Третья мировая война. Можно ли ее остановить?

Когда после первой мировой рухнули три империи – Германская, Российская и Австро-Венгерская, народы Восточной Европы обрели самостоятельность, и появились новые государства. Но проведенные на политической карте континента границы никого не устраивали. Это породило злобу и ненависть к соседям.

Как же сохранить мир?

Француз Жан Монне предложил налаживать отношения путем тесного экономического сотрудничества еще на мирной конференции в 1919 году. На следующий год его изберут заместителем генерального секретаря Лиги Наций, но немногие пожелают к нему прислушаться.

Австрийский граф Рихард Николаус фон Куденхове-Калерги в 1923 году опубликовал книгу «Пан-Европа». Он основал Пан-европейский союз. Его поддержали великие – физик Альберт Эйнштейн, психоаналитик Зигмунд Фрейд, писатель Томас Манн, но лишь немногие политики – француз Аристид Бриан, будущий премьер-министр, и немец Конрад Аденауэр, который станет первым канцлером ФРГ уже после второй мировой.

Еще в роли министра иностранных дел Франции Аристид Бриан выдвинул идею европейской федерации в сентябре 1929 года, за десять лет до второй мировой. Министр иностранных дел Германии Густав Штреземан предложил единую европейскую валюту. Но Штреземан скоропостижно скончался. Начался экономический кризис, который похоронил под собой и эту идею.

29 октября 1929 года кризис разразился в главном финансовом центре Соединенных Штатов, а, может быть, и всего мира, – на Уолл-стрит. Обвалилась нью-йоркская фондовая биржа. Это было началом экономической катастрофы, которая ударила по всему миру и, возможно, привела ко Второй мировой войне.

Один крупный американский журналист вспоминал: «Я вырос, твердо веря, что биржа – это кухня дьявола… Потому что «черная пятница» разнесла наш мир в пух и прах. Вся страна провалилась в преисподнюю. Закрывались банки. Все, сказал я себе, все пошло к черту. США кончились».

Котировки акций обвалились 24 октября и продолжали падать месяц. Причем накануне, казалось, ничто не предвещало краха. Курс акций неостановимо рос. Покупка акций казалась делом надежным и выгодным. Люди занимали деньги и скупали акции. И банки скупали акции – на те деньги, которые принесли им вкладчики. А потом всё рухнуло. Все стали стремительно избавляться от акций, и они буквально на глазах превращались в ничего не стоящие бумаги. Множество людей разорилось.

В 1929 году президентом Соединенных Штатов был Герберт Гувер, которого именовали «великим инженером». Он был доволен десятилетием экономических успехов, он в роли министра торговли, а затем президента вместе с титанами бизнеса немало сделал для создания научно обоснованной системы управления и налаживания массового производства. Открывались новые заводы, выпускались автомобили, распространялись радиосети, и даже появилось первое экспериментальное телевещание, героем одной из трансляций стал сам президент Гувер.

И вдруг акции на Уолл-стрит упали. 24 декабря 1929 года вечером президент отправился отмечать Рождество. В это время в комнате его секретаря искра вылетела из печки, и начался пожар. Когда овальный кабинет полыхал, Гувер кричал в полном отчаянии:

– Спасите мои досье!

Сотрудники секретной службы, которые призваны охранять главу государства, вытаскивали папки из овального кабинета и вообще все, что могли вынести из огня. К одиннадцати вечера овальный кабинет лежал в руинах, очень скоро такая же судьба постигла президентство Гувера.

В 1930 году экономика США оказалась в тяжелейшем кризисе. С 1930 по 1933 год национальный доход страны упал вдвое. В 1932 году 273 тысячи семейств, оставшиеся без средств к существованию, были изгнаны из своих домов. Герберт Гувер не смог справиться с кризисом и стал самым ненавидимым человеком в Америке. В последний год его президентства тринадцать миллионов сидели без работы, миллион американцев остались без жилья. Вспыхивали настоящие голодные бунты, потому что кончились деньги у благотворительных организаций, которые открывали бесплатные столовые. В двадцати трех штатах закрылись банки.

Мировой кризис 1929 года оказал огромное влияние на умонастроения американцев, которые и десятилетия спустя не могли забыть эту катастрофу.

«Нигде я не видел такой нищеты, как в Луизиане, – вспоминал корреспондент информационного агентства ЮПИ Гаррисон Солсбери. – Жалкие хлопковые участки, грязный хлопок, нагруженный на прогибающиеся от тяжести повозки. Мулы тащили повозки с хлопком и сидящими на нем белыми или черными фермерами-арендаторами, которые везли на фабрики выращенное ими за год. Везли без малейшей надежды получить за хлопок деньги, а просто, чтобы занести в конторские книги – выплачена часть долга за полученные год назад сало и овсянку. Дороги были просто даром свыше. Эти люди могли сотни лет провести в болоте, не имея возможности отойти от своей лачуги».

Вот, как тогда жили многие американцы. И они искали ответ на вопрос, кто виновен в их бедственном положении.

После первой мировой вырос поток мигрантов со всего мира, устремившихся в казавшуюся благополучной Америку. Мигранты считались причиной всех несчастий – даже в годы экономического подъема.

– Америка должна оставаться американской, – сказал президент Кальвин Кулидж в 1924 году, подписав закон, который положил конец самой большой волне иммиграции в истории США.

Новый закон использовал популярную в то время евгенику, чтобы ограничить въезд в страну тех, кого правительство считало «социально неадекватными» – в основном речь шла об итальянцах и евреях из Восточной Европы. А ведь это время стремительного экономического роста, когда нужны были рабочие руки. Что же говорить о настроениях кризисных лет…

В расистскую организацию Ку-клукс-клан, которая пыталась помешать созданию многорасовой Америки, в конце двадцатых входило больше четырех миллионов человек, пять процентов взрослого населения.

Отец Чарлз Кофлин, католический священник из Детройта, во время «великой депрессии» стал очень популярен благодаря своим воскресным радиопроповедям и возглавил огромное национальное движение. Отец Кофлин внушал своей пастве, что простых американцев угнетают банки, Уолл-стрит и евреи.

– Мы дожили до того, что современные Шейлоки стали жирными и богатыми, – возмущался отец Кофлин, – что их хвалят и обожествляют.

Священник говорил, что выбирая между коммунизмом и фашизмом, он выбирает фашизм. На митинге в Нью-Йорке, где послушать его собралось двадцать тысяч человек, отец Кофлин призвал своих сторонников работать над «восстановлением Америки для американцев».

Отцы-основатели Соединенных Штатов сделали все, чтобы уберечь страну от потрясений. Независимая судебная система, гарантии личных прав человека и сложная выборная система не позволяют эмоциям толпы определять политику страны. Тем не менее и Америкой не раз пытались завладеть демагоги, готовые нарушить любые моральные и политические нормы, требующие уничтожить внутреннего врага.

Самая яркая и характерная история – это судьба Хью Лонга, губернатора штата Луизиана, а затем сенатора, нацелившегося на Белый дом. Он оседлал ненависть обедневших американцев к элите, к богачам, к тем, кто преуспевал и во время кризиса.

«Я предсказал великую депрессию 1929 года, и я предсказал все ее последствия, – писал Хью Лонг в своей автобиографии. – Богатство в руках немногих. Люди ничего не покупают, потому что им не на что покупать. Корпорации ничего не могут продать, потому что некому продавать. Вот почему, когда один процент населения имеет все, а остальные девяносто девять процентов не имеют практически ничего, даже долги не могут заплатить, вот в такой ситуации кризис 1929 года был неизбежен…»

Он поносил крупнейших олигархов Америки – Морганов, Меллонов и Рокфеллеров, предлагая перераспределить их капиталы. В родных местах он был настоящим диктатором. Провел в законодательные органы штата своих сторонников. Смещал всех, кто выступал против него, – окружных чиновников, судей, мэров. Ни один оппозиционер не имел возможности быть избранным на сколько-нибудь значимую должность.

«Он был ближе всего к превращению в диктатора за всю историю Соединенных Штатов, – считает один из крупнейших американских политологов. – Он не гнушался преступных методов и использовал силу против своих противников. Он провозгласил популистский лозунг: «Каждый человек – король». Но в реальности в его царстве только один человек носил корону, и этим человеком был сам Хью Лонг».

Хью Лонг мог радикально изменить политику Соединенных Штатов. И он нажил себе больше врагов, чем кто бы то ни было. Самым влиятельным среди его политических противников был президент Франклин Делано Рузвельт, который по-настоящему боялся Хью Лонга.

Рузвельт боялся не только Лонга, но и руководившего фашистским движением «Серебряный легион Америки» Уильяма Дадли Пелли, поклонника Гитлера и антисемита. «Серебряных рубашек» насчитывалось в те послекризис-ные годы двадцать тысяч, серьезная сила.

Сенатор Хью Лонг твердо обещал выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1936 года против Франклина Рузвельта. Лонг объявил об этом в августе 1935 года. И месяца не прошло, как он был мертв. Если бы Лонга не застрелили, он почти наверняка победил бы на выборах Рузвельта и стал следующим главой Соединенных Штатов…

Когда Франклин Делано Рузвельт стал президентом, Америка была в беде. Безработные бродили по улицам, дети и женщины продавали на улицах все, что могли: карандаши, яблоки, старую одежду. Темы разговоров: кризис, тоска, самоубийства, революция. Цены на продовольствие упали, фермеры жгли урожай, забивали скот. Банки, пользуясь закладными, забирали дома и фермы. На свалках вспыхивали драки за объедки и одежду. Два миллиона человек бродили по стране в поисках работы.

В отличие от своего предшественника Гувера президент Франклин Делано Рузвельт предпочел вмешаться в экономические дела, чтобы избежать худшего. За восемь лет он предпринял целый ряд мер, чтобы перезапустить экономический механизм. Создал систему регулирования, которая помогает ограничивать риск экономического кризиса: открытость финансовых рынков, защита вкладчиков от махинаций, банковские гарантии вкладчикам…

Администрация общественных работ предоставила рабочие места четырем миллионам человек. В начале 1936-го биржевой курс и промышленное производство удвоились в сравнении с 1932 годом. Но до 1939 года без работы сидели девять миллионов человек.

Кризис больно ударил и по Германии. Американские банки возвращали свои деньги из Европы и отказывались от предоставления Германии кредитов. Через несколько месяцев немецкое правительство рухнуло. Зима оказалась тяжелой для немцев, невероятно выросла безработица, и люди откликались на призывы уличных демагогов.

Инфляция за одну ночь делала богачами ловких спекулянтов, но на одного разбогатевшего приходились сотни и тысячи разоренных. Рядом с веселящейся молодежью – разочарованное и выброшенное на обочину старшее поколение, раненые и искалеченные в первой мировой, нищие и озлобленные люди, которые не понимают, почему они проиграли войну. Они побеждали в одной битве за другой, а потом внезапно все рухнуло. Их просто предали, решат они. Германию победил внутренний враг, объединившийся с врагом внешним.

До 1928 года немецкие рабочие хранили верность социал-демократам и коммунистам. Средний класс побаивался нацистов за их социалистические лозунги. Численность гитлеровской партии не превышала семидесяти пяти тысяч человек. Семь депутатов в рейхстаге не имели никакого значения. А вот в конце 1929 года численность нацистской партии начинает стремительно расти.

