Оценить:
 Рейтинг: 0

На белой дороге

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В эти неспокойные дни его заботы направлялись на изготовление разборного стеллажа из металлолома и незаметной установки в самом тёмном углу котельной. Пытаясь частично начать делать стеллаж дома, фотограф нарвался на жёсткую позицию своей бывшей. Она не собиралась терпеть в общей прихожей ни ржавчины, ни шума резки металла, в противном же случае…

И Алексей Андреевич все дела перенёс в котельную. В этом богоспасаемом заведении при его суточном графике дежурств никто не мешал, ночами же он вообще был полновластным хозяином всего здания, и творил, что хотел.

Скандал разразился через три недели. По слухам, электрические расходы на обслуживание котельной с приходом нового дежурного превысили среднемесячные в сорок пять раз, фотографа вычислили, и к очередному дежурству он обнаружил сломанный чудо-стеллаж и перемешанные с мусором сто килограммов готовых к отправке на базу сухофруктов. Все затраты по вывозу чуждой для целей котельной продукции пришлось взять на себя, выплатить перерасход электроэнергии и уволиться. Правда, чудо-сушилка осталась невредимой.

Коллекция его несбывшегося продолжала пополняться. Я бы согрешил против истины, если бы заявил, что меня радовали его неудачи. Всячески желая успехов в его бизнес-потугах, я огорчался, замечая, к каким последствиям приводит его предприимчивость.

Очередной перл фотографа не заставил себя долго ждать.

Надо отметить, что его квартира располагалась на первом этаже нашей пятиэтажки, и, следовательно, балкона предусмотрено не было. Двухстворчатое окно его личной комнаты выходило во двор соседнего дома на заросший липами бесхозный дворовый участок, который никак не просматривался с улицы летом. Такова была начальная диспозиция перед очередным поворотом в жизни моего приятеля.

Как сами понимаете, после происшествия с крещёным днём я зарёкся иметь с ним дело, не придав значения очередному его визиту.

А зря.

Не обладая даром предвидения, мне удалось невольно стать соучастником некоторых событий. Да и просьба его была чисто по моей профессии; к тому времени в моих личных документах уже хранился диплом инженера-строителя. Беседу сосед начал с того, что обратился ко мне по имени-отчеству, чем придал автору этих записок веса в собственных глазах. От неожиданности такой, замявшись, я ответил, что церемонии неуместны, коль мы знакомы с незапамятных времён, и он приступил к деловой части визита.

Суть заключалась в следующем. У него есть зимняя дача, очень маленькая, впереди – майские праздники, и к первому числу нужно прочертить проект пристройки со следующими исходными данными: бюджет – такой-то, соблюдение всех строительных нормативов как для места постоянного проживания: тёплые стены, потолок два пятьдесят, отдельный вход, окно как для жилого дома, с двумя рамами, фундамент. Эскиз существующей части дачного домика прилагался.

Но главное, возвести пристройку нужно в три дня бригадой каменщиков, на выходных. Площадь – двенадцать квадратных метров.

Я был польщён оказанным доверием, не спросив, однако, зачем ему нужны были чертежи, выполненные по всем нормам и правилам для пристройки какой-то дачки, и уже в уме начал продумывать основы неожиданно свалившейся работы. Бонус предлагался солидный: мешок русской рассыпчатой картошки и два ведра яблок.

Работая неделю по два часа в день, задача была решена. При следующей встрече мы обсудили некоторые неучтённые аспекты темы, я моментально внёс изменения, и яблоки на следующий же день Алексей Андреевич перенёс из своего подвала в наш. Картошка была оставлена на потом, после проверки всех конструкций новоявленного строения летом.

Через две недели матушка поразила меня убийственной новостью:

– Ты видел, что наш фотограф, зараза такая, учудил?

Ответив отрицательно, я приготовился выслушать рассказ об очередном сногсшибательном перле моего старшего приятеля Алексея Андреевича.

