Утопи свои обиды

– Абсолютно! – Он поглядел на меня и нетерпеливо боднул головой воздух. – Короче! Нет у меня времени уговаривать тебя. Да и у тебя выбора нет. Мне необходимо встретиться с Давидом, и это всё, что нужно от тебя.

– Предположим, я это организую. А потом вы меня… как Софу?

Похоже, мои слова окончательно разозлили «Усаму».

– Да жива она, твоя женщина! Получишь её, когда всё сделаешь! А не сделаешь, тогда и ты, и она…

– Хватит меня пугать, в конце концов! – тоже разозлился я, воодушевлённый тем, что и овцы целы, и волки… ну, волки пока не сыты, но опасность быть съеденным несколько уменьшилась. – Никакая она не моя женщина, просто знакомая. А шантажировать меня таким способом, извините, какое-то средневековье!

– Сделаешь всё, что тебе сказали, – упрямо повторил «Усама», – и гуляй на все четыре стороны!..

И в самом-то деле, пронеслось у меня в голове, стоит ли дискутировать с этими питекантропами о гуманизме, лучше поскорее выбраться с их дурацкой виллы. Я уже достаточно поторговался, и теперь наступило время соглашаться с их требованиями. Когда же окажусь на воле, хоть с Софой, хоть без, то прямиком отправлюсь в полицию, и пускай они достают этого бровастого террориста. Тут мне уже и Гольдман не понадобится. Хотя любопытно будет заглянуть в его бесстыжие глаза и поинтересоваться, куда он исчез в момент, когда его помощь требовалась больше всего.

– Конкретно, что от меня надо? – Теперь я решил изображать из себя алчного и недалёкого дельца, который готов продать всё и вся, и даже то, что ему не принадлежит, лишь бы наварить бабок. Если просто пообещать притащить Давида Бланка за усы, то это наверняка не прокатит. «Усама» со своими мордоворотами сразу сообразят, что я хочу поскорее слинять. С другой стороны, и Мальчиша-Кибальчиша изображать глупо: больно не хочется, чтобы мимо моей будущей могилки проходили какие-нибудь еврейские пионеры и отдавали салют. Ну, не хочется…

И тут «Усама» снова перешёл на русский, который давался ему явно легче, чем иврит, и сказал:

– Минуточку. – Он вышел и скоро вернулся с каким-то белобрысым парнем явно не восточной внешности. – Вот тебе напарник, который будет всё время рядом. Чтобы ты глупостей не наделал.

– И в туалет со мной ходить будет? – сразу надулся я. – А по ночам спать на коврике у кровати?

– Зачем же вы так? – усмехнулся парень. – Достаточно, чтобы вы всегда были со мной на связи. Там, где действительно необходимо, я буду рядом. Выключенный же сотовый или задержка в ответе, когда я вам позвоню, – это сигнал о том, что вы от нас что-то скрываете. Ясно?

Не обращая внимания на «Усаму», я спросил парня:

– Как вас хоть зовут? И как вы оказались с ними в одной компании? Ведь вы из наших?

Парень ухмыльнулся и, поведя достаточно накачанными плечами, ответил:

– Зовут меня Виктором. А в этой компании я оказался… да какая, в конце концов, разница, как я здесь оказался? Скажу лишь одно, если вас это успокоит: никакой идеологии – только коммерция!

– Да что перед ним расшаркиваться?! – злобно выдал из-за его спины «Усама» и вдруг выпалил такую смачную матерщину, какой я давненько в Израиле не слыхивал.

Не обращая на него внимания, Виктор пристально посмотрел на меня своими белёсыми глазами и сказал:

– Вот бумага и ручка, напишите все свои данные – на иврите или на русском, не важно, а также расписку, что получили тридцать тысяч долларов наличными…

– Ого! – вырвалось у меня невольно, и я впервые за последнее время перестал жалеть, что оказался в этой криминальной истории.

Теперь, согласно жанру, передо мной должен возникнуть дипломат с долларами, за которые я запродам душу дьяволам в лице «Усамы» и этого бесцветного Виктора, а он, судя по всему, рангом повыше в бандитской иерархии, нежели мохнобровый матерщинник. Но другая, более трезвая мысль острыми коготками царапнула моё сердечко: тут бы ноги унести подобру-поздорову, а ты ещё на доллары губу раскатал! Впрочем, чем чёрт не шутит…

Под диктовку Виктора я аккуратно написал требуемую бумагу. «Усама» стоял за спиной и поглядывал на расхаживающего взад и вперёд Виктора, диктовавшего текст. Чувствовалось, что он не только прекрасно знает русский, но и умеет читать. А вот это меня уже совсем удивило. Может, это никакие не арабы, а замаскировавшиеся российские разведчики? Вот попал так попал!

