Грань человечности

– Предупреждаю о недопустимой перегрузке оружия, – отчеканил бесстрастный голос бортового компьютера.

– Принято, продолжай.

– Недопустимая команда.

Серафим устало вздохнул, но без раздражения. Сколько не злись, компьютер не мог пойти против заложенных протоколов безопасности. Поэтому пилоту пришлось включить прикрепленный к приборной панели личный КПК. После непродолжительных поисков он обнаружил необходимую информацию и заговорил вновь.

– Разблокировать испытательный режим. Код 1637706.

– Испытательный режим активирован.

– Выбрать протокол испытания систем вооружения. Код 225856.

– Начато испытание систем вооружения.

– А теперь, пожалуйста, подготовь тройной заряд носового орудия. Атака по шестой цели, автоматический расчет параметров выстрела. Завершить испытание после поражения цели.

– Параметры испытания приняты, – ответил бортовой компьютер после некоторой паузы.

Когда приготовления были завершены, а тонкие шпили Копий лорда высились впереди, Серафим сверился с навигационной системой и отдал свой последний приказ.

– Сорок секунд до цели. Разделяемся и выходим на позиции.

Первым, как и планировалось, был сброшен крупный кассетный боеприпас. Высоко в небе он разбросал целый рой небольших снарядов, которые имитировали массированную ракетную атаку. Конечно, для оборонительных систем Доминиона отражение подобного удара не было сложной задачей, но стало значительной нагрузкой, из-за огромного количества целей. Благодаря этому четыре ракеты с маскировкой, аналогичной Зетару, проскочили внешний периметр обороны и поразили свои цели. Их небольшой мощности хватало для уничтожения антенн, а большего, чтобы вывести из строя станции наблюдения, и не требовалось. На этом участие Эпсилон-1 и Эпсилон-5 заканчивалось.

Серафим уверенно держал штурвал и направлял свой Зетар по запланированной траектории. Прицел начинал мигать и издавать звуковой сигнал, когда корабль попадал в подходящее для выстрела положение, а пилот незамедлительно выпускал пару ракет. Первое Копье, второе, третье, и вот по штурвалу, а затем и рукам Серафима пробежала сильная вибрация. Зетар обладал продвинутой системой маскировки, но на такой малой высоте был уже визуально различим, хоть и с трудом. Огромное количество промахов компенсировалось ничуть не меньшим числом стрелявших, поэтому попадание неизбежно произошло.

Чем дальше продвигался Серафим, тем чаще корпус его корабля сотрясали удары, а в кабине раздавались сигналы тревоги, на которые он не обращал внимания. Наконец, из носа Зетара вырвалась яркая вспышка, прошившая корпус последней цели насквозь. Как подрубленные деревья друг за другом покосились огромные стволы зенитных орудий. Довольный проделанной работой командир Стрельцов поспешил обрадовать остальных

– Все Копья сломаны, можем придерживаться изначального плана.

– Хорошая работа, Эпсилон-6. Возвращайтесь назад, – поблагодарил его повеселевший Ален.

На несколько секунд на лице Серафима мелькнула улыбка, но затем оно снова стало серьезным. Было слишком много аварийных сигналов, поэтому требовалось оценить состояние корабля.

– Зета-26, дай сводку основных повреждений.

– Критический перегрев носового орудия. Утечка хладагента из нижнего радиатора. Нижний радиатор недоступен, эффективность системы охлаждения снижена до семидесяти процентов. Повреждение пятой и шестой секций магнитного контура реактора. Повреждение системы отвода тепла от реактора, эффективность отвода тепла снижена до восьмидесяти пяти процентов. Маневровый двигатель четыре недоступен. Повреждено управление вектором тяги левого маршевого двигателя. Накопитель прыжкового двигателя недоступен. Множественные повреждения обшивки и бронеплит. Повреждены шпангоуты четыре, одиннадцать и двенадцать, разрушен шпангоут четырнадцать. Остальные повреждения классифицированы как незначительные. Рекомендуется снизить энергопотребление.

– Неслабо нас потрепало. Снизь скорость охлаждения системы маскировки вдвое и отключи носовую пушку. Когда выйдем на прямую траекторию до Армады, то замедлись на четверть.

– Выполняю. Зафиксирован перегрев обшивки.

– Странно. Причина?

– Сбой контроллера системы охлаждения. Все тепло вместо радиаторов направляется в систему маскировки, которая нагревает обшивку.

– Что? Но она и тепло нормально не рассеивает, и сама разрушается. Немедленно восстанови нормальное направление теплопереноса.

– Было проведено семнадцать попыток. Контроллер не отвечает и блокирует любые действия над системой охлаждения. Инициирована процедура авторемонта.

– Ох, это может быть слишком долго, – сказал Серафим, глядя на динамику роста температуры, – Каков твой прогноз?

– Реактор перегревается, его разрушение неизбежно. Необходимо совершить посадку и отключить реактор.

– Да, я догадался. Ищи подходящую площадку и снижайся.

Пока автоматика занималась своей работой, Серафим решил связаться с остальными.

– Армада-главный, на связи Эпсилон-6. У меня перегрев, совершаю вынужденную посадку. Повторяю, совершаю…

Но закончить сообщение не получилось. Связь резко прервалась, как, впрочем, отключились и другие средства наблюдения. Серафим даже перестал понимать, куда направляется его корабль.

– Ну а теперь что?

– Пожар системы маскировки. Огонь перекинулся на другие части корабля.

