фантазиями. Он никогда не исчезал полностью, даже на минуту. Даже ночью, проснувшись и пробираясь по темному дому в полусонной дремоте, она ловила себя на мысли, что опять думает о нем. Это походило на психоз, на безумие, на наваждение, но почему-то совершенно ее не пугало. Мысли о нем были приятны, хотя разумом она так и не могла принять возможность, что они на всю жизнь останутся вместе. А вот душой она уже была полностью к этому готова, желала его всем своим истосковавшимся сердцем и решилась бы на любые жертвы ради сей великой для себя цели. Потому и согласилась сразу на предложение подруги бросить все и немедленно рвануть в Москву. К нему. Согласилась душой, разум до сих пор не осознавал, что же это такое в действительности происходило.

Кроме постоянных мыслей о нем, произошла внезапная метаморфоза ее взглядов на многие вещи, в корне изменилась оценка событий. На прежних знакомых, на тех людей, которых знала долгие годы, она смотрела теперь совершенно иными глазами. Близкое знакомство с Арсением подняло планку познания жизни на новый, неведомый доселе уровень. И уровень этот по сравнению с прежним оказался настолько высоким, столь разительно выделяющимся, что отныне невозможно стало представить свое существование вне его манящих, вдохновенных пределов. Ей будто приоткрыли дверь в волшебную сказку и даже дали войти, и разрешили постоять у порога, и позволили вкусить настоящих, подлинных наслаждений, а потом вдруг резко одернули, жестко и безапелляционно вытолкали и захлопнули врата райского сада с громким скрежетом уходящего поезда, увозившего любимого в далекую, чужую и неприступную даль, оставив ее одну на пустом перроне осознавать недавно произошедшее и возмущаться несправедливости жизни. Как дальше жить? Ведь то, что раньше с легкостью достигало вершины, теперь вдруг оказалось где-то внизу, у самого подножья. Выдающееся вдруг стало посредственным, а интересное – пресным. Умное мигом превратилось в заурядное, веселое обернулось назойливо скучным. Но самое главное, те вещи, которые раньше казались такими важными, более ничего для нее не значили. Видимо, именно потому она и решилась. Во всяком случае так она теперь думала о своем спонтанном поступке.

Раньше, когда они гуляли вместе по романтическим набережным ночного Крыма, так просто получалось держаться свободно, вести себя естественно. Ведь тогда она ничего не имела, а следовательно, и терять ей было нечего. Теперь же, променяв спокойное, но скучное существование на борьбу за призрачное счастье, она очень боялась ошибиться в какой-нибудь мелочи, сделать что-то неправильно, неверно, испортить все и все потерять. Кто он есть на самом деле? Как он воспринял ее приезд? Как держаться с ним? А с его родителями? Такой простой и естественный ответ на все эти вопросы – да просто будь собой! Ведь ты ему понравилась именно такой! Даже если ты угадаешь, станешь для него еще лучше, еще желаннее, какой в этом смысл, если ты навсегда потеряешь природу собственной личности? Что потом, всю жизнь играть чужую роль? Такой простой совет и как же тяжело ему следовать.

Позвонив, как и обещал, Арсений назначил встречу на станции метро «Китай-город». Вика давно уже собралась, но после долгожданного сигнала к действию сразу вдруг как-то растерялась, оторопела, не зная, за что же хвататься в первую очередь. С трудом взяв себя в руки, она поспешно оделась, взяла приготовленную заранее сумочку, проверила макияж, нанесла парфюм на запястья и торопливо выскочила на улицу, отчаянно вступив в первую самостоятельную схватку с враждебным огромным городом.

Несмотря на все старания, гостья столицы все-таки пару раз заплутала. Сначала автобус привез ее к незнакомой станции метро. Кто же знал, что общественный транспорт, оказывается, развозит пассажиров сразу к нескольким точкам подземных скоростных линий. С этой неожиданностью она, спросив дорогу у двух говорливых тетушек на остановке, справилась довольно быстро. Потом, опешив от многоликой и суетливой людской массы, немного запуталась при пересадке. Затем колготки, зацепившись в толпе за острый угол какого-то древнего чемодана, досадно поползли на самом видном месте, и ей пришлось выходить на улицу, искать ближайший ларек, срочно покупать новые и суматошно переодеваться в грязном соседнем подъезде. Но даже несмотря на все эти непредвиденные задержки, девушка все равно приехала намного раньше назначенного молодым человеком срока. Что-что, а уж это нисколько ее не пугало: ждать она умела, а его готова была ждать сколь угодно долго.

