Высшая математика

Матвей положил голову мне на плечо и обхватил за талию, смыкая меж собой руки и прижимая к телу, начиная делать вид, что "у нас всё в порядке". Кирилл довольствовался малым. Вначале зацепил мизинцем мою ладонь, лежащую между ним и мной, а потом осторожно, медленно накрыл её полностью. Положить голову на плечо, как Матвей, не рискнул, но откинул её на спинку так близко, что его горячее дыхание чувствовала кожей шеи. Взгляд не отрывал, лишь изредка медленно моргая.

Водитель, усмехаясь в зеркало заднего вида, спросил: – вам точно не на один адрес?

– Нет! – почти подпрыгнула на месте от намёка, – мне по первому, а этих…куда им там надо.

Стоило машине притормозить у моего подъезда, Кирилл сразу же убрал руку и отвернулся к окну. Матвей выбрался первым и попытался помочь мне. Проигнорировала, и тогда поплёлся следом. Машина ждала, а Матвей поймал меня у двери в подъезд и припечатал к стене:

– Не уйдёшь, пока не помиримся! – сказал игриво, но взгляд давил напряжением. Не шутил.

– Матвей, давай в понедельник поговорим, меня родители потеряют?

– Я не хочу, чтобы мы так прощались, – шутки кончились, улыбка сползла с лица, – не хочу думать всю ночь о том, что ты расстроенная из-за меня.

– Я не расстроенная.

Попыткой обхитрить парня прихлопнула ловушкой саму себя, ведь Матвей незамедлительно среагировал:

– Поцелуй, значит.

А целовать не хотела, потому что действительно обижалась. И тогда он внезапно превратился в пушистого котика, смотрящего заискивающе в глаза:

– Прости, малышка, – боднул в лоб, а потом потёрся о нос, но целовать сам не стал, – я могу повторять это до самого утра, – поддразнил. Я глубоко вздохнула и всё-таки пошла на попятные, завязав разговор:

– Знаешь, я…просто…мы…– жевала слова, и, в конце концов, выдала: – для тебя это нормально, да?

– Что? – насторожился.

– Такое предлагать?

Он всматривался в меня, будто пытаясь отгадать, какой ответ прозвучит правильнее:

– Нет? – скорее спросил в итоге.

Усмехнулась настолько откровенному вранью, и Матвей мгновенно исправился:

– Тебе нет, – а чуть подумав, добавил ещё правдоподобнее: – в смысле…ну блять…я хочу, конечно, но… – он помешкал, – это было слишком резко и грубо, с моей стороны. Мне нет прощения. Но очень хочется, – и, видя, что несмотря на усилия, уступать всё равно не собираюсь, сменил тактику: – ладно, давай ты пойдёшь домой, заберёшься в свою маленькую тёплую кроватку и будешь думать обо мне только хорошее, – внушал, как гипноз, – а сейчас пообещаешь, что завтра мы погуляем. Договорились?

В этот момент таксист нажал на клаксон, подгоняя. Вспомнила, что Кирилл сидит в машине и, скорее всего, следит за нашим разговором. Поэтому выдала то, что Матвей так хотел услышать. Согласилась. Чтобы ушёл. Только тогда он и правда, отпустил.

Глава 19

Как и договорились, на следующий день Матвей ждал меня у подъезда. Эмоции притупились за ночь, но всё равно продолжала обижаться. И заранее предполагая, как будет делать вид, что "всё нормально", подготовила обратную речь, кульминацией которой станет расставание. Так он точно никуда не денется, ведь виноват же. Причина конкретная тоже есть. Но, несмотря на принятое решение, части меня было грустно, так или иначе, Матвей мне действительно нравился, и с ним было хорошо. Оттого чувствовала вдвойне обиду, что всё закончилось так мерзко. Но убеждала себя, что к лучшему. Обманывать тоже было неправильным.

Всю ночь за окном шёл снег, поэтому улица искрилась белой чистотой и пушистостью. Матвей стоял ко мне спиной у крылечка. На звук входной двери обернулся. Руки в карманах, на голове капюшон. Улыбнулся. Замёрз, наверное, ждать? Но вслух не спросила. Это было бы неуместно в ключе предстоящего разговора.

– Пойдём в парк, – я заранее всё распланировала, выяснять отношения у подъезда показалось необдуманным.

– Пойдём, – отозвался парень и попытался взять за руку, когда направилась в намеченную сторону, проходя мимо него. Отстранилась раньше, чем успел сжать ладонь. Промолчал. Но не сдался. Буквально спустя 10 шагов почувствовала, как рука легла на талию поверх пуховика. И снова нет. Прибавила ходу и освободилась.