Серафим вновь сверился с приборами.

– Да она пылает, как термит, и плавит обшивку! Кто вообще заложил в нее такой материал?

Уже более спокойной Стрельцов продолжил.

– Кабина должна выдержать, поэтому попытайся охлаждать главный компьютер смесью для пожаротушения. Ты не должна сгореть, Зета-26. И попытайся посадить нас.

– Принято, принимаю меры по самоспасению. Корпус стабилизирован параллельно горизонту. Определить местоположение не удалось, на момент потери связи корабль двигался в сторону территории Генериса. Начинается разрушение силового набора и магнитного контура реактора. Рекомендую катапультировать.

– Согласен. Это лучше, чем садиться вслепую. Спасибо за работу, Зета-26. Надеюсь, твой центральный блок уцелеет.

– Принято. Спасибо за беспокойство. Перевожу управление в ручной режим и перехожу в состояние повышенной выживаемости. Сохранены только базовые функции.

Буквально попрощавшись с кораблем, Серафим потянул за рычажок катапульты на тыльной стороне штурвала, но никакой реакции не последовало. Он потянул сильнее, затем попробовал активацию через терминал бортового компьютера, проверил состояние питания и наличие сигнала – все было в порядке. А катапультация так и не происходила. Ситуация складывалась хуже некуда. Автоматическое управление не восстановить, а времени оставалось всего ничего.

Через толстую обшивку кабины уже чувствовался жар полыхающего корабля. В скором времени магнитный контур термоядерного реактора прогорит достаточно сильно и не сможет сдерживать плазму внутри себя. Произойдет сильный взрыв, от которого на малом расстоянии не защитит даже внутренняя сверхпрочная капсула пилота. Но как отделиться от корабля, если катапультация не работает?

В голове у Серафима возник рискованный план. Его Зетар и так уже трещал по швам, так почему бы не спровоцировать разрушение? Гарантий не было, но кабина перед взрывом могла отлететь достаточно далеко, что ослабило бы воздействие от взрыва, особенно термическое. Оставалось лишь покрепче взять штурвал и прибавить ходу. Когда же появилось сообщение о дестабилизации реактора, Серафим резко потянул штурвал на себя и задрал нос корабля вверх. Быстро возросшая сила аэродинамического сопротивления как невидимая стена ударила по корпусу, разрывая тот на части. Одной из первых с гулким звоном отлетела кабина. Но не прошло и секунды, как взорвался разваливающийся остаток корабля.

Внешняя часть кабины сразу рассыпалась под напором атмосферы, обнажив бронированную капсулу. Ее внутреннее пространство уже заполнилось специальной пеной, необходимой для поглощения энергии удара. Она защитила пилота от взрыва, но предстояло еще выдержать столкновение с поверхностью. Тем не менее, остаток ударной волны ощутил на себе и Серафим. В его ушах дико звенело, а сдавленные легкие не могли нормально вздохнуть. Кожа жутко болела, так как через лопнувший компенсационный костюм просачивалась его вязкая прослойка.

За пару секунд падения в голове Стрельцова пронесся целый ворох мыслей, которые сводились к одному: лучше уж я, чем кто-то из ребят. Почти перед самым столкновением из глубин подсознания Серафима возникло: “Спасибо за двадцатилетнюю отсрочку. Я не умер здесь в прошлый раз и, надеюсь, успел сделать хоть что-то хорошее”. А затем яйцевидная капсула со страшной скоростью врезалась в поверхность. Боль была настолько невыносимой, что сознание Серафима окончательно угасло.

VII

Одинокий путник взбирался по пологому, покрытому жесткой коричневой травой склону холма. Сильный ветер мотал из стороны в сторону полы его рваного плаща, периодически обнажая металлическую броню под ним. Под весом тела ступни глубоко уходили в красноватый каменистых грунт, оставляя угловатые следы. Чем выше он взбирался, тем сильнее одежду сдувало в сторону, а на самой вершине плащ окончательно слетел, оставшись висеть только на левой руке. Обнажившееся стальное тело не могло являться бронекостюмом: в него физически не получилось бы поместить целого человека. Но это был и не простой андроид, ведь где-то в нем еще жила частица достаточно известного доминионского ученого Фридриха Оссбергера.

Фридрих стоял на вершине холма и смотрел электронными, светящимися голубым светом глазами на новый для себя пейзаж. Перед ним раскинулся Грааль – огромный город, построенный на обломках одноименного космического корабля. В свое время не все люди покинули Нью-Терру. Кто-то не нашел себе место в новом мире, других не устраивали порядки ни в одном из образовавшихся государств, а некоторые просто скрывались от закона. Подобные места стали называть дикими территориями, но в отношении этой планеты такой термин был не совсем корректен.

На Нью-Терре не везде царило беззаконие. Власть была в руках у самых сильных: у различных банд и синдикатов. Но нельзя сказать, что это было однозначно плохо. Постоянное противостояние удерживало хрупкий баланс, ведь никто не хотел развязывать настоящую войну. Благодаря этому и могли существовать простые люди. Конечно, им приходилось платить сборы за “защиту”, которые при этом никогда не становились непосильным бременем. Народ всегда мог уйти под опеку другой банды или даже самостоятельно разобраться с обидчиками, ведь на Нью-Терре оружие имелось в каждом доме. Повседневная жизнь здесь тоже была достаточно обычной: школы, больницы и даже своя промышленность. А сердцем “дикого” государства с бандитскими поборами вместо налогов стал Грааль.