Вику немного смущал тот факт, что здесь, в Москве, на первом же немного скомканном свидании после долгой разлуки он сразу пригласил ее домой, к себе в квартиру. В Крыму все было иначе. Она предпочла бы сначала немного погулять, побродить по столице, посидеть в парке или кафешке, чтобы привыкнуть к нему снова и позволить ему постепенно освоиться в ее обществе. Но ситуация не располагала к капризам, а уж тем более к выдвижению каких-либо условий, поэтому девушка не стала спорить. И все же ее изрядно смущало присутствие в доме его родителей. Виктория успела заметить властный характер Нонны Алексеевны и легко допускала, что женщина эта вполне способна, мягко говоря, не одобрить подобные спонтанные визиты. Она была готова ко всему.

К ее немалому облегчению и искреннему удивлению, с Козыревыми-старшими общаться ей практически не пришлось. Квартира была просторной, комнаты изолированными, а родители – очень культурными и воспитанными людьми. Исполнив ритуал необходимой вежливости, тепло, хоть и немного формально поприветствовав южанку, они деликатно удалились к себе, предоставив молодежи возможность безмятежно наслаждаться друг другом. Больше Вика их в тот вечер не видела. Да и Арсений вскоре увел девушку в свою комнату, а ни причин, ни желания часто выходить оттуда у нее не возникало.

Он изо всех сил старался проявить себя радушным хозяином, но Вика лишь ощущала неловкость от всех этих его стараний, считала себя обузой, доставлявшей всем присутствующим одно лишь сплошное неудобство. И хотя ей льстило такое заботливое внимание, с гораздо большей радостью она просто прижалась бы покрепче к своему любимому, забралась бы доверчиво под его теплое крылышко и сидела бы так тихо-тихо, наслаждаясь теплом его тела, никуда не высовываясь, дабы никто, кроме любимого, не замечал бы ее земного существования.

Ночь прошла бурно и ярко. Они любили друг друга вновь и вновь, но никак не могли насытиться. Арсений в постели неистовствовал, пожирал ее сверху донизу страстными, возбуждающими поцелуями. А потом опять овладевал ею, давая обоим лишь небольшие передышки, во время которых не переставал постоянно ласкать ее. Никак не мог удовлетвориться наслаждением от гладкой и нежной кожи свежего и молодого тела, словно пил и пил чистую, прозрачную воду из свежего, прохладного колодца, а неимоверная жажда упрямо не желала оставить его в покое.

Викин темперамент позволял мужчине чувствовать себя настоящим мачо. Она не скрывала переживаемых эмоций, не могла и не хотела сдерживаться. Оргазм выражала ярко, открыто, звучно. Сказывалась горячая южная кровь. Видя ее искреннюю ответную реакцию, Арсений заводился еще сильнее. Она же получала истинное удовольствие, но в какой-то момент вдруг начала всерьез пугаться столь интенсивного напора. Нет, ей все нравилось, скажем больше, темперамент любовника вполне ее устраивал. И все же для первого раза, пожалуй, это было слишком.

В бурных плотских утехах незаметно пролетело много часов, близилось утро, Арсению предстоял рабочий день. Девушка не хотела стать причиной его усталости, беспокоилась за него. Он же готов был пережить хоть десять тяжелых трудовых будней, упрямо превозмогать изо дня в день сон и усталость, лишь бы такая ночь повторялась снова и снова. Он не понимал, он даже не слышал ее призывов поспать, в очередной раз набрасываясь на жертву своей неуемной похоти. И все же в какой-то момент они уснули, хотя до звонка будильника оставалась всего пара жалких часов.

