Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания

ДИОН. Наверно, я трудный человек для совместной жизни…

ЛОЛЛИЯ. С торговцем тканями жить, безусловно, легче…

ДИОН. Послушать ее, я разваливаюсь на части. Она лечит меня с утра до ночи.

ЛОЛЛИЯ (пожимая плечами). Что за мысль внушать сильному, здоровому мужчине, что он инвалид?

ДИОН. И всегда жалуется на мой характер. Хорошо, попробуем быть объективными…

ЛОЛЛИЯ (улыбаясь). Попробуем.

ДИОН. Допустим даже, я вспыльчив…

ЛОЛЛИЯ (гладит его руку). Допустим.

ДИОН. Угловат, неуживчив. Ну и что из этого?

ЛОЛЛИЯ (мягко). Ну и что?

ДИОН. Кажется, я не вор, не доносчик…

ЛОЛЛИЯ. Надо думать.

ДИОН. Могут же быть и у меня недостатки…

ЛОЛЛИЯ. Мой друг, без этих недостатков не было бы ваших достоинств. Вы такой, какой вы есть, другим вы быть не можете.

ДИОН. Клянусь небом, Лоллия, легко с вами беседовать!

ЛОЛЛИЯ. Просто-напросто я хороший товарищ.

ДИОН (ревниво). А Сервилий?.. Он тоже так полагает?

ЛОЛЛИЯ. Если б он слушал меня… Но ведь вы знаете его жену. Она постоянно боится упустить случай. Впрочем, его вы тоже знаете… в сущности, он маленький человек.

ДИОН. А вы – умница, Лоллия.

ЛОЛЛИЯ. Вы добры, как положено великану. (Понизив голос.) Вечером приходите ко мне.

ДИОН. Уж и не знаю, отпустит ли Месса…

ЛОЛЛИЯ. Не можете же вы сидеть у ее юбки, когда есть еще весь Рим. В конце концов, Рим стоит Мессы.

ДИОН. Рим – это вы. Обольстительный Рим.

ЛОЛЛИЯ. И между тем я совершенно естественна. (Со вздохом.) Ничего не поделаешь, женщину с мало-мальски терпимой внешностью всегда принято подозревать. Прощайте, Дион. (Идет.)

ДИОН. Лоллия, я провожу вас.

Они уходят. Появляется глашатай. Со всех сторон стекаются римляне. Воцаряется мгновенная тишина.

ГЛАШАТАЙ. В добрый час! Слушайте свежие римские новости. Никогда еще наш Рим не был так горд, могуч и прекрасен. Достойные римские граждане с удовлетворением следят за возвышением столицы. Что же произошло за истекшие сутки? Послушайте внимательно и соблюдая порядок.

С большим восторгом встретили архитекторы Рима повеление императора возвести в каждом квартале ворота и арки. Предусмотрено, что они должны быть украшены колесницами и триумфальными отличиями, с тем чтобы ежечасно напоминать гражданам, в особенности молодым и совсем юным, о славе и величии римских побед.

ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН. Доброе дело, ничего не скажешь!

ГЛАШАТАЙ. Вчера вечером цезарь подписал повеление о сооружении на Палатине золотых и серебряных статуй в его честь. Вес статуй должен составить не менее ста фунтов. Проекты будет рассматривать сам император совместно с советом из лучших художников Империи. Присланные проекты обратно не возвращаются.

ПЛЕШИВЫЙ РИМЛЯНИН (вздохнув). Сколько золота уйдет, пошли Небо ему долгих лет жизни.

ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН. Для такого цезаря ничего не жаль!

В толпе показывается Клодий.

ГЛАШАТАЙ. Вчера вечером цезарь опубликовал новый список запрещенных книг. Список вывешивается во всех кварталах. Согласно повелению цезаря, книги подлежат сожжению, а авторы – изгнанию из пределов Империи.

ПЛЕШИВЫЙ РИМЛЯНИН. Давно пора! Цезарь и так уж был слишком терпелив.

ПОЛНЫЙ РИМЛЯНИН (негромко). Только начать этот список следовало бы с Диона.

ГЛАШАТАЙ. И наконец – внимание, внимание! Сенат на своем заседании утвердил новое обращение к цезарю. Отныне императора Домициана надлежит именовать «Государь и бог». Цезарь сообщил, что он принимает решение сената. На этом я заканчиваю, сограждане. В добрый час!

Негромко обсуждая известия, римляне расходятся небольшими группами. Появляется возбужденный Дион.

КЛОДИЙ. Дион, ты опоздал услышать славные новости.

ДИОН (весело). Новости нужно не слушать, а переживать.

КЛОДИЙ. Я только что видел тебя рядом с Лоллией. Сдается мне, что ты потерял разум.

ДИОН. Что за женщина, Клодий! Чистейшая жемчужина, или я парфянский осел и ничего больше. Сколько в ней глубины, понимания, а какое сердце!

КЛОДИЙ. Дион, император вывесил новый список запрещенных книг.

ДИОН (не слушая). Друг мой, Месса – добрая женщина, но она умеет только ворчать на меня. Ты представляешь, каждое утро и каждую ночь – слышать одни жалобы, одни упреки! Можешь поверить, она была бы счастлива, если б я торговал тканями на Большом рынке. Мне кажется порой, что в жизни моей так и не было любви, той, от которой перехватывает дыхание.

КЛОДИЙ. Книги будут сожжены, а авторов отправят в изгнание. Завтра это может коснуться тебя.

ДИОН. «Завтра»! Что мне думать о «завтра»?!

КЛОДИЙ. Боже, как глупеют величайшие умы, когда рядом оказывается женщина.

ДИОН (смеясь). Как они расцветают, Клодий!

КЛОДИЙ. Ты слышал, что цезарь велел называть себя богом?!

ДИОН. Что мне бог, если я нашел человека!