На белой дороге

Я развернулся и направился к месту аварии, я уже привык к этому колясочнику как к старому знакомому, и мне стало неспокойно как-то на душе. Подойдя к перекрёстку, обнаружил там пробку, движение встало, мигала скорая, мигала машина полиции. В самом центре перекрёстка образовался кружок людей рядом с синим троллейбусом, водитель которого снимал штанги, народ выходил изо всех дверей. Я догадался, что случилась трагедия с моим знакомым. Его занесло на скорости, и никто не успел среагировать, ни водитель троллейбуса, ни этот несчастный. Простоял полчаса, стал мёрзнуть, народ на перекрёстке не расходился, но я ушёл.

На следующий день как обычно прогуливался, и всё пытался увидеть этого инвалида на коляске, но он не встретился мне ни в этот день, ни впоследствии.

И вот ещё что хочется отметить: вдруг мысленно представил себя на его месте…

Нет, никогда бы я не свернул на проезжую часть дороги, никогда и ни за что…

И мне вдруг показалось, как послышалось:

«… – Старик, этого тебе не понять; и никому не понять тех, кто хотя бы раз прокатился на крыше электрички…»

    09.03.2018.

Ирония судьбы, или…

«Ирония судьбы, или с лёгким паром!» – кто не знает этот культовый новогодний художественный фильм? Кажется, что он не стареет; уж извините, такой вывод был сделан на основе будто бы случайных опросов моих друзей, знакомых и совершенно посторонних лиц, с кем сталкивала жизнь последние годы.

Не знаю, почему, но я коллекционирую в своей памяти некоторые нелогичные, на первый взгляд, эпизоды советского периода жизни родной страны. Жизнь, разумеется, мудрее, порой и чудесней самых невероятных, реальных случайностей, которые происходили в судьбах соотечественников, но если задуматься о «невероятностях» – так ли уж они невероятны?

На Руси никогда не исключалось явление чуда как такового, наоборот: вера в чудо, в иррациональное, была глубоко присуща нашему народу ещё в такое недалёкое от нас время.

Нигилизм русской интеллигенции времён Чернышевского и Герцена, как думается, вырос из недр сказок, легенд, поверий, что с пелёнок опутывало каждого, родившегося на необъятных русских просторах, и, как на дрожжах, поднялся в среде интеллигенции русской, подпитываясь отсталостью и технологическим несовершенством относительно просвещённой Европы.

Невозможно себе представить, к чему бы это привело русское общество, если бы не Первая мировая война!

Можно лишь делать предположения, но сбрасывать со счетов нигилизм как один из катализаторов дальнейшего политического переустройства государства было бы нелогично.

И вот всё, наконец, определилось: новое государство, кажется, в глобальном масштабе строит новую жизнь, где нет места чудесам, где всё в руках каждого человека. Пропаганда на самом высоком уровне заставляет принять и следовать ценностям материализма, математического расчёта, логики, безрассудной подчинённости, исполнительности одной структуре.

Но слепая вера в правоту в противовес любым насаждаемым политическим идеям остаётся жить, а жизнь каждого человека начинается со сказки, с веры в доброе окончание любой самой невероятной истории!

Потому так притягательны сказки, а уж «сказку делать былью» нечистоплотными методами – это же рушит саму? сказку!

И остаётся, остаётся нечто из детских лет, из детской мечты светлое и доброе, и потому аксиоматично праведное, неистребимое никакими государственными законами, чудесное и желанное!

Проходит время, меняется общество, уходят в прошлое тираны, рушатся империи, меняются границы государств, но сказки остаются! И уже приходят новые имена, и на существующих реалиях жизни создаются чудесные вымыслы. Пророкам уже не бывать на Руси, их время прошло. Средства массовой информации заступили на их место, пришли новые сказки, где конгломерат художников новой эпохи создаёт новые истории, а телевидение доносит этот вымысел к народу и создаёт легенды из участников творческих лабораторий и союзов.

Не Что, а Как сказать, как раскрыть, как сопроводить новую рождественскую историю – вот в чём искусство авторов, и это искусство заставляет нас вновь и вновь… «по традиции, тридцать первого декабря…» усаживаться за телевизор, вновь и вновь открывать для себя мир героев новой русской сказки. Почему так происходит – непонятно, но это уже стало именно традицией, частью культуры, частью нашей истории для многих и многих.

Уж кажется, одинаковость, серость, безликость материальных вещей и сторон реальной жизни человека в общем-то недалёкой советской действительности… Что из этого можно сделать?

Но перенесёмся в мир реальностей того времени.

Улица Строителей…

Пусть не Третья, пусть просто – Строителей; в каких городах не было такой улицы? Автору этих строк близки два города – Воронеж и Москва, и там существуют улицы со ставшими для слуха уже родными улицами и переулками, проспектами и площадями.

