Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– Ахъ! – вскрикнулъ онъ, когда проснулся и вспомнилъ все, что было. «Обойдется, пройдетъ», подумалъ онъ, спуская съ кровати[240 - Зач.: сильныя] б?лыя жирныя, мускулистыя[241 - Зач.: ноги] стегны и отъискивая маленькими жилистыми ступнями шитыя женою и подареныя къ прошлому рожденью на золотистомъ сафьян? щегольскiя туфли. Над?въ щегольской халатъ работы французскаго портнаго, халатъ, который приписанъ былъ посл?днiй разъ въ 80 рублей къ счету портнаго, чтобы составить ровно тысячу, Степанъ Аркадьичъ прошелся по комнат?, и, какъ ни не непрiятно ему было на душ?, легкая походка его сильныхъ ногъ, такъ легко носившихъ ожир?вающее красивое т?ло и широкiй грудной ящикъ, была также красива, и плечи держались также назадъ и грудь впередъ, и[242 - Зач.: краснов[атое]] румяное лицо, когда онъ взглянулъ на себя въ большое зеркало, было также красиво, и русыя бакенбарды съ серебряной с?диной также красиво вились по сторонамъ щекъ и скулъ,[243 - В подлиннике: скулы] и волоса, несмотря на проведенную ночь, также курчавились по вискамъ и по пл?ши красиво р?д?ли на середин? головы.

[244 - Зачеркнуто: – Матв?й! – крикнулъ онъ. – Цирульникъ тутъ?]Вошелъ Матв?й, лакей, старый другъ и товарищъ Степана Аркадьича, въ щегольскомъ пиджак?, съ золотой ц?почкой на жилетномъ карман? и съ pince-nez на снурк?. Такой же щеголь цирюльникъ почтительно и весело шелъ за нимъ съ своимъ клеенчатымъ сверткомъ и б?лыми полотенцами и парящейся серебряной кружкой. Цирюльникъ привычными глянцовито пухлыми руками раскладывалъ принадлежности на уложенномъ щеточками, бутылочками, коробочками съ серебряными съ вензелями крышечками и ручками, Матв?й подалъ два письма на серебряномъ поднос? и телеграмму. Отв?тъ заплаченъ. И положивъ руки въ карманы и разставивъ твердо ноги въ мягкихъ сапогахъ, съ боку[245 - Зач.: добродушно] насм?шливо, успокоительно и вм?ст? съ т?мъ уныло смотр?лъ на своего барина. «Денегъ н?тъ, долговъ куча, съ барыней разстройка, а въ ее им?нь? надо л?съ продать, плохо.[246 - Зач.: Но все пустое на св?т?, и все пройдетъ.] Ничего, сударь Степанъ Аркадьичъ, и я не оставлю барина, и обойдется, все обойдется и образуется», говорилъ его взглядъ.

Одно письмо было изъ Петербурга[247 - Зач.: служебное, другое отъ Лидiи Ивановны] отъ сестры Степана Аркадьича Анны Аркадьевны Карениной. Она писала, что мужъ у?зжаетъ на ревизiю и что ей скучно, несмотря на св?тъ, скучно безъ мужа. Примутъ ли ее они къ себ?? Она прi?хала бы на нед?лю, и слухи и св?тскiя и шутки. «Вотъ женщина, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ про сестру. – И в?рная жена, и св?тская женщина, и всегда весела и терпима. Н?тъ этаго какого то пуризма московскаго», подумалъ онъ. Другое письмо было отъ Лидiи Ивановны, той самой особы, которая была причиной разстройства съ женой. Она ничего не знала или не хот?ла знать и звала об?дать сегодня въ Эрмитажъ[248 - Зачеркнуто: съ Васей Красавцевымъ] и съ?хаться въ Зоологическомъ саду въ 3 часа посл? присутствiя. Потомъ былъ черный ящикъ служебныхъ бумагъ въ вид? гармонiи.

– Ну а изъ Присутствiя? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, придерживая руку цирюльника.

– Гармонiя полная, – отв?чалъ Матв?й, – прикажете принести?

Гармонiей жена Долли Александровна называла шутя огромный большой обитый кожей ящикъ, въ которомъ приносились служебныя бумаги.

– Н?тъ, посл?.

Дожидавшаяся рука цирюльника опять легко задвигалась въ кисти, сгребая щетину съ мыломъ и оставляя н?жно-розовыя поляны. «Какъ нибудь обойдется», все спокойн?е и спокойн?е думалъ Степанъ Аркадьичъ по м?р? движенiя впередъ своего туалета.> Два д?тскiя голоса – Степанъ Аркадьичъ узналъ голоса Гриши, старшаго мальчика, и Тани, д?вочки любимицы – послышались за дверями.

