Комикс про то, чего не было… Часть вторая

– Тут я запутался.

– Больше не дам вина.

– Ты чего?, – обиделся Иосиф.

– Я могу пить с ворами. Или с убийцами. С последними даже предпочитаю. А вот с тупицами как-то противно, знаешь ли…

– Я тебя не оскорблял, Каифа!

– А я тебя пока что тоже…

– Ты говоришь обидные вещи!

– Только тупица мог не разобрать, о чем там сказано.

– Но я правда не понял, про какое озеро он говорит.

– Хватит врать!

– Что ты на меня орешь?

– А что тебе непонятно? Где там можно ошибиться? – К северу от Ершалаима не так уж много озер.

– Я не про озеро… Не могу понять, что значит “светлая отроковица в безумии своем откроет…”?

– Ну и что тебе не понятно?

– Кому она откроет?

– То есть как кому?

– Да в том-то и дело, что когда Исаия так пишет… Вспомни его пророчество об…

– Не отвлекайся!

– А я и не отвлекаюсь! Просто здесь действительно можно прочесть по-разному. Например, “она покажет”. То есть те, кто будут рядом, увидят Его? Или она им на кого-то укажет?… Кстати, он нигде не говорит, что, когда “она увидит” или “покажет” Его другим, то эти другие Его увидят. Это же – тайнопись… Или вот, например… Но это, конечно, вещь невозможная… Ну… Ведь можно и так это пророчество прочесть…

– Как?!, – не выдержал Каифа, – Говори уже, старый дурак! Не тяни!

– Или она увидит Его в себе… А что?, – испугался Иосиф, – Исаия мог ведь и это иметь в виду.

– То есть как?!…, – теперь уже опешил Каифа.

– Ну так, что она-то и окажется Мессией.

– Девчонка?!

– А где ты читал, что Мессия непременно должен быть мужчиной? Кто это сказал?

– Да какой из нее Мессия?!

– Из кого?

– Ну тебе что, в ухо дать?! Ты что, издеваешься надо мной, старый болван?!, —

непонятно с чего вдруг разволновался Каифа. Вскочил. Схватился за амфору. Даже пятнами весь пошел. Налил себе. Половину пролил на стол. Про Иосифа забыл.

– Не знает он, идиот, о каком озере Исаия говорит!…

Залпом выпил вино. Швырнул пустую чашу на стол. Медленно повернулся к Иосифу и негромко спросил:

– Так кто из них?

Как ты себе представляешь – проснуться в могиле?

Аву и в самом деле полегчало, когда они выбрались на воздух. Не то, чтобы он вдруг совсем выздоровел и готов был снова летать, но хотя бы немного отступила эта омерзительная тошнота. Константин, понимая, в каком состоянии находится его чудесным образом найденный родственник, не решился настаивать на том, чтобы подъехать к его ершалаимскому дому в карете, дожидавшейся у ворот. От этого предложения мальчишка наотрез отказался, потому как за последние сутки вдоволь накатался на всем, на чем только можно ездить. Хватит с него колесниц! Он их видеть больше не мог. В особенности его почему-то пугал вид колес. Ему казалось, что из ободьев на него смотрят втиснутые в них глаза. В огромном количестве и причем его собственные! К тому же ехать эти глазастые колеса готовы были каждое, куда захочет, от чего противно кружилась голова и во рту появлялся отвратительный вкус чего-то железного и совершенно несъедобного.

Четверка легионеров – минимальный отряд, обязанный сопровождать прокуратора во всех его перемещениях, без энтузиазма отнеслась к идее идти пешком по беспокойным улицам ночного города, тем более, что солдатам теперь пришлось вести под уздцы своих коней, что неправильно, поскольку руки, равно как и внимание телохранителей должны быть всегда свободными, однако спорить с Константином, понятное дело, никто не посмел. Валерий Грат никогда так не рисковал. Правда, об умении временного прокуратора Иудеи и без всякой охраны отбиваться от хулиганов ходили легенды. Зачем она ему вообще была нужна – эта охрана? – Непонятно…

Довольно странная, надо сказать, компания отправилась от дворца Каифы: впереди шествовал разодетый в пурпур и золото римский вельможа, державший за руку иудейского оборванца, чей рот ни на секунду не закрывался; за ними понуро брели четыре солдата, выгуливавшие своих не скрывавших удивления коней; а позади шагом тащилась карета с юлиевыми гербами, которую шесть возмущенных идиотизмом ситуации лошадок светлой масти порывались сорвать в галоп, кабы не кучер, тоже мало что понимавший, но по счастью уже хлебнувший из фляжки и потому согласный на все…

Константин сообразил, что психотропное снадобье поможет Аву быстрее справиться с приступом их семейной болезни, если мальчишку при этом еще и разговорить, заставив тем самым от мигрени отвлечься. Ну что ж, он оказался прав. Как всегда. Тем более, что ему и в самом деле нужно было кое о чем Ава расспросить. Будучи опытным переговорщиком, он не стал напрямую допытываться о том, что означает это их загадочное “мы втроем” (или как там сказала Мария – “нас трое”? – Так, кажется…). Разумеется, он понимал, что она не просто так проговорила эту формулу. Константин, как и Каифа, почувствовал, что она вовлекает двух своих добровольных рабов в какую-то хитрую и не факт, что безопасную, игру. И эта игра, когда Ав зажмурился и начал тереть виски, стартовала. Игра, в которой проигравший был заведомо известен. Вернее, был этой бандой назначен. А еще точнее, назначен он был предводительницей шайки. И деваться ему, бедному, было уже некуда.

– И зачем только этот кретин оскорбил Марию?!…

Вряд ли наследник Каифы, проглотивший отравленную приманку, мог предполагать, чем для него закончится безобидная с виду игра. И, главное, когда! Константин интуитивно понял, что того, во что конкретно выльются “мирные” библейские чтения, не знали пока что и сами пираты. Но им уже было известно, что Мария, конечно же, выиграет. Что она просто не может проиграть! И вообще, что все случится “по слову ее”. Это Константин прочел на ее лице. Об уже одержанной победе говорила ее насмешливая гримаса и нехороший блеск в глазах. Улыбка змеи, поймавшей в свои смертоносные, но пока еще не сжавшиеся кольца глупого мышонка. Смертоносные!… Вот оно – слово, которое, увидев, как Ав трет виски, Константин явственно услышал. Почему и поспешил увести оттуда мальчишку, как бы чего худого не случилось прямо там, при Каифе. Это малолетним разбойникам первосвященник мог представляться кем угодно, хоть милым дядюшкой, хоть добрым джинном из детской сказки, но Константин знавал его и под другими личинами.

– Не помню, чтобы я сам вдруг вызвался рассказать тебе про ее секрет.

– Ну как же! Когда мы уезжали из гарнизона… Вспомни! Ты меня еще хотел увести подальше от кареты, чтобы нас никто не услышал. А твой учитель помешал. Как всегда… Деликатный прямо до невозможности… Убил бы гада!

– А-а! Ты об этом…, —

вспомнил Ав, и глаза его ожили. Константин даже в полумраке увидел, как они засветились синим. —

– Мог бы и сам уже догадаться, как она все устраивает. Тут важно – не как, а – почему.

– Не понял…

– А что тут непонятного? Тебе же была дана подсказка.

– Ты о чем?

– Ну, помнишь, Михаэль еще бросил на песок монету, которую Мария ему подарила?

– Помню. И что? Вообще-то говоря, с его стороны – довольно хамская выходка.

– Это уж их дело. Разберутся. А что потом случилось, помнишь?