«Красиво…» – иронизируют по поводу «типовых» наименований всего и вся в Советском Союзе авторы фильма, а для нас – первый посыл, первое звено, на котором базируется сюжет.

Типовое «жильё»…

Как инженер-строитель, около двадцати лет являвшийся участником панельного домостроения Москвы, могу только подтвердить: десятилетиями не сходили с конвейеров московских домостроительных комбинатов типовые серии домов. И уж если фасады время от времени в последние 10–15 лет стали переделывать, то старые планировки панелек ещё остаются, а выпускаются они потому, что продолжают действовать старые нормы жилой площади на человека, и, чтобы их изменить, нужно кардинально реконструировать комбинаты панельного домостроения, а это миллионы и миллионы вложений…

Бедность богатейшей страны!

И если ты не чиновник уровня выше среднего, а простой служака, то тебе, как и всем в Советском Союзе, полагается на семью из 3-х, 4–х, 5-ти человек – всё то же, по советским нормам, пропорционально, квадратные жилые метры. Есть и планировки улучшенные, но они не для всех, тут уж кому как повезёт, и не они составляют большинство типовых квартир. Правда, если есть средства, приобрести можно любую квартиру, но что делать госслужащим низшего и среднего звена? Для них остаются всё те же нормы.

Квартирные замки.

Приходилось открывать ключами от одной квартиры двери квартиры иной в том же строящемся пока доме, по роду работы. Представьте ситуацию: шесть подъездов по шестьдесят восемь квартир в каждом… Четыреста восемь квартир!

Какова вероятность совпадения ключей к разным квартирам замков одного механического завода, изготовителя этой необходимой, нужной продукции? Не редкость, что одним ключом открывались две разные квартиры в 2-х различных подъездах, даже и не в шестиподъездном, а в двухподъездном доме, и такие совпадения повторялись и повторялись из года в год.

А это уже серьёзно.

Не смею утверждать, что на сегодняшний момент в панельном домостроении процветают такие же дикие совпадения с ключами (я уже несколько лет не связан со стройкой), но всё же со своей стороны призываю:

Соотечественники, купившие, получившие типовые квартиры в типовых панельных сериях домов: срочно меняйте замки!

Дальше – уже легче.

Типы мебели, столовой посуды и т. д.

По всей стране распространялись, кажется, раз и навсегда запущенные в производство, мебельные гарнитуры, фарфоровые безделушки и проч., и это подтверждалось совершенно неожиданно: приходишь в гости – а там такая родная статуэтка моментально приковывает взгляд, и уже общение с друзьями-хозяевами квартиры начинает строиться вокруг этого совпадения, вспоминаются подобные случаи.

Следовательно, невероятность истории, случайность совпадения – не такая уж невероятная и случайная.

Как в такой «типовой» стране появлялись шедевры литературы и искусства – тема, достойная обширного исследования. Нам же приходится оставаться самими собой: перед очередным Новым годом тридцать первого декабря, мы рассаживаемся поудобней у телевизора…

Своего рода ирония судьбы, судеб многих людей…

С наступающим Новым годом!

    01.01.2014.

Семьдесят четыре секунды

Самое неприятное, что может случиться летом – возвращение после длительной, нудной командировки в пустую квартиру. Хотя, если вдуматься, существуют неприятности пусть и не столь прямые, но более, как бы сказать, философские, что ли, следовательно, более протяжённые во времени, настолько протяжённые, что практически не решаются сроком обычной человеческой жизни.

И это постоянно приходит в голову, когда лифт тащит меня к собственной квартире на тридцать седьмой этаж. Случалось подниматься пешком, когда выключалось электричество, и пять-шесть раз из любопытства, чтобы испытать себя. Семьсот двадцать семь ступеней, каждая в подъёме по пятнадцать сантиметров.

А лифт… Что лифт? Лифт – моё наказание, мой злой гений.

В сорокапятиэтажном доме он почему-то получился нескоростным. Обычным. Как в тривиальных панельных домах. Сэкономили, наверное, или неустранимая, фатальная неисправность. Семьдесят четыре секунды мерного, вежливого гудения, непрерываемого ничем. Убийственные семьдесят четыре секунды. Вычеркнутые из жизни. Ни одна сколько-нибудь дельная мысль не приходит в голову в эти секунды, только сожаление, сплошное сожаление о потерянном времени. Лишний раз однажды и навсегда считанные секунды напомнят тебе о твоём несостоявшемся предназначении, высоком, достойном, неугаданном тобою человеческом предназначении.

А так – что же?

Человек-энергетик, который болтается по командировкам, что-то там суетится, ссорится зачем-то, наживает себе врагов среди начальства и подчинённых, среди заказчиков и поставщиков спецоборудования – ха – ха – ха! – для этого стоило родиться человеком?