– Н?тъ, ты не можешь? – кричала по англiйски д?вочка. Степанъ Аркадьичъ[249 - Зач.: остановился въ выравниванiи тонкой рубашки изъ подъ помочей] подошелъ къ двери и кликнулъ:

– Таня!

8-л?тняя д?вочка вб?жала въ столовую, обняла отца и повисла ему на ше?, такъ что и такъ красная толстая шея его побагров?ла, и поц?ловала его въ[250 - Зач.: губы] душистое лицо. Д?вочка любила этотъ легкiй запахъ духовъ, распространявшiйся, какъ отъ саше, отъ бакенбардъ отца и всегда соединявшiйся съ впечатл?нiемъ ласки отца.

– Что мама?

– Мама давно встала.

«Значитъ, не спала всю ночь», подумалъ Степанъ Аркадьичъ.

– Что, она весела?

Д?вочка задумалась.

– Должно быть. Она не вел?ла учиться, a вел?ла идти гулять съ Мисъ[251 - Зач.: Теборъ] Гуль и къ бабушк?.[252 - Зач.: «Обойдется, нав?рно обойдется».]

«Правду говоритъ Матв?й, образуется. Великое слово – образуется, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ. – И что тутъ такого ужаснаго?[253 - Зачеркнуто: Главное, отчего не могутъ вс? жить, не сердиться, не ссориться.] В?дь все тоже, что было, в?дь что же новаго? Ахъ, какъ ее жалко, ахъ, какъ ее жалко».

– Ну иди, постой.

Онъ досталъ со стола, гд? вчера поставилъ; коробочку конфетъ и далъ ей дв?, выбравъ ее любимыя – шеколадную и помадную. <Туалетъ его ужъ былъ конченъ, мундирные панталоны, жилетъ, часы съ кучей брелокъ и двумя ц?почками въ обоихъ карманахъ и крестъ на ше? маленькiй форменный, но нарочно заказанный. Степанъ Аркадьичъ говаривалъ, что н?тъ ничего бол?е дурнаго тона, какъ крестъ на ше?, a вм?ст? есть манера его носить такъ, что ничего н?тъ порядочн?е, и онъ зналъ эту манеру, и изъ подъ его щегольски красиваго добраго и веселаго лица, изъ подъ его бакенбардъ на его рубашк? и б?ломъ галстук? съ крошечными золотыми запонками крестъ былъ хорошъ. Онъ этаго ничего не думалъ. Н?сколько разъ прежде онъ думалъ это, но по привычк? долго постоялъ передъ зеркаломъ, стирая батистовымъ платкомъ излишнiе духи съ бакенбардъ. «Обойдется, обойдется», подумалъ онъ, оправляя св?жiе манжеты, окаймлявшiе б?лые отд?ланныя руки. Онъ над?лъ сертукъ, расправилъ плечи и, привычнымъ движеньемъ разсовавъ[254 - В подлиннике: рассовалъ] по карманамъ спички, сигары, бумажникъ, кошелекъ, все щегольское, не блестящее, но элегантное, вышелъ[255 - Зач.: чуть постукивая каблуками,] въ столовую, легко ступая по ковру въ своихъ лайковыхъ, какъ перчатки, мягкихъ сапогахъ и потирая руки. Въ столовой стоялъ на кругломъ [?] стол? серебряный приборъ съ кофеемъ на б?л?йшей, чуть крахмаленной скатерти. Тутъ, за кофеемъ, онъ прогляд?лъ кое какiя бумаги, привычными ловкими движеньями развертывая, переклады[вая], сд?лалъ огромнымъ карандашомъ отм?тки, тутже выдалъ на необходимое 50 рублей Матв?ю изъ 180, которые у него были въ бумажник?, и отказалъ долгъ, об?щанный хозяину извощику и прикащику изъ магазина. Все время онъ кушалъ кофей съ любимымъ своимъ калачомъ съ масломъ, такъ красиво жуя своими румяными сочными губами и апетитно и спокойно, что казалось неприлично, чтобы у этаго челов?ка могло быть горе и непрiятности. Но горе было, и н?тъ н?тъ – онъ останавливался жевать и прислушивался, перебирая пальцами окружность бакенбардъ. За затворенными дверьми онъ слышалъ шаги жены.>[256 - Зач.: и останавливался жевать, чтобы прислушаться; другой разъ онъ слышалъ ея голосъ, приказывающiй что то Англичанк?. Когда онъ всталъ отъ кофея съ прiятной теплотой въ т?л? и погляд?лъ въ окно на дворъ, осв?щенный солнцемъ, гд? карета чистая, блестящая на зимнемъ солнц? скрип?ла, подъ?зжая къ крыльцу, онъ р?шительн?е еще, ч?мъ прежде]

– Готова карета?

