Варшавская мелодия

Геля. За хорошую память.

Слышно, как поет Штадтлер. Некоторое время они молча его слушают.

Ты теперь носишь галстуки.

Виктор. Да, ты меня приучила.

Геля. Может быть, в этом и была моя историческая роль в твоей жизни. Очень строгий галстук. Даже слишком строгий. Впрочем, это стиль советских людей за рубежом.

Виктор. Я очень долго носил твой галстук.

Геля. А я – твои башмачки. И, в отличие от матери Гамлета, я их износила.

Пауза. Слышно, как поет Штадтлер.

Витек, я задам тебе глупый вопрос. Очень глупый, очень… как это… мелодраматический вопрос. Ты женат?

Виктор. Да.

Геля. Она тоже… сочиняет вина?

Виктор. Нет. (После маленькой паузы.) Она хорошая женщина.

Геля. Ты это говоришь мне или себе?

Они слушают Штадтлера до конца. Доносятся аплодисменты.

Виктор. Тебя я не спрашиваю – замужем ли ты. Я слышал его голос по телефону.

Геля (кивает). Очень приятный баритон. Я бы сказала – виолончельный.

Виктор. Он – хороший человек?

Геля. Он – музыкальный критик.

Виктор. Исчерпывающий ответ.

Геля. Хочешь узнать его ближе? (С подчеркнутым испугом.) Езус-Мария, Юлек на меня смотрит. Я погибла.

Слышен голос Штадтлера: «Prosze pan’stwa, dzis’gosci wsrоd nas Helene Modlewska. Poprosimy ja zaspiеwac».

Геля. Нечего делать. Придется петь.

Она встает из-за столика, на миг скрывается и тут же возникает с микрофончиком в руке, видная одновременно и залу, и Виктору, и нам. Она поет старую, уже знакомую песенку: «Страшне чен кохам, страшне чен кохам, страшне кохам чен». И все посетители подпевают ей. «Страшне кохам чен», – поют все столики. Поют все, кроме Виктора. Он курит и слушает.

Буря аплодисментов. Геля возвращается.

Геля. Посвящается тебе.

Виктор. Спасибо.

Геля. Не следует пить, но так и быть. Кутить так кутить. Я угощаю.

Виктор. С какой стати?

Геля. Витек, только без глупостей. Я – дома. Ты – мой гость. И откуда у тебя злотые?

Виктор. У меня они есть.

Геля. Ну и чудесно. Купи на них что-нибудь своей жене.

Виктор. Мне так ни разу и не пришлось тебя пригласить.

Геля. Витек, я пью за то, что ты мало изменился, хотя и защитил диссертацию. Ты очень на себя похож, и я тебе благодарна за это.

Виктор. Почему ты ни разу не приехала на гастроли?

Геля. Должно быть, я боялась тебя встретить. Я ведь всегда чего-то боялась.

Виктор. Когда я бываю в Москве, я хожу в консерваторию. Однажды слушал Веру с ее арфой.

Геля. Вера дает концерты в Большом зале! Она всегда была серьезная девушка. А про Асю ты ничего не слышал?

Виктор. Нет, ничего.

Геля. Это естественно. Она слишком любила своего молодого человека. Но вот вопрос – кто из них счастливее? Вера или Ася?

Виктор. Сперва надо выяснить, что такое счастье.

Геля. Счастье то, что не выясняют. Его чувствуют кожей. Есть такая грустная песенка – «Comme le monde est petit». Как мал этот мир! Вот мы и встретились с тобой, Витек.

Виктор. Послезавтра мы уезжаем.

Геля. Куда?

Виктор. Смотреть ваш виноградник.

Геля. Ах так… я забыла… Я забыла, зачем ты приехал. Витек, мне хочется тебя посмешить. Ты будешь смеяться до упаду: я все еще тебя люблю.

Виктор (помедлив). Тебе это сейчас показалось.

Геля. Не показалось – я с этим живу. Очень смешно, я знаю, но это так. Ты не волнуйся, все в порядке. Главное, я осталась жива тогда, а это было не так уж просто.

Виктор. Да, это было совсем не просто.

Геля. Когда я приезжаю в Краков, я хожу в Вавель. Я пишу записки королеве Ядвиге: «Дорогая Ядвига, верни мне его». Недурно? Признайся, что я тебя развлекла.

Виктор. На королев такая же плохая надежда, как и на королей.