Наконец, расписка была готова, и Виктор, перечитав её, ушёл в другую комнату.

– За деньгами пошёл, – вздохнул «Усама», и тон его был уже совсем не такой, как в начале. – Потом ты получишь подробные инструкции, как себя вести, и мы отвезём тебя домой.

– Секундочку, – вспомнил я, – а что с Софой? Без неё я не поеду.

– Тебе же сказали, что ничего с ней не случится. Сделаешь всё, что от тебя требуют, тогда и заберёшь свою красавицу… Но что ты о ней так печёшься? Сам же сказал, что она тебе не жена.

– Ну и что?

– Я бы на твоём месте забрал деньги, выполнил то, что требуют, а потом о бабах раздумывал…

Чувствовалось, что откровенная ненависть ко мне, которую я видел в его глазах поначалу, теперь сменилась на слащавое, чуть ли не сопливое дружелюбие. Хотя у восточных людей настроение меняется пять раз на дню, а уж какие они мстительные и злопамятные я имел возможность убедиться неоднократно.

– Я бы с такими деньгами, честное слово, нашёл себе куклу посимпатичней, – продолжал рассуждать он. – Далась тебе эта студентка!

Нашей сделкой с Виктором он был явно доволен, и теперь мог спокойно рассуждать на посторонние темы. Вероятно, самой любимой его темой были женщины. Попроси я его, и он с удовольствием рассказал бы про всех своих подруг и кувырканиях с ними. Хотя не очень уверен, что мне это было бы интересно.

Тем временем вернулся Виктор и вытащил из кармана тонкую стопку долларов, перетянутую резинкой:

– Вот, пожалуйста.

– Это что? – удивился я. – Тридцать тысяч долларов?!

– Пока аванс, тысяча. Остальное получите в конце, когда мы встретимся с Давидом Бланком.

– Но я же написал расписку на тридцать тысяч…

– Будем торговаться? – повысил голос Виктор. – Не забывайте, в каком положении вы сейчас находитесь.

Тридцать тысяч – деньги, конечно, неплохие, но в моей ситуации и при моей нищенской зарплате охранника даже тысяча долларов весьма ощутимый куш. Эти негодяи всё продумали, даже предусмотрели ситуацию, что я, получив деньги, через некоторое время заявлю, что с Бланком встреча невозможна. Когда тебя ожидают ещё двадцать девять тысяч весёлых зелёных бумажек, как-то не хочется лишаться их да ещё рискуя при этом своей жизнью и жизнью Софы, которая здесь совсем не при чём.

– Ну? – нетерпеливо напомнил о себе Виктор. – Кого ждём?

– Этот фрукт требует в придачу к деньгам ещё и свою подругу, – хмуро сообщил «Усама».

– Вот оно что! – протянул Виктор и обратился уже ко мне: – Значит, так. Сейчас вас отвезут домой, и ни о чём не беспокойтесь. Через некоторое время ваша подруга вам позвонит и скажет, что с ней всё в порядке. Сделаете работу, и тогда полный расчёт.

И в самом деле, чем я могу помочь Софе, сидя здесь, да ещё без штанов? Вопрос в другом: стоит ли идти в полицию после того, как я вырвусь на свободу к своим драгоценным штанам, или довериться этой публике и надеяться, что взамен на организованную встречу с Давидом получу деньги и Софу?

– Ладно, уговорили, – вздохнул я и попробовал напоследок ещё поторговаться: – Только учтите, что компьютерный диск вы получите только после того, как увижу Софу!

– Нет, я ему ещё раз дам по голове, чтобы знал, с кем разговаривает! – кровожадно скрипнул из-за спины Виктора «Усама».

…Домой меня доставили так же стремительно, как и утащили. Молчаливые мордовороты проводили до самых дверей, вернее, до того, что от них осталось. Кто-то из сердобольных соседей в моё отсутствие поднял выбитую дверь и прислонил к проёму, так что внутрь я протискивался не без труда.

– Передайте своим хозяевам, – выкрикнул я вслед удаляющимся мордоворотам, – что они мне ещё за ремонт двери должны! Я этого так не оставлю!

Проследовав на кухню с пластиковым пакетом, в котором лежала тысяча долларов, я присел на стул и поглядел на часы. Оказывается, было уже семь утра, и я даже не заметил, как пролетела ночь. Бросив пакет на стол, я засыпал кофе в кофеварку, поставил её на огонь и присел на табуретку.

В голове был полный кавардак, и только сейчас я понял, как устал за эту бессонную и не самую приятную в своей жизни ночь. Как я уснул, сидя на табуретке, не помню, но спал так крепко, что даже не слышал, как шипело на плите выкипевшее кофе.

17

    Белоруссия – Израиль, 2003