На белой дороге

И я начинаю открывать окна на веранде – все до одного! – и плети роз уже касаются моего лица, я тороплюсь, плети царапают руки, но я могу не успеть, нужны розовые лепестки на столе, и как можно больше, нужны бутоны роз над Её стулом. Я знаю, Она проснётся вот-вот; за прожившие почти тридцать лет с Нею я научился чувствовать Её пробуждение; мне захотелось вспомнить выражение Её лица, какое я видел тогда; да, что-то мелькнуло на Её лице, что-то неуловимо-восхищённое, похожее на краткое восторженное удивление из-под смешного мехового капюшона в тот морозный зимний день, когда я протянул свои руки к Её занятым рукам.

Пока мне не удалось этого достичь; иногда всё же кажется, что решение задачи нашей первой встречи стало целью моей жизни, и само решение где-то рядом, очень близко; я ищу и ищу возможности, которые заставят Её обронить на меня такой же взгляд, и вот сегодня, может быть, через минуту, Она войдёт, посмотрит на наши розы над столом, окинет тем взглядом меня, и я, наконец, вспомню, вспомню именно то выражение Её лица, именно тот вопрос Её глаз, когда падал мелкий, редкий снег, и было очень холодно.

    21.08.2013.

Проспект

Когда мне случается приезжать в этот город, я непременно выхожу на Проспект, и, прогуливаясь пешком, обхожу его два или три раза – ведь это мой Проспект, моя любимая улица того города, который когда-то был моим.

Человек привыкает к месту, где проходит его детство и юность, так уж распорядилась природа. Наверное, не каждое такое место человеку может нравиться, не всегда будут тянуть туда неизъяснимые вибрации души его, но вот то, что свою маленькую родину он никогда не забудет, что она наперекор всем предрассудкам его до конца – это правда. И в этом городе остаются для тебя особые места, которые будут притягивать всю жизнь: двор, сквер, площадь, улица; побывав там ещё раз, ощутишь особый прилив сил, отраду на сердце. Там тебя уже могут забыть, но ты помнишь, помнишь всё, что видел, что было с тобой.

По каким-то неизвестным приметам, чертам, которые сохранились в памяти твоей, стоит только попасть туда, и тогда вдруг тёплой волной пронесутся ощущения, чувства, что были испытаны когда-то, и до мельчайших подробностей вспомнится прошлое.

Наверное, у каждого есть свой микрокосм, свой незримый корень, свои частицы памяти, которые невозможно забрать с родины и увезти куда-то; они навсегда остались там, в городе твоего рождения, твоего детства, твоей юности, и тяга эта вечна, её ничем нельзя уничтожить, её нельзя забыть. Как можно забыть себя, своих близких? Никак. В твою жизнь входила родина, входила по капле, по малой былинке, мгновением каждым, неощутимо и властно, и теперь ты уже мечен ею, ты – Её частица, Её солдат, часть Её сущности.

И это такое же чувство, присущее каждому, чувство неразрывной, родственной связи, и даже больше – ты вышел личностью на свет оттуда.

Очерчен круг становления любого человека на земле; родись он в другом месте, всё было бы иначе: иной человек, иная личность, иная судьба. Проходят годы, люди покидают свои родные места, но чем дальше катится жизнь, тем насущней становится потребность вновь посетить свой родной город, свою улицу, снова пройтись по тротуарам и площадям того прежнего города. Откуда это берётся, что за наваждение нисходит на тебя, и почему такое вообще возможно?

Так случилось и со мной. Я опять и опять возвращаюсь в прошлое, я буду приезжать постоянно, выкраивать время, планировать жизнь, навещая свою маленькую родину. Там многое изменилось, на моём Проспекте, но я только рад, рад, что Проспект живёт и притягивает своей меняющейся жизнью меня к себе. И мне уже интересно, что там нового появилось, какие обычаи ввелись за время моего отсутствия, что построили. Но главное, я там чувствую себя своим, своим с пяток до макушки, и этого уже никто у меня не отнимет; небольшой Проспект родного города вошёл в меня навсегда.

Иногда снится мой Проспект: иду на экзамен безалаберным студентом, предмет не знаю, что делать – тоже; и там же, во сне, понимаю: да, а как же дальше? Ведь было продолжение, давным-давно получен диплом, столько сделано, и вдруг – назад… К чему? Мешается прошлое с настоящим, память и во сне подсознательно возвращает меня туда.

Просыпаясь, невольно чувствуешь за собой вину: а ведь это голос твоего города, твоего Проспекта, твоего «я»; давно там не был, начинаешь забывать. Подходит отпуск, билет взят, скорый мчит тебя – в город детства? На Проспект? К себе? Ты лежишь на полке в купе и отвечаешь, отвечаешь утвердительно: да, да; конечно, да…

    22.09.2013.

Перед встречей

Кажется, я видел это раньше, видел всё, до мельчайших подробностей. Но не только видел; я испытывал послевкусие от увиденного, совершенно такое же, как и ранее, год, или двадцать лет назад. Время ли настало беспокойное, мы ли изменились так сильно, что нет возможности остановиться, оглянуться назад – не знаю, но сегодня мне предстояло встретить человека, очень дорогого для меня человека, и я опять в дороге, и на этот раз дорога – в аэропорт.

Так было запланировано, обратным рейсом – в субботу, чтобы ничто не помешало, не отвлекло от встречи, но работа вторглась в субботу, профессионал во мне победил вполне человеческое желание отдохнуть после рабочей недели, отдохнуть так, как хотелось бы.

А хотелось просто ничем не заниматься, пройтись в ближний парк, пошуршать опавшей, скрюченной листвой на дорожках, пройтись медленно, потакая своим мыслям, пройтись, вслушиваясь в своё «я»… Что-то там ещё осталось для себя же неведомого, удивительно нового; покажется ли, откроется ли неожиданно для тебя?

Но пришлось доделывать незавершённое за неделю, срочное и не очень, гонять своё авто по всей Москве, мучить интернет запросами, звонить чужим людям, отмечая про себя их медлительность, заскорузлость их мышления, незаинтересованность их личную в решении своих рабочих проблем. Так суббота превратилась в шестой день работы на благо своей компании, и, следовательно, на благо своих коллег и своё собственное.

Но, кажется, успел…

Разумеется, не пообедал толком, но успел всюду, и теперь – в аэропорт.

Дороги сегодня свободнее, но там сужение; как бы рассчитать, предусмотреть возможные задержки в пробках и на светофорах, приехать не раньше и не позже, а вовремя? Да вот, кажется, автостоянка, а до аэропорта – километров двенадцать или тринадцать по спидометру; переждать разве что?..

И я заехал на автостоянку, где томились ожиданием встречи ещё двести машин, двести различных судеб готовились к встречам самых близких своих людей.

Ещё полчаса в запасе, за оградой стоянки – поле, диск начавшего багроветь предзакатного солнца, и как будто крылья от яркого диска – облака, оранжевые к центру, сизеющие в контурах своих и всё же резко меняющие яркий цвет на светловатую белёсость, переходящую на окраинах в чистый белый цвет.

Кажется, я видел это раньше…

Когда и где это было, почему мне запомнились такие же облака, поле, берёзы, веером разметавшиеся перед взглядом моим и исчезающие вдали, где солнце царственно уходит на покой до следующего дня? И мне вдруг вспомнилось – стога скошенного сена, былья жёсткой соломы, торчавшие накоротко по чернозёму…

Запахи, запахи те же самые, то же вечное, непреходящее, оставшееся жить навек в памяти! И пусть через прутья решётки, но вот донеслось же до меня единение с пейзажем осеннего русского поля, соединилось вдруг на короткие полчаса, выдернуло из настоящего, перебросило в юность мою; живи, дыши, помни, ты не одинок сейчас, с тобой очень много, с тобой – твоя родина, с тобой все её поля, все её берёзы, все её закаты, всё сущее её и в тебе, в тебе, раз ты вспомнил это. И пусть мимолётно и ненадолго остановился, пусть быстротечен век и всё реже и короче остановки, но главное в тебе осталось, сохранилось навсегда и будет жить в тебе, пока будешь жить и ты.

    21. 09. 2014.

Синий троллейбус

Не люблю понедельники и пятницы…

Понедельник – за то, что это понедельник, а пятница… В пятницу вечно случается что-то непредсказуемое, как сегодня. Ну, хорошо, октябрь, по сводкам местами – дожди. Но почему в самом конце рабочего дня? Всё бы ничего, осень и есть осень, но зонт благополучно забыт, старый, чёрный, надёжный зонт!

Всего шесть минут, только шесть минут под осенним дождём, и так промокнуть! Маленький навес остановки, напоминающий своим видом оцинкованное перевёрнутое корыто, не вмещал всех желающих, будто все сговорились прийти сюда и организовать под ним стоячий пикет.

Для меня самый таинственный день недели – пятница. Самый непредсказуемый, нелогичный день. Я бы обозначал его тринадцатым числом; непредсказуемость пятниц окутана какой-то таинственной, отрицательной аурой, постоянно случается что-то неприятное, непредсказуемое.

Но сегодня неприятности соединились воедино, чтобы как нарочно выместить именно на мне всю свою злобу. И за что?

Во-первых, забыт зонт, и это было обнаружено в самом начале рабочего дня. Как нарочно, дождь начался ровно за пять минут до моего выхода из офиса, но я не стал дожидаться благоприятного просвета среди туч, а пошёл напролом, и, конечно, вымок до нитки.

Успокоившись несколько под навесом, подивился немыслимому скоплению народа. Какой-то старичок в старомодных очках с толстыми стёклами заметил моё удивление на лице, явно читаемое, и кратко, недовольно бросил в лицо:

– Троллейбусы встали…

Старичок тоже куда-то спешил, и тоже был недоволен. В довершение неприятностей, гаишники перекрыли всю проезжую часть, видимо, ждали очередного высокопоставленного народного избранника.

Несколько человек в одинаковых дождевиках с капюшонами с хозяйским видом оккупировали поперечную зону проспекта рядом с остановкой, время от времени переговаривались, вышагивая навстречу друг к другу от бордюра до бордюра. Маршруток, как назло, не было. Постояв минут пятнадцать, вдруг обнаружил, что промочил ноги.

Всё правильно, всё последовательно, как и должно быть. Если так пойдёт и дальше, то завтра буду вознаграждён насморком, и это как минимум.

В пятнадцати метрах от остановки на пересечении проулка и дублёра центральной улицы выросла дюжая фигура блюстителя порядка. А-га-а-а, слуга народа поедет в аэропорт… мерзость какая! Пятница, дождь, народ на дачи ломится, пробки, а тут ради какого-то – перекрыть Проспект! Вот прекра-а-а-асный повод завести беседу!

– А дождичек-то… ничего, но прохладно… Конечно, мне интересно, кто проедет, но ещё интересней, как долго ждать этого счастья! Уж простите меня, невежу, но как долго вам-то мокнуть приходится в подобных случаях?

Блюститель многозначительно обвёл взглядом мою жалкую фигуру, покровительственно усмехнулся и с довольством в голосе произнёс:

– Если бы я даже и знал, то не сказал бы…

– Понимаю, понимаю; государственное дело!..

Утопая в собственной значимости, полицейский с прищуром осмотрел сияющую пустоту проспекта, и его лицо приняло застывшие, медальные очертания – принц крови, да и только! Говорить больше было не о чем, и я медленно поплёлся к остановке.

Всё проходит в этом мире, пройдёт и это; в сущности – мелочь, полчаса жизни, каких-то полчаса, но с другой стороны – это мои полчаса, мои бесцельно прожитые, пустые, никчёмные тридцать минут, тридцать минут единственной моей жизни!

Мои размышления прервал шум шин по мокрому асфальту. Кавалькада из чёрных лоснящихся машин пронеслась по Проспекту – вот и всё!

Спустя минуту возобновилось движение, светофоры стали собирать опять те же бесчисленные пробки, а ещё через минуту появился синий троллейбус – линию восстановили…

Чудом удалось забраться на его подножку в числе первых, толпа внесла меня в центр салона…