Сказки о дачной пристройке оказались сказками. По моим чертежам неутомимый на выдумки человек возвёл пристройку к своей комнате в собственной квартире, и уже впустил туда квартирантов. Таким образом, его квартира превратилась в коммуналку как бы на три хозяина, молодая семейная пара пользовалась его столиком на кухне и прочими удобствами на общих основаниях, а Алексей Андреевич получал солидную прибавку к своей скромной официальной зарплате.

И вдруг до меня дошло, отчего необходимо было возвести пристройку в три дня. Наш деятель решил избежать встреч со всевозможными администрациями, включая и участкового, и этот план удался. Получая всё лето свежайшую информацию о его борьбе с бумажной волокитой и тем же участковым, которого через месяц после происшествия в наказание перевели приглядывать за жуткой городской окраиной, меня раздирало любопытство – оставят ли в покое моего соседа? За лето он ещё больше похудел от свалившихся забот, завёл себе портфель для бумаг и опять сменил работу. Как-то вечером подошёл с вопросом:

– Слушай, Александр, а как можно побыстрее получить какое-нибудь звание учёного или творческого работника, чтобы рассчитывать на отдельный кабинет в квартире?

Время стояло неопределённое, многое вдруг стало зависеть от частных случайностей, но, судя по вопросу, отношения в верхах никак не хотели складываться по озвученной теме.

Пожав плечами, я, таким образом, расписался в собственном бессилии.

Между тем события стремительно развивались, в сентябре у фотографа сменились постояльцы. Точнее, молодая пара исчезла, а комнату снял неразговорчивый мужчина средних лет с тяжёлым взглядом. С той поры житья не стало всему подъезду: ночные попойки и скандалы знаменитой комнаты стали присутствовать еженедельно в милицейских сводках; что там творилось, наверное, знала только его бывшая жена, сам фотограф уклонялся от расспросов. Затем шумный постоялец съехал, сменил его другой, можно сказать, почти респектабельной наружности, и с ним в вышеозначенную квартиру вошла долгожданная тишина. Тишиной подъезд наслаждался всю осень. Но стоит упомянуть, что некоторые соседи, страдающие бессонницей, стали замечать, что к отдельному входу с чужого двора ночами пробирались таинственные личности – зайдут на пять минут и исчезнут.

Вскоре разрешилась загадка тишины, и всё кончилось: в два часа ночи приехал наряд милиции и забрал этого последнего постояльца скандальной комнаты с двумя ночными визитёрами, и по морозцу вывез в машине с зарешёченными стёклами куда следует, а ещё через неделю местный шкет лет десяти предложил мне бизнес по продаже четырёх тысяч штук бэушного силикатного кирпича. Поинтересовавшись, откуда кирпич, малец, довольный моим вниманием, подвёл меня на место хранения дефицитного материала.

Да, разумеется, это и была бывшая пристройка моего фотографа. Дом приобрёл прежний облик, если не считать нескольких дырок, замазанных раствором в старой стене.

Позже мне довелось узнать причину быстротечно проигранной битвы за площадь Алексеем Андреевичем. Всё оказалось просто: некий человек из органа, компетентность которого оказалась на порядок компетентнее милиции, между делом шепнул новоявленному владельцу излишней жилой площади, что следствие пока не закончено, но есть мнение, что возведение пристройки явилось целенаправленным актом в создании пункта по хранению и сбыту наркотиков, в том числе и за рубеж. Мог разгореться международный скандал, и если через неделю…

Фотограф пришёл в ужас от услышанного, а ломать не строить, и он за день восстановил статус квартиры.

Кроме замазанных цементным раствором дыр в стене, у фотографа остались его фотографии пристройки, все этапы по её возведению, и даже застолье со строителями.

С тех пор прошло немало лет, я уехал из родного города, жизнь кружила меня, ласкала и била иногда, и сам фотограф куда-то съехал, перед отъездом зарегистрировавшись со своей бывшей женой – последнее достопамятное чудачество, о котором мне поведали земляки!

Мне не забыть тех чёрно-белых снимков, где бывший мой товарищ, мой фотограф, весёлый и счастливый, сидит на скамеечке, обнявшись со строителями, отмечая новоселье в новой комнате, не забыть его озорного участия в моей прошлой – да, уже можно так сказать! – в моей прошлой жизни, как не забыть и своего родного города, города моего детства, моей юности, и всего того, что было связано с ним.

    Декабрь 2016 – январь 2017 г.

Почти рождественский рассказ

Кажется, это было не со мной. Или, как говорят, в прошлой жизни. Перед тем, как уволиться с первой своей работы, полученной по распределению, нужен был поступок. Ссора с начальством подошла бы, но не было веской причины для ссоры.

И вдруг…

Вот именно, это «вдруг»… Начальство приехало само. Как-то по-будничному отвело меня в коридор и в стиле променада вроде бы к слову спросило – а почему?.. И куда, собственно, тропа проторена?

Ничего вразумительного не ответив, кроме как – засиделся, мол, – я решал уже другую задачу.

Значит, в стройных рядах инженерного братства завёлся фискал. Официального заявления не было, а слухи поползли, кто-то обмолвился. Если я не говорил, тогда ерунда получается; знали свои домашние, но трезвонить на работе о моих планах…Так откуда, где источник, где первопричина?

И мне вспомнилось: тридцатого Тенгиз объявил, что с родины получил фантастическую посылку с домашней чачей, а тридцать первого в пять вечера после работы она была торжественно распакована под дружественные аплодисменты всех присутствующих, заинтересованных лиц отдела.

С чачи тогда всё и началось.

В порыве великодушия в середине широкого русско-грузинского застолья Тенгиз бросил клич:

– Генацвале, кому нужны ёлки?

Из девятерых присутствующих загодя ёлку купил лишь самый предусмотрительный из нас, зам. начальника отдела. У остальных ёлок не было, ибо всегда вышеозначенную покупку откладывали на самый последний срок. Но сегодня, находясь в тёплой дружеской компании, и думать не хотелось куда-то тащиться, чтобы решать эту постоянную предновогоднюю задачу. Опять же, русские традиции требовали самоотверженности, и после первого-второго января, придя в отдел, каждый отдавал отчёт сообществу, где, как и вопреки чему удалось решить проблему.

Заметьте, заканчивался тысяча девятьсот восемьдесят четвёртый год, чисто мужская компания, последний рабочий день уходящего года, на столе, освобождённом от старых папок с чертежами, застеленном давнишним номером газеты «Труд», горкой располагались абхазские мандарины, бутылка тёмно-зелёного стекла без этикетки с подозрительной затычкой из какой-то промасленной синюшной бумажонки привлекала недвусмысленное внимание; тонкая, до невозможности засушенная колбаска источала бесподобно убийственный гастрономический аромат… О чём тут ещё говорить?

Купленная кем-то селёдка Тенгизом была отвергнута с негодованием и вынесена хозяином оной на подоконник.

У меня ёлки не было, и мой голос потонул в восклицаниях страждущих: – мне!.. – и руки уже совали нашему грузину мятые рублёвки.

– Не надо, генацвале, уберите деньги. Ёлки – бесплатно, от меня… Подарок, понимаешь?!

Сообщество одобрительно загудело, послышались восклицания: – Вот это душа… люблю!.. У грузин нам, русским, ещё учиться и учиться… Молодец… Ай, молодец!..

Тенгиз кому-то позвонил, прибежал техник со второй смены, потом появился всем нам знакомый прапорщик со своим знаменитым трёхлитровым, в драконах, китайским термосом, встреченный уже единогласным «Ура!»

Прапорщик приводил солдат-строителей на пристройку к корпусу, а поскольку наш техотдел имел самые непосредственные связи с отделом капитального строительства – играли в шахматы комната на комнату в обеденных перерывах, трое на трое с каждой стороны, и служивый заменял недостающих либо капитальщиков с одной стороны, либо технологов, с другой, для поддержания кворума – то веселье расцветилось недостающими до сей поры армейскими стилистическими красотами.

– Витька, а термос, случайно, не пустой?

– А на этот раз с чем, с компотом или чаем?
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11