Жестокий экономический кризис, разразившийся в Германии, стал для Гитлера подарком судьбы. В стране царила безысходность. Казалось, Германия никогда не оправится. Самоубийства, падение рождаемости, ощущение полного краха… Все политики наперебой пытались успокоить немцев. Гитлер, напротив, говорил о том, что страну постигла катастрофа и призывал свергнуть существующий строй и построить новую Германию.

Ничто не предопределено. Второй мировой войны никто не хотел, кроме Адольфа Гитлера, который в 1933 году возглавил германское правительство и втравил собственную страну в кровавую бойню. Так ведь и его приход к власти вовсе не был предопределен. В иную историческую эпоху о нем бы никто и не узнал. Но он расцвел в эпоху, когда возник спрос на талантливого и беззастенчивого демагога.

И не только в Германии, но и в других странах, где люди, выбирая такого рода вождей, сами навлекали на себя беды и несчастья.

Италия. Муссолини и его поклонники

Кто теперь помнит, что всемирно известный архитектор Ле Корбюзье, классик, которому подражали, у которого учились, многими почитаемый как гений, был идейным фашистом и страстным поклонником Муссолини?

Казалось, что он был близок левым. Ле Корбюзье приезжал в Москву, заводил друзей, хотел здесь строить, участвовал в конкурсах, объявленных советским правительством. А сам с 20-х годов влюбился в архитектурные творения вождя итальянских фашистов Бенито Муссолини. Поклонник чистоты и порядка, он поехал в Рим. Предложил свои услуги. Хотел работать на Муссолини, его завораживали холодно-грандиозные конструкции фашистских градостроителей. Но у дуче были свои архитекторы.

Ле Корбюзье нашел поддержку среди французских фашистов. Он искренне приветствовал поражение Франции летом 1940 года, когда вермахт вошел в Париж. Убеждал сограждан: капитуляция перед немцами – хорошая вещь… А после войны Ле Корбюзье стал все отрицать, старательно переписывая свое прошлое.

Знаменитый французский архитектор – не единственный, кто пел осанну вождю итальянских фашистов. Два лауреата Нобелевской премии по литературе – выдающийся британский драматург Бернард Шоу и почитавшийся во всем мире индийский поэт Рабиндранат Тагор тоже поддерживали Бенито Муссолини. Поразительно, что певцы свободы способны восхищаться тиранами.

Еще один лауреат Нобелевской премии по литературе норвежский прозаик Кнут Гамсун, кумир читающей публики тридцатых годов, больше восхищался Адольфом Гитлером.

– Гитлер, крестоносец и реформатор, – говорил Гамсун, – желает создать новую эпоху и новую жизнь для всех стран, прочное международное единство на благо каждой страны. И труды его не пропали даром, народы и нации поддержали его, стали с ним плечом к плечу, народы и нации решили бороться вместе с ним и победить. Он держится, Адольф Гитлер, этот выдающийся человек, который потихоньку-полегоньку поставил весь мир на ребро и теперь переворачивает его на другой бок! С ним рядом его великий итальянский соратник… Сообща они справятся.

В двадцатые годы Бенито Муссолини был одним из самых заметных людей в Европе. Хваткий, циничный и уверенный в себе, он очень отличался от традиционных политиков. Они говорили, он действовал! Старая Европа пасовала перед его напором, наглостью и цинизмом. И он получал все, что хотел. Он казался олицетворением молодости и силы. Мало кто понимал, что эта беззастенчивая наглость ведет к концлагерям, массовым убийствам и мировой войне.

Даже такой проницательный политик, как Уинстон Черчилль, приехав в январе 1927 года в Рим, высокопарно заявил:

– Я не мог не быть очарованным, как и многие другие, синьором Муссолини… Если бы я был итальянцем, то убежден, что с начала до конца всем сердцем поддержал вашу победоносную борьбу против ленинизма. С точки зрения внешней политики фашизм оказал услугу всему миру. Он является необходимым противоядием русскому яду…