– Подаетъ.

И д?йствительно, каретныя лошади съ громомъ выдвинулись подъ окно.

– Дай портфель, – сказалъ онъ и, взявъ шляпу, остановился, вспоминая, не забылъ ли что.

И онъ вспомнилъ, что ничего не забылъ, кром? того, что хот?лъ забыть, – про жену. «Ахъ да, – лицо его приняло тоскливое выраженiе, – не попробовать ли поговорить съ ней подъ предлогомъ прi?зда Анны. В?дь когда нибудь нужно», сказалъ онъ себ?,[257 - Зачеркнуто: обойдется] вынулъ папиросу, закурилъ, пыхнулъ два раза, бросилъ въ перламутровую раковину-пепельницу и быстрыми шагами пошелъ къ дверямъ гостиной къ жен?. Сухая женщина съ костлявыми руками, въ кофточк? и съ зачесанными косой р?дкими волосами, быстро шла черезъ гостиную и, увид?въ его, остановилась.[258 - Зач.: Отвращенiе, злоба, презр?нiе] Ненависть, стыдъ, зависть выразилась на лиц? жены; она сжала руки, и голова ея затряслась.

– Долли! – сказалъ онъ тихимъ, не робкимъ и прiятнымъ голосомъ. – Долли, – повторилъ онъ уже робко.

– Что вамъ нужно?

– Долли! Анна прi?детъ нынче.

– Ну чтожъ мн?. Мн? ее не нужно.

– Но надо же…

– Зач?мъ вы? Уйдите, уйдите, уйдите, все[259 - Зач.: громче и громче] пронзительн?е, непрiятн?е, неприличн?е[260 - Зач.: кричала она] провизжала Долли Александровна, такъ, какъ будто крикъ этотъ былъ вызываемъ физической болью.

Кто бы теперь, взглянувъ на это худое, костлявое т?ло съ р?зкими движенiями, на это измозченное съ нездоровымъ цв?томъ и покрытымъ морщинками лицо, узналъ ту Княжну Долли Щербацкую, которая 8 л?тъ тому назадъ составляла украшенiе московскихъ баловъ своей строгой фигуркой съ широкой высокой грудью, тонкой талiей и маленькой прелестной головкой на[261 - Зач.: б?лой] н?жной ше?.

– Долли, – продолжалъ Степанъ Аркадьичъ, – что я могу сказать. Одно – прости. Прости.[262 - Зач.: Разв? не могутъ быть увлеченiя?] Вспомни, разв? 8 л?тъ жизни не могутъ искупить минуты увлеченiя?

Она слушала до сихъ поръ съ злобой съ завистью, оглядывая н?сколько разъ съ ногъ до головы его сiяющую св?жестью и здоровьемъ фигуру, но она слушала, онъ вид?лъ, что она хот?ла, желала всей душой, чтобъ онъ нашелъ слова такiе, которые бы извинили его, и онъ не ошибался; но одно слово – увлеченье напомнило ей ту женщину; опять, какъ отъ физической боли, сморщилось изуродовалось ея лицо, и она закричала:

– Уйдите, уйдите. Разв? вы не можете оставить меня одинъ день? Завтра я пере?зжаю.

– Долли!..

– Сжальтесь хотя надо мной, вы только мучаете меня, – и ей самой стало жалко себя, и она упала на диванъ и зарыдала.

Какъ электрической искрой, то же чувство жалости передалось ему. Сiяющее лицо его вдругъ расширилось, губы распухли, глаза налились слезами, и онъ заплакалъ.

– Долли! – говорилъ онъ, – вотъ я на кол?няхъ передъ тобой. Ради Бога, подумай, что ты д?лаешь. Подумай о д?тяхъ. Они не виноваты. Я виноватъ, и накажи меня, вели мн?, я… Ну чтожъ? Ну чтожъ д?лать? – говорилъ онъ, разводя руками, – прости, прости.

– Простить. Чтожъ тутъ прощать? – сказала она, удерживая слезы, но съ мягкостью въ голос?, подавшей ему надежду. – Н?тъ словъ, чтобы выразить то положенiе, въ которое вы и я поставлены. У насъ д?ти. Я помню это лучше васъ, нечего мн? напоминать. Ты помнишь д?тей, чтобы играть съ ними.

Она, забывшись, сказала ему «ты», и онъ уже вид?лъ возможность прощенiя и примиренiя; но она продолжала:

– Разойтись теперь – это разстроить семью, заставить д?тей стыдиться, не знать отца; поэтому все въ мiр? я сд?лала бы, чтобы избавить ихъ отъ этаго несчастья.