– Так всё, стой! – догнал, опередил и развернул к себе, – кажется, ночью ты думала обо мне не только хорошее, как я сказал?

Остановились прямо в середине тротуара. Я оглянулась на проходящих мимо людей, дождалась, когда останемся в относительном одиночестве и начала:

– Я согласилась с тобой на прогулку только чтобы…

– Марин, прости! – с ходу прервал парень. Я хоть и замолчала, но извинения ничего не меняли, о чём собиралась тут же сообщить, но он продолжил первый:

– Я озабоченный идиот! Я хочу тебя до одури. У меня встаёт, даже когда ты в пуховике. Я смотрю на тебя в одежде, а вижу голую. А вчера перебрал и меня вынесло. Ты такая податливая была. Тебе же всё нравилось.

Я смотрела на него во все глаза, такой исповеди не ожидала. Она шокировала, немного льстила, но всё равно не помогала.

– Если мне всё нравилось, это не значит, что… – вместо продолжения оглянулась в сторону, мимо прошёл мужчина.

Хотела же поговорить в парке, но вместо этого стоим здесь, мешая ходить людям.

– Я знаю, – вздохнул, – у меня просто вылетело из головы, что у тебя никого не было до меня

– Что? – смутилась. Прозвучало так, будто я чопорная девственница, которая ничего не приемлет до самой свадьбы. Или это так и выглядело?

– Да нет, ты не поняла, – заметил моё состояние, – мне, наоборот, это нравится, – подступил ближе, – я с ума схожу оттого, что буду у тебя во всём первым.

Внутри что-то оборвалась, потому что он уже не был первым поцелуем, и много чего другого, да и что за самонадеянность такая? Но парень поспешил исправиться сам:

– Во всём, что ты захочешь, – и в этот раз мой стыд нечем было крыть. Но Матвей решил довести до победного, – я и ушёл-то, потому что кончил бы прям там, если бы так продолжили. Мне надо было проветриться. А ты сразу сбежала, я толком и объяснить ничего не успел.

Конечно, сбежала, я же подумала, что меня выбросили, стоило только в чём-то отказать, но вслух сказала:

– Хорошо! – хотя по голосу было понятно, ничего хорошего, потому что ещё один момент меня взбесил не меньше, чем остальное, – тогда, что значило: если тебе надо было, то ты бы… -договаривать не стала, рядом снова прошли люди. Да, Матвей понял о чём я и без конкретики. Мгновенно отвёл взгляд в сторону. Отвечать также быстро, как до этого, не торопился. Я внимательно смотрела за палитрой эмоций на его лице. Вначале облизал губы, а затем пару раз прикусил нижнюю. Не сразу поняла, что так пытался скрыть расползающуюся по наглому лицу улыбку. В конце концов, поднял взгляд и беззастенчиво объявил, понижая голос:

– Если бы я сам не захотел остановиться, то нашёл способ, как тебя развести, и ты бы сделала всё, что мне надо было.

Меня бросило в жар от его слов, и я сразу ушла в протест:

– Нет! – процедила сквозь зубы, сузив глаза.

– Хорошо, нет, – согласился мгновенно, но по самоуверенному лицу видела, что так не считал. И к ужасу поняла, что и сама не уверена в своей правоте. Это его наглая упёртость против моего почти полного отсутствия опыта и раньше пугала, а в таком ключе вызывала панику.

Но, с другой стороны, разве он не остановился? Остановился ради меня. Не попробовал ничего предпринять. Ушёл практически сразу, стоило даже не отказать, а испытать шок. Это ведь, наоборот, значило, что он со мной считался? Растерялась. Разговор вышел не таким, каким запланировала. На все у него нашлись оправдания, и звучало между строк это слишком идеально – "я хочу тебя, но готов ждать, несмотря на то, что могу взять" или это во мне говорили сейчас гормоны, когда представляла, как бы меня разводил, что сама согласилась?

Я не о том думаю!

А Матвей, будто чувствуя, что броня треснула, больше шутливым тоном продолжил:

– Если ты всё равно меня не простила, придётся применить секретное оружие, – и полез в карман куртки. Что там ещё? На всякий случай нахмурила брови, наблюдая. Оружием оказался квадратик шоколадки, как в наше первое свидание-прогулку.

– Всё! Это последний аргумент, если и он не поможет, мне останется только привязать себя к тебе и таскаться следом, пока тебе не надоест обижаться. Что выбираешь?

Закатила глаза на безвыходные условия. В этом весь Матвей. Но лёгкая улыбка всё же промелькнула, и, заметив её, парень стал дожимать: