Теория поля

– Так что будем делать, Виктория Викторовна?

Девушка пожала плечами.

– Раз не выполняете закон, придется страдать материально, – разъснил непонятливой гражданке лейтенант. – Тысяча рублей – и можете быть свободны.

– Но у меня нет денег, может, рублей сто наберется только. Меня тут должны были встретить… – неуверенно произнесла Вика и полезла в сумочку, чтобы проверить содержимое кошелька. – Да, вот только сотня с мелочью.

Лейтенант снова замолчал, демонстративно занявшись перебором бумаг на обшарпанном столе и предоставив Вике самой гадать, как же выпутаться из неприятного положения.

Тем временем друзья, которые уже с полчаса безуспешно ожидали задержанную подружку, начали всерьез волноваться. Кроме Арсения с Викой встречать Новый год вдали от городской суеты собрались Антон Малахов со своей девушкой Ириной, его сестра с женихом-иностранцем и Борис Минин. Боря тоже прихватил с собой очаровательную спутницу, звали ее Лерой, но девушки у него менялись настолько часто, что приятели уже отчаялись запоминать их имена.

– Не похоже на нее, – с тревогой сказал Козырев, – она обычно довольно пунктуальна. Могла, конечно, заблудиться в Москве с непривычки.

– Что-то надо решать, автобус скоро уходит, – беспокоился Борис.

– Я пойду позвоню родителям, узнаю, когда она вышла из дома, – Арсений отправился искать ближайший работавший таксофон, остальные продолжили ждать в условленном месте. Вернулся Арсений еще более обескураженный:

– Родители говорят, давно ушла. По-любому уже должна была добраться. Что-то не так!

– Давайте разделимся. Смысл тут торчать всей толпой? Мы поедем раньше, займем пока номера, разместимся. Билеты куплены, автобус не ждет, – предложил Минин.

– Да, хорошая идея, – поддержал Антон. – Борь, возьми с собой Надю и Иру и поезжайте, пожалуй. Всем тут торчать нет никакого смысла. Я Вику знаю в лицо. Мало ли что, может, помочь надо будет. На вот, возьми наши паспорта и начинай оформляться. Чтобы номера там получше, поближе друг к другу, ну чего мне тебя учить, ты ж из нас самый практичный.

Друзья поспешили к отходящему автобусу. Арсений решил спуститься на перрон подземной станции. Особой пользы в этой затеи он не видел, но и тупо стоять без дела тоже не мог. Как и ожидалось, поход в метро не дал ровным счетом никаких результатов. Вика опаздывала уже почти на целый час.

– Надо привлекать отца, – сказал Антон. – Нужна хоть какая-то информация. Сколько можно ждать у моря погоды? Иди, Козырь, звони.

Арсений вновь отправился к телефону.

– Евгений Михайлович, здравствуйте!

– Арсений? Что-то случилось? Вы же должны быть еще в дороге. Неужто уже добрались?

– Нет, у нас действительно проблемы. Мы потеряли Вику и никак не можем ее отыскать! Она не явилась к месту сбора, хотя из дома давным-давно вышла. Не могли бы вы посмотреть, где она сейчас? Хотя бы приблизительно!

– Ребята, я рад бы вам помочь, но я же ее совершенно не знаю! Даже никогда не видел на фотографии. Я даже не знаю, как мне ее себе представить. Придется искать объект не моих, а твоих мыслей. Не знаю, не знаю… Боюсь, что это будет весьма неточно.

– Евгений Михайлович, ну пожалуйста, попробуйте! У нас с Антоном больше никаких идей, только на вас вся надежда. Я уже и родственникам ее звонил. Вдруг она к ним вернулась. Их переполошил тоже.

– Ну хорошо-хорошо, – сдался наконец Малахов, – я попробую. Позвони мне минут через десять.

Спустя обозначенное время Арсений вернулся к Антону.

– Твой отец утверждает очень уверенно: она где-то тут, совсем рядом.

Козырев пребывал в бешенстве. Он ненавидел, когда рушились его планы, но еще больше он не любил ситуации, в которых никак не мог повлиять на развитие событий. Он злился на Вику и одновременно очень беспокоился за нее. А она действительно находилась совсем рядом, не имея при этом ни малейшей возможности хоть как-то дать о себе знать. Стражи порядка, вероятно, решили взять ее измором, полагая, что человек, приехавший в Москву из зарубежья, хоть и ближнего, не может не иметь при себе денег. А у Вики, как назло, и в самом деле не имелось ничего сверх той суммы, которую она уже озвучила вымогателям.