Она не смотр?ла на него, голосъ ея смягчался все бол?е и бол?е, и онъ только ждалъ того, чтобы она перестала говорить, чтобы обнять ее.

– Но разв? это возможно, скажите, разв? это возможно, – повторяла она, – посл? того какъ мой мужъ, отецъ моихъ д?тей, пишетъ письмо моей гувернантк?, гадкой д?вчонк?. – Она стала смотр?ть на него, и голосъ ея сталъ пронзительн?е и все поднимался выше и выше по м?р? того, какъ она говорила. – Вы мн? гадки, противны,[263 - Зачеркнуто: Она открыла лицо] – сказала она опять сухо и злобно. – Ваши слезы – вода, вы никогда не любили меня, вы могли уважать мать своихъ д?тей. Д?тямъ все лучше, ч?мъ жить съ развратнымъ отцомъ, ч?мъ вид?ть мое презр?нiе къ вамъ и къ мерзкой д?вчонк?. Живите съ ней.

Въ это время закричалъ грудной ребенокъ. Она прислушалась, лицо ея смягчилось, и она пошла къ нему.

– Если вы пойдете за мной, я позову д?тей. Я у?зжаю къ матери и у?ду, оставайтесь съ своей любовницей.

Она вышла. Степанъ Аркадьичъ остановился, опустивъ голову, и, глядя въ землю, тяжело вздохнулъ,[264 - Зачеркнуто: «Ахъ, это ужасно. – Потомъ онъ обтеръ лицо и виски.– А можетъ быть и обойдется». – Карета стояла у подъ?зда.] <перебирая концами палъцевъ окруженiя бакенбардовъ. «И тривiально и гадко, точно Акимова въ Русской пьес?. Кажется, не слыхали. Какъ это не им?ть чувства собственного достоинства».>

«В?дь любитъ же она ребенка, – подумалъ Степанъ Аркадьичъ, зам?тивъ смягченiе ея лица при крик? ребенка. – В?дь любитъ же она ребенка, моего ребенка, какъ же она можетъ ненавид?ть меня? Неужели образуется? Да, образуется. Но не понимаю, не понимаю какъ», сказалъ себ? Степанъ Аркадьичъ и вышелъ изъ гостиной, отирая слезы.[265 - Зач.: Матв?й ожидалъ съ пальто.– Кушать дома не изволите?– Н?тъ.Швейцаръ вынесъ гармонiю съ казенными бумагами и захлопнулъ дверцу. По привычк? Степанъ Аркадьичъ закурилъ папироску и опустилъ окно.«Даже нав?рно обойдется», сказалъ онъ себ?, когда карета покатилась визжа по улицамъ, и онъ по привычк?, подъ?зжая къ Присутствiю, д?лалъ программу дня.«Об?дать съ ней нельзя, но надо за?хать завтракать въ Зоологическiй садъ и сказать ей; по?ду об?дать въ клубъ, а вечеромъ посмотрю, что дома. Не можетъ же это такъ остаться».Вдругъ ему пришла счастливая мысль: «Анна. Да, сестра Анна устроить это. Анна – это такой тактъ, терпимость. Жена любитъ ее».Анна была любимая сестра Степана Аркадьича, замужемъ за Директоромъ Департамента въ Петербург?. Анна для Степана Аркадьича была идеалъ всего умнаго, красиваго, грацiознаго, прекраснаго, добраго «Анна все устроитъ, я напишу ей, и она устроитъ».Въ присутствiи еще, въ своемъ кабинет?, Степанъ Аркадьичъ написалъ письмо сестр?, умоляя ее прi?хать и помирить его съ женою. Потомъ онъ весело, какъ бы покончивъ это д?ло, над?лъ мундиръ и пошелъ въ присутствiе.Въ присутствiи были интересныя д?ла, и Степанъ Аркадьичъ, какъ всегда, былъ добръ, простъ, мягокъ съ подчиненными и просителями и толковъ, ясенъ, неторопливъ въ исполненiи д?ла. Когда ему въ 4-мъ часу сказали, что карета прi?хала, онъ уже чувствовалъ апетитъ и р?шилъ, что можно не об?дать съ Лидiей, а поговорить съ ней и хоть позавтракать <въ Зоологическомъ саду>. Можетъ быть, тамъ не очень уже гадко ?дятъ въ ресторан?.] «Одно ужасно – это что она беременная. Какъ она мучается и страдаетъ! Чтобы я далъ, чтобы избавить ее отъ этихъ страданiй, но кончено, не воротишь. Да вотъ несчастье, вотъ кирпичъ, – говорилъ онъ, – свалился на голