Ала ад-Дин и повелитель джиннов

Поздно вечером, когда чайханщик уже недовольно начал греметь посудой в своем закутке, давая понять, что посетителям пора бы и закругляться, Максим изрядно распух от чая. Сползая с топчана, он морщился от боли в ногах, по которым бегали мурашки, и поглаживал живот с булькающей в нем жидкостью. Максим еще с прошлого посещения Востока никак не мог взять в толк, как можно потреблять столько чая, а от жирного, плавающего в масле плова молодого человека до сих пор немного мутило.

Солнце уже подкатилось к горизонту, сбавив неистовые потоки золотого сияния, словно кто-то прикрутил его жар. Зной несколько спал, и на улице было вполне терпимо. Спустившись по скрипучей лесенке чайханы, друзья остановились, вдыхая вечернюю прохладу, напоенную ласкающими обоняние ароматами цветов и трав.

– Шеф, мне бы того, за угол, – переступил с ноги на ногу Ахмед.

– Странно, с чего бы это? – хмыкнул Максим, хотя ему, непривычному к затяжным чаепитиям, по нужде было, разумеется, гораздо надобнее.

Ахмед шмыгнул за чайхану, скрывшись в укромном уголке. Максим, оглядевшись по сторонам, нет ли кого поблизости, последовал за бывшим разбойником. Впрочем, здесь никому до этого не было ровным счетом никакого дела. До платных туалетов здесь еще, слава богу, не додумались, равно как и до штрафов за «мелкое хулиганство».

Дело затягивалось. Максим все удивлялся, как в него могло поместиться столько жидкости. Пиво, разумеется, – дело другое, но чай!..

– Ахмедка. – Наконец все закончилось, и Максим, застегнув джинсы, вышел из-за угла.

– Да, шеф? – с готовностью отозвался Ахмед, который, судя по всему, никуда не торопился.

– У тебя нет, случайно, пары монеток?

– А разве… Ох, простите, шеф! – Ахмед появился из-за чайханы, подвязывая сползающие штаны бечевой. – Я же совсем забыл, что у вас нет ни денег, ни крова.

– Увы! – Максим развел руками и состряпал унылую физиономию. – Я кошелек дома забыл.

– Ха! Ха-ха! Смешная шутка, мой шеф, – развеселился Ахмед, поднимая с земли бамбуковую подставку с лампами и водружая ее на спину. – Но денег и у меня нет. Я ведь сегодня ничего не продал. А остальное, что было, отдал чайханщику. Вы не представляете, шеф, какой жмот этот старый колдун!

– Плохо. – Максим, вздохнув, повесил голову. – Что ж, придется бомжевать.

– Чего?

– Спать, говорю, придется под забором, как распоследний нищий. Впрочем, почему «как»? Я и вправду самый что ни на есть натуральный нищий.

Максим скривил губы в кислой улыбке и печально посмотрел Ахмеду в глаза.

– Нет, не бывать этому! – подпрыгнул Ахмед, отчего лампы за его спиной звякнули. – Чтобы мой дорогой шеф спал под забором? Ни-ког-да! Возьмите лампу, продадите и…

– Ахмед, ты в своем уме? – Максим постучал костяшками пальцев по лбу. – Ну кому я продам лампу посреди ночи?

– Да-да, вы, как всегда, правы. – Кожа на лбу Ахмеда собралась складками. – Что это я… Решено: вы идете со мной!

– Куда?

– Ко мне, вернее, в дом проклятого колдуна.

– Больше ничего не придумал? – нервно дернул подбородком Максим. – Сам же говорил: цыкнет зубом – и от твоего шефа одни боты останутся.

– Не цыкнет, – отмахнулся Ахмед. – Чего ему цыкать-то? К тому же я вас потихоньку проведу, через задний…

– Проход? – пошутил Максим, у которого настроение давно упало ниже плинтуса.

– Двор!

– А ты уверен? В смысле, насчет «не цыкнет»?

– Сто пудов!

– Ох, не нравится мне все это, – покачал головой Максим. – Ну да ладно. Пошли, чего здесь торчать без толку.

До дома, где последние полгода ютился Ахмед, добирались довольно долго и прибыли на место лишь затемно. Колдун жил на отшибе, далеко за городом. Его кособокий, с облезлыми стенами домишко, укрывшийся за глинобитной стеной, сразу бросался в глаза – других домов поблизости не было. Над забором возвышалось кривое, иссушенное зноем, почерневшее дерево, под стать хозяину дома, а рядом с калиткой виднелся круглый каменный обод колодца. Из короткой узкой печной трубы валил красноватый дым – не иначе Абаназар опять смешивал свои непотребные колдовские снадобья.

Чем ближе подходили к дому, тем больше покидало Максима врожденное хладнокровие. А ну как действительно колдуну не понравится, что в его дом заявился незваный гость? Словам простоватого Ахмеда Максим доверял не особо, и то, что колдун, по заверениям того же Ахмеда, не шибко силен в магии, нисколько не способствовало поднятию духа, ведь бывший удалой разбойник разбирался в черной магии, как свинья в апельсинах.

– Ахмед, послушай. – Максим потянул Ахмеда за рукав, едва не оборвав его. – Может я лучше где-нибудь здесь, во дворике, переночую? Не нравится мне твоя затея.

– Еще чего! – возмутился Ахмед, придирчиво изучая разошедшийся шов на правом плече. – Вы будете ночевать в доме. И пусть только старый прохвост, не заплативший мне за работу ни единой монеты, попробует что-нибудь вякнуть! Ух, я его! – раздухарился Ахмед, погрозив кулаком калитке, и от души пнул ее.

– Вот это самое «ух» меня больше всего и беспокоит, – тихонько проворчал под нос Максим, вступая во двор дома следом за своим провожатым.

– Что вы сказали? – обернулся Ахмед.

– Да нет, ничего. Только давай все-таки попробуем войти незаметно, и я пристроюсь где-нибудь в уголочке. Лучше в темном.

– Вы будете спать наверху на мягком сене! – заявил Ахмед, приближаясь к двери дома.

– А вдруг он вышвырнет нас обоих, причем оч-чень далеко?

– Пусть только решится на подобное!

Ахмед выпятил грудь и потянул дверь за ручку. Дверь распахнулась без скрипа, и Ахмед вошел первым.

– Хозяин, я вернулся! – крикнул он, сняв с плеч подставку с лампами и прислонив ее к стене узкого прохода.

– Где тебя носило, нерадивый слуга? – донеслось из комнаты, в которую распахивался темный проход. – Я устал ждать и готов тебя примерно наказать, если ты сейчас же не объяснишь причину своей задержки!

– Понимаете, почтеннейший Абаназар, – Ахмед как-то в один миг сдулся, повесив плечи и втянув тощую шею в плечи, – я сегодня встретил старого знакомого, которого не видел несколько лет и…

– Что ты там бормочешь, негодный? Сколько ламп ты продал сегодня?

– Ни одной, – пискнул Ахмед, еще больше сжимаясь и отодвигаясь назад.

Максиму из-за Ахмеда ничего не было видно, сколько он не тянул шею. Колдуна скрывала стена справа, и в небольшой, хорошо освещенной яркими свечами комнате был виден лишь стол, стоявший посередине. Стол был уставлен колбами, ретортами и прочей химической утварью, в которой булькало и пузырилось нечто разных цветов и плотности.

– Врешь, гнусный мошенник! Отвечай, кому ты продал лампу? – взревел Абаназар, и Максим решил, что колдун не так уж хил и немощен для древнего старика – так орать мог только очень здоровый человек.

Ахмед сглотнул. Во рту у него пересохло, и он облизнул шершавым языком губы. Откуда ему было знать, что пару часов назад, когда они с Максимом только-только собирались покинуть уютную чайхану, у Абаназара на пальце засветилось кольцо. Это могло означать только одно: кто-то потер лампу. Ведь старый колдун приказал джинну кольца извещать его каждый раз, когда это случится.

Абаназар, разумеется, несказанно обрадовался и отправил джинна «обслужить» очередного клиента, после чего тот должен был вернуться и доложить, как все прошло. Минуты плелись за минутами, слагаясь в часы ожидания, однако джинн все не появлялся. Крайне обеспокоенный происходящим, Абаназар повернул кольцо нужным образом, но… ничего не произошло! Джинн словно сквозь землю провалился. И что только колдун ни вытворял с кольцом, все было без толку. К тому же куда-то запропастился Ахмед…

– Грязный шакал, паршивый верблюд, безмозглый евнух!

– Я не евнух! – вскричал оскорбленный до глубины души Ахмед. – Я…