Бомжей выпроводили из участка, сержант вернулся с охоты ни с чем. Теперь уже вдвоем, на пару с лейтенантом они принялись методично обрабатывать несчастную пленницу.

– Смотри, сержант, до чего бывают жадные эти провинциальные шлюшки. Из-за какой-то жалкой тысячи она готова удавиться!

– Нет у меня больше денег, я правду говорю! Возьмите сумку, сами проверьте. Все, что найдете, можете себе забрать, – Вика заплакала.

– Если нет денег – значит, придется натурой расплачиваться, мы не гордые, – худшие представители московской власти, эти нравственные уроды, изъяснялись на редкость откровенно.

Вика моментально перестала плакать – опасность обожгла ее рассудок, судорожно побежали мысли: мрачное подземелье, толстые стены, двое бандитов в милицейской форме, помощи ждать неоткуда, крик никто не услышит, она, конечно, будет сопротивляться, но сил не хватит, грязные руки будут ползать по ее телу, потом что-то еще более омерзительное вонзится в самое сокровенное, она не сможет больше показаться на глаза Арсению, уедет в свой городок и будет доживать там свою никчемную жизнь… Она вся сжалась, будто беззащитный котенок, животный ужас захватил ее полностью.

Вдруг дверь в помещение резко открылась. На пороге стоял Арсений. Из-за его спины выглядывал Антон. Вика повернулась на шум, но испуг отступил не сразу, сквозь слезы на ее испуганном личике проступила робкая радость, надежда на избавление от смертельной опасности. За доли секунды юноша оценил ситуацию и все понял. Его мозг, насыщенный адреналином от накопившегося гнева, работал молниеносно. При этом внешне он оставался совершенно спокойным. Он даже успел вспомнить, что Малахов отдал свой паспорт Борису. Сейчас данный факт мог оказаться немаловажным.

– Вот она! – облегченно воскликнул Козырев и, повернувшись к Антону, громко и четко произнес. – Иди наверх, и если меня не будет через десять минут, поднимайте всех на уши! Звоните в дежурку, родителям, всем знакомым ментам, кому угодно!

Сам же быстро зашел в комнату, затворил за собой дверь, уверенно и безапелляционно уселся на стул непосредственно перед столом лейтенанта и, с нескрываемым вызовом смотря тому прямо в глаза, не произнес, прошипел зловеще:

– Скажи-ка мне, лейтенант, за что задержали эту девушку?

Любитель «клубнички», как и все бандиты, демонстрирующие силу только перед слабыми и беззащитными, как-то сразу сник и пробурчал:

– За нарушение паспортного режима.

– Насколько я знаю, а знаю я это совершенно точно, – Арсений навис над сразу ставшей мелкой и несуразной фигуркой стража порядка, – за первое подобное нарушение полагается предупреждение. Надеюсь, за это время вы уже успели ее предупредить? Тогда, с вашего позволения, мы откланяемся, мы ужасно спешим!

– Плати тысячу и можете проваливать, – крикнул из угла комнаты сержант. – Надеюсь, ты в состоянии заплатить за свою девку? Она у тебя совсем бедная, как мы заметили!

В отличие от напарника лейтенант уже понял, что дальнейшая эскалация напряжения не в их интересах. Предъявить этим людям нечего. К тому же ситуация вышла за пределы помещения. Оставалось только признать свое поражение.

– Можете быть свободны, – недовольно сообщил он Козыреву.

Арсений взял Вику за руку и спокойно пошел к выходу. Пропустив девушку вперед, на секунду задержался. Повернулся к сержанту, сделал пару шагов в его сторону и тихо, но отчетливо произнес:

– Я тебя запомнил, и я тебя найду! Возможно, нескоро. Ты уже давно забудешь, а вот я нет!

С этими словами он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. По прошествии многих лет он действительно вспомнит этого сержанта. Вспомнит и жестоко отомстит. Он мог долгие годы помнить подобные обиды, всегда быстро и точно определял настоящих подонков, даже по мелким штрихам к портрету. И всегда наказывал. Потом. Иногда гораздо-гораздо позднее.

* * *

Поселиться рядом, конечно же, не получилось. Впрочем, это не сильно расстроило молодых людей, вырвавшихся из слякотного города на необъятные просторы первозданной природы. Встречать Новый год на свежем воздухе – совершенно не то, что встречать его в городе: будь то уютная квартира, шикарный ресторан или разудалый ночной клуб. Мороз в конце декабря, как правило, еще совсем молодой и слабенький. Не кусает, а лишь нежно щекочет. Для города такой мороз и не мороз вовсе, тем более что температура в мегаполисе заметно выше из-за кипучей деятельности человека и выхлопов машин. Свежевыпавший белый, чистый и нежный снег от большого количества соли и незамерзающей жидкости превращается в серую вязкую жижу, брызги которой поднимаются в воздух из-под миллионов колес и ботинок и оседают на всем, что попадется, в радиусе многих километров. Зиму в Москве не любят: машины гниют и ржавеют, обувь портится, небо серое – все это вызывает у москвичей устойчивую хандру, а как следствие: отвращение и раздражение. Поэтому зиму они стойко переживают и уже с ноября с нетерпением ждут весны.

За городом – в лесу, в поле, в деревне или на даче – все совершенно иначе. Даже легкий минус уже не позволяет выпавшему снегу растаять и он надежно скрывает под своим белоснежным покрывалом унылую осеннюю грязь, превращая окружающее пространство в единое белое поле. На ветках деревьев вырастают красивые белоснежные шапки и весь лес превращается в удивительную сказочную страну. А небольшой свежий снежок, частенько выпадающий накануне Нового года, припорашивает сверху все это ослепительное великолепие нежнейшим пухом, добавляя в общую картину какую-то необыкновенную легкость и восхитительно трогательную невинность.

Друзья решили встречать Новый год прямо в глухом, заснеженном лесу, недалеко от отеля, где надоевшая цивилизация уже совершенно не ощущается. Небольшая полянка посреди заснеженного ночного леса, яркий костер посередине. Рядом импровизированный стол, на нем легкие закуски. И чай! В мороз на природе чай буквально незаменим. Особенно если он приготовлен прямо тут же, на том же самом костре, ароматный черный с добавлением засушенных с лета листочков мяты и черной смородины. Веселые тосты, стремительно следующие друг за другом, быстро поднимают настроение всей компании. Запасливый Борис притащил с собой магнитофон. Танцы посреди темного зимнего леса. Время летит все быстрее, и вскоре события сливаются в одну сплошную дурманящую череду. Козырев с Мининым, наперебой перекрикивая друг друга, веселят всю компанию анекдотами. Надин жених, Вольдемар, которого все уже давно зовут Вовчиком, владеет русским языком неплохо и все же не настолько хорошо, чтобы понимать игру слов в шутках Арсения или Бориса. К тому же он самый старший среди всех собравшихся, ему уже почти тридцать. Тем не менее он необыкновенно искренне и заразительно смеется, отчего остальные веселятся еще больше. Настроение всей компании не просто хорошее, оно отличное, замечательное, потрясающее! И вот уже почти все захваченные с собой закуски уничтожены, а участники этой новогодней вакханалии, несмотря на жаркий костер, горячий чай и алкоголь в крови, все же прилично промерзли. Настало время вернуться под теплую крышу и присоединиться к всеобщему официальному торжеству в ресторане загородного отеля.

В доме отдыха друзья обнаружили нетронутыми два столика, предназначенных специально для них. Общий праздник давно перешел в завершающую фазу. Впрочем, молодые люди не слишком отстали. Неожиданно выяснилось, что друзья изрядно проголодались, а потому с удовольствием набросились на обильное и вкусное угощение.

Уже под утро вновь высыпали всей когортой на улицу, но удаляться в лес от корпусов теперь уже не стали. Арсений повалил Викторию в сугроб и сам упал рядом. Снегопад за ночь совсем прекратился, небо очистилось от туч. Они лежали в мягком, рыхлом, холодном снегу – хмельные, уставшие, но необыкновенно довольные – и воодушевленно смотрели на звезды. Надежда с Вольдемаром сидели неподалеку на заснеженной скамейке среди старых густых елей. Антон с Ириной о чем-то тихо беседовали, крепко обнявшись на лавочке под ярким фонарем. Боря с Лерой уже давно куда-то скрылись.

– Хорошо, правда? – нежно спросила Вика.

– Ага, здорово! – согласился Арсений.