Сочинения

– Зачем? – как змея прошипела Рахиль. – Это только потеря времени, а он между тем ускользнет от нас. Сегодня он в меня влюблен, а завтра, быть может, променяет на другую. Если вы уже решили принести его в жертву, то сделайте это как можно скорее.

Эмма почувствовала, как мурашки пробежали у нее по спине.

– Сегодня? – спросила она.

– Нет, не сегодня и не здесь, но непременно в ближайшие дни… Вы не боитесь ехать по лесу ночью?

– Я не боюсь ничего, когда речь идет о спасении погибающей души. Скоро ли ты передашь его в мои руки?

– Елена даст вам знать, когда наступит время.

– Хорошо, я принесу его в жертву.

Еврейка кивнула, и губы ее расплылись в кровожадной улыбке.

На улице не было ни души. Эмма закуталась в шинель и быстрыми шагами пошла к дому купца Сергича, чтобы снова переодеться в женское платье. Возвращаясь домой, она заметила, что ее преследует молодой человек. Это ее встревожило: она прибавила шаг и свернула на одну из людных улиц, надеясь исчезнуть в толпе. Но незнакомец не терял ее из виду. Тогда она остановилась и грозно посмотрела на него. Но это не помогло.

– Жестокая красавица! – шепнул он ей. – Ледяная богиня любви!

Убедившись в том, что причиной преследования была ее внешность, Эмма спокойно продолжала свой путь. Незнакомец проводил ее до самого подъезда. Войдя в комнату, девушка приказала не зажигать свечей и, подойдя к окну, увидела, что таинственный поклонник ее все еще стоит у нее перед домом.

– Мечтай, голубчик, – подумала она, – мечты сладки, но каково-то будет пробуждение.

IX. Граф Солтык

Было светлое, морозное октябрьское утро. Яркие, но холодные лучи солнца золотили фасад роскошного графского дома. Пестрое, фантастическое здание несло на себе черты всех эпох и архитектурных стилей – в нем соединились элементы и древнепольской и византийской и современной французской архитектуры.

В обширной зале, украшенной дорогими картинами и статуями, собралось несколько человек – представителей разных сословий, – которым была назначена аудиенция. Все они более или менее боялись грозного, властолюбивого, непредсказуемого графа Солтыка и с озабоченным видом справлялись у старика камердинера, в каком настроении барин.

Красивый молодой деспот сидел в своем рабочем кабинете и пробегал взглядом поданные ему письма. Правильные, но суровые черты лица его обрамлялись целой копной черных волос и черной же небольшой бородой. Легкий румянец играл на щеках. Гордость, пылкость и отвага так и светились в больших черных глазах, взгляд которых был одновременно и грозен, и лукав, и загадочен. Стройный, но не высокий стан его, красотой пропорций и силой мускулов напоминал стан римского гладиатора. Граф был закутан в желтый атласный, подбитый горностаем халат; на ногах его были красные сафьяновые сапоги.

Прочитав письма, граф отбросил их в сторону и позвонил. В комнату вошел казачок с чашкой кофе на серебряном подносе. Суровый взгляд барина до такой степени смутил бедного слугу, что он вздрогнул, фарфоровая чашка с портретом короля Станислава Августа упала на пол и разбилась вдребезги. Несчастный зарыдал, бросился к ногам своего грозного хозяина и проговорил умоляющим голосом:

– Виноват, ваше сиятельство, простите меня… я сделал это нечаянно…

– Знал ли ты, что эта чашка досталась мне в наследство от моей бабушки? – спросил граф.

– Пощадите, Христа ради!

– В другой раз будь осторожнее, – проворчал деспот, насупив брови. – А теперь убирайся к черту, собачья кровь! – И граф толчком ноги отбросил несчастного мальчика за дверь.

Старик камердинер подал барину другую чашку кофе и на вопрос:

«Много ли собралось народу в приемной?» – ответил:

– Четверо жидов, комчинский управляющий, скрипач Бродецкий и несколько человек крестьян.

– Впускай их ко мне по очереди, а когда приедет частный пристав, приди доложить.

Не прошло и минуты, как в полуотворенную дверь протиснулись четыре еврея и, беспрестанно кланяясь и изгибаясь, направились в сторону графа.

– Что вам нужно? – усмехнулся граф.

– Мы, всепокорнейшие рабы вашего графского сиятельства, – отвечал один из них, – пришли умолять вас… окажите нам благодеяние…

– Как тебя зовут?

– С вашего позволения я Вольф Лейзер-Розенштраух… это мой тесть, это мой зять, а это мой брат… на дворе стоят мои родственницы: теща, сестра и жена с семью маленькими ребятишками.

– В чем состоит ваша просьба?

– Мы желаем снять в аренду шинки в имении милостивого нашего благодетеля…

– Хорошо, я согласен; ты человек аккуратный.

– Награди вас Боже, господин граф, и деточек ваших, и внучков ваших!..

– Погоди! Даром ты от меня ничего не получишь.

– Чем же прикажете нам заслужить такую великую милость?

– Протанцуйте здесь передо мною кадриль.

– О, вей мяр! Да как же мы будем танцевать без музыки?

– За этим дело не станет.

Граф позвонил и приказал позвать своего кучера, большого охотника играть на скрипке. Минуту спустя комната огласилась пронзительными звуками плохого инструмента. Танцоры выделывали преуморительные па, а граф хохотал, как ребенок.

Наконец комедия закончилась, евреи ушли, и в кабинет вошел управляющий. Он был бледен, глаза его беспокойно бегали – было очевидно, что он трусит.

– Занятные вещи узнал я о вас, милейший! – начал помещик, закутываясь в халат. – Вы корчите из себя барина в моем имении! По чьему приказанию вы рассчитали кастеляна?

– Он горький пьяница, ваше сиятельство, и я полагал…

– Не смейте рассуждать! Вы обязаны повиноваться и больше ничего… Кто приказал вам построить новую ригу?

– Старая сгорела в прошлом году.

– Вы должны были донести об этом мне… Да, вы приказали вырубить сотню лучших дубов в моей роще, – это зачем?

– Нам дали за них хорошую цену…

– Вы мне больше не слуга, – решил Солтык.

– Пощадите меня, ваше сиятельство! – взмолился управляющий. – Не погубите! У меня жена, дети!

– Идите, вы мне больше не нужны.