Утром Арсений очень удивился, когда не обнаружил Вику подле себя в кровати. Следующим сюрпризом явился ожидавший на кухне завтрак. Все это было весьма неожиданно. В чужой, незнакомой квартире девушка, по-хозяйски бегло проинспектировав холодильник, сообразила для любимого легкий, но вкусный завтрак. Любому мужчине понравилась бы такая забота, даже если он и не имел привычки завтракать по утрам. И все же с ее стороны столь вольное поведение в незнакомом доме выглядело определенным нахальством, пусть даже и в хорошем смысле этого слова. Арсений испытывал смешанные чувства, перемешавшие сладкие воспоминания минувшей ночи, неожиданный и нежданный приезд Вики и старательную, но все же излишнюю ее заботу. Придраться, пожалуй, не к чему. Подумав, он пришел к выводу, что повода для переживаний нет никакого, надо просто подняться над ситуацией, отпустить ее и посмотреть как бы со стороны, к чему все это приведет.

Козырев отправился на работу, предоставив девушку самой себе, так или иначе вынудив строить с его родителями отношения совсем иного типа, нежели у них сложились до этого. Родители никоим образом не выражали Виктории своего удивления или неудовольствия. Приободренная теплым и дружелюбным приемом, она с готовностью засучила рукава и принялась за генеральную уборку квартиры. Прежде всего досталось комнате Арсения, которая, прямо скажем, идеальной чистотой и порядком не отличалась. Девушка выгребла и постирала грязные вещи, вытерла пыль, прошлась пылесосом по ковру на стене и тщательно вымыла полы. Нонна Алексеевна наблюдала за процессом стоически, с готовностью предоставляя необходимый инвентарь. Дошла очередь и до кухни. Закончив с уборкой, Вика столь же усердно взялась за приготовление ужина и провозилась с ним до самого вечера.

Арсений сидел за компьютером, непонимающим взглядом пялился в монитор и с блаженной улыбкой вспоминал восхитительную ночь со своей крымчанкой, когда ему неожиданно позвонила Юля. Она собиралась покупать компьютер и, памятуя о его хвастовстве в части общения с вычислительной техникой, попросила помочь с выбором, настройкой, а заодно и небольшим вводным курсом компьютерной грамотности. Ситуация сложилась двусмысленная. Нет, конечно, он не имел никаких моральных обязательств перед Юлей, но она ему определенно нравилась. Он ничего не имел против того, чтобы встретиться с ней снова, помочь в ее милой и явно надуманной просьбе и, как знать, возможно, завязать более серьезные, длительные отношения.

Но встречаться с другой девушкой сейчас, когда дома его ждала Вика? Нет, он не мог себе такого позволить. Но и принять решение расстаться с одной из них прямо сейчас тоже не решался. Лучшее, что он смог придумать, это оттянуть на время момент принятия окончательного решения, выдумав несуществующую командировку. Он рассказал ей все, что нужно было знать при совершении сложной покупки, а свою личную помощь предложил через пару недель, сразу же по его возвращении. Юля не возражала, общалась с ним искренне, он снова почувствовал в ее голосе те самые теплые нотки, которые так ему понравились при знакомстве.

А дома его ждала чистая комната, свежие вещи и вкусный ужин. Плюс эмоциональный рассказ Нонны Алексеевны «за закрытой дверью», которая в красках описала всю неуемную Викину активность.

– Сынок, я, конечно, ничего не имею против твоих девушек. Ты взрослый человек, и я не вправе запрещать тебе встречаться с кем бы то ни было. Конечно, коль уж ты здесь живешь, ты можешь приводить их сюда, но все же, мне кажется, такая активность несколько преждевременна. Ты можешь нам с папой сказать, чего нам следует ожидать от этого визита? Надолго ли она здесь? Какие у тебя планы насчет нее?

Арсений и рад был бы сказать правду, но он и сам себе абсолютно не представлял ответ на этот совершенно справедливый вопрос, а прямо спросить у Вики о ее планах ему было как-то неловко. Поэтому он ответил уклончиво:

– Мам, ну она приехала в гости к родным. Мне каждый день ее встречать и провожать неудобно, только время лишнее тратить. Пусть пока поживет здесь. Тем более, – он с хитрой улыбкой посмотрел на мать, – судя по твоему рассказу, белоручкой ее никак не назовешь.

Сейчас он предпочел отшутиться, но прекрасно понимал: рано или поздно в их отношения с Викторией придется внести полную определенность. Проблема заключалась в том, что пока он и сам не знал, чего хочет от этих отношений. Все то, что случилось за последние сутки, вполне его устраивало, причин для беспокойства не наблюдалось. Требовалось время, чтобы определиться самому и уже потом, исходя из собственных целей, построить непростой разговор с девушкой. Пока же вопрос оставался открытым.

* * *

Засыпал Козырев всегда с большим удовольствием. Заботы трудного, напряженного дня оставались позади, впереди его ждало несколько часов блаженства, сказочных и волшебных снов. Он уютно устраивался в своей кровати, в которой годами все было тщательно подобрано, заботливо подготовлено для ночных грез: в меру мягкий матрас, пара удобных подушек, с помощью которых легко создавалось комфортное логово, и два одеяла на выбор – полегче и потеплее, дабы регулировать температуру, не вставая с места. Он любил, чтобы в комнате всегда оставалось прохладно: окно не закрывалось практически круглый год, а тепло уставшему телу обеспечивали различные комбинации из этих двух одеял. Они, как и подушки, давно стали для него старыми и проверенными друзьями. Для Нонны Алексеевны их нестандартный размер доставлял дополнительные заботы при выборе постельного белья, но зато они позволяли Арсению, несмотря на его немалый рост, с головы до пят закутаться в теплые шерстяные полотнища.

Еще с детства у него сложилась привычка спать в обнимку с мягкой игрушкой. В подростковом возрасте при возникновении первых эротических фантазий, крепко сжимая ее в руках, он представлял, будто бы в его страстных объятиях находится самая лучшая в мире девушка. Но детская игрушка уступила однажды свое место новой подушке, которая уже так и осталась в его постели навсегда. Вышло удобнее и гигиеничней, хотя сути такая замена и не меняла. Казалось, что появление постоянной девушки должно было положить конец этой странной и явно затянувшейся детской привычке, но этого почему-то не произошло – после нескольких ночей с Викторией Арсений вдруг понял, как остро ему не хватает привычной и проверенной подружки в их общей супружеской постели. Подушка, в отличие от женщины, не излучала дополнительного тепла, была гораздо легче, несравнимо мягче, да к тому же ее без труда удавалось перебрасывать через себя при каждом перевороте на другой бок.

Этот промежуток времени, от момента соприкосновения тела с кроватью до полного погружения в царство Морфея, Арсений любил больше всего. Потом что? Потом сон, интересный или пугающий, иногда волнующий, почти всегда волшебный, а временами даже управляемый. Но это всего лишь сон. Там все почти как в обычной жизни. Ощущение же приближающегося забытья, предвкушение погружения в сладостную дремоту, райское, неземное блаженство удавалось испытать только в эти несколько мгновений, когда тело уже приняло удобную позу и расположилось ко сну, но сознание пока еще сохраняло способность контролировать реально происходящее.

Отключение происходило не сразу. Сперва он осознанно вызывал в голове вполне контролируемые разумом мечты или грезы. Чаще всего это были какие-нибудь необычайно уютные картинки: теплая маленькая избушка среди морозной стужи и воющей вьюги за окном, подводная лодка на глубине бушующего океана или роскошный замок, спрятанный неизвестными зодчими в недоступных обычному человеку, непроходимых отрогах высокогорного Тибета. Потом перед глазами постепенно начинали проявляться те самые нафантазированные декорации, но сознание все еще по инерции продолжало контролировать происходящее наяву. Когда контроль переставал быть реальным и тоже превращался в грезы, Арсений никогда не мог уловить достоверно. Иногда ему казалось, что вот он, тот самый момент. И он действительно очень яркий и продолжительный, просто так уж устроено человеческое сознание, что вспомнить его потом, при пробуждении, увы, не представляется возможным.

На этот раз у Арсения наконец получилось сделать то, что он уже давно и безуспешно пытался осуществить в своих ночных экспериментах над осознанными сновидениями. Силой мысли ему удалось создать новые декорации и не просто создать, но и расположить себя самого внутри этих выстроенных разумом сцен. Конечно, это не являлось в полном смысле тем, что принято называть телепортацией. Во-первых, он не попадал в какое-то реально существующее место. Вряд ли вообще можно говорить о реально существующих местах, когда речь идет о сновидениях. А во-вторых, с чисто научной точки зрения эксперимент сложно было назвать идеальным. Козырев использовал для этих целей тот самый, вожделенный момент засыпания, когда разум, еще только что полностью подконтрольный непреклонной воле свободной личности, вдруг начинает терять с каждой секундой сии обременительные оковы. Наутро он, хоть и с трудом, но вспомнил все же кое-какие подробности. Вспомнил, что нарисовал в голове желаемую картинку, что сознание потом непроизвольно переключилось на другие мысли и что вдруг он ощутил себя именно в тех декорациях, которые сам же для себя и придумал. Мозг еще помнил про задумки странного эксперимента, что и послужило главным толчком к осознанию себя во сне. Этого оказалось вполне достаточно. Он тут же провел пару обычных проверок и, убедившись в том окончательно, сразу же получил полный контроль над происходящим. Была достигнута хоть и небольшая, но все же победа. Основным результатом которой явился тот факт, что его способности в осознанном сновидении поддаются управляемому развитию и целенаправленной тренировке.

Арсений давно мечтал побывать в своей школе. Но не просто зайти на встречу выпускников – так они встречались более или менее регулярно, а подробно вспомнить романтические впечатления тех лет, вновь ощутить волнительные моменты тайных ночных проникновений в темные и пустые школьные коридоры, когда, устав от шумного дневного дня, просторные классы и длинные вестибюли отдыхали от всегда неугомонных и суетливых учеников. Присутствовало в этом ночном дыхании школы что-то нереальное, мистическое, манящее. Неумолимо притягивающее пугающими тайнами, заманчиво привлекающее необъяснимыми загадками.

В старших классах Козырев, будучи активным комсомольцем и известным школьным спортсменом, со временем предусмотрительно обзавелся ключами от наиболее ценных и полезных дверей. Первый из них позволял проникнуть в здание школы через выход спортивного зала. Через него ученики и преподаватель, переодевшись в спортивную форму, выходили обычно на уличные занятия. Благодаря ключу со двора удавалось легко попасть в небольшой коридорчик, из которого одна дверь вела в спортзал, а вторая – непосредственно в школьный вестибюль. Спортзал всегда был закрыт, а вот вторая дверь замка не имела вовсе. Таким образом, это получался самый простой подпольный путь в родную школу. А то, что учебное заведение находилось на краю пустынного парка и дверь спортзала как раз туда и выводила, делало проникновение внутрь еще более легким и незаметным.

Арсений иногда по ночам пользовался этой своей лазейкой. Чаще всего с друзьями, когда им наскучивало шляться по сырым осенним улицам, а душа требовала острых ощущений или необычных приключений. Школа была огромной, но все же приходилось соблюдать дюжую осторожность, дабы случайно не привлечь внимание суровых вахтеров. Во времена безопасного социализма специализированной охраны школы не имели.

Дважды он приводил сюда девушку. Трепетные юные чувства получали дополнительную порцию возбуждающей романтики вроде бы в тех же самых и в то же время совершенно незнакомых помещениях. Неясные тени предметов пугали своей неопределенностью. Тишина обволакивала настолько плотно, что практически ощущалась физически. Любой звук в пустых коридорах разносился многократно повторяемым гулким эхом. Они осторожно крались вдоль стен, опасаясь быть обнаруженными и при этом наслаждаясь волнующими моментами единения друг с другом. Случайные легкие прикосновения. Ее рука в его руке. Она сильно сжимает свою ладошку при любом неожиданном шорохе. Прячется за ним перед каждым новым поворотом. А потом они долго и самозабвенно целуются в каком-нибудь наиболее темном и укромном уголке здания.

Экскурсия по ночной школе благодаря имеющимся у юноши ключам могла завести, кроме общедоступных помещений, еще в несколько интересных мест. Прежде всего, конечно, это родной кабинет Арсения – под номером 63. Поскольку классное руководство у них осуществляла англичанка, то и комната соответственно была оборудована для изучения иностранного языка: на партах – лингафоны, наушники, кнопки управления. На учительском столе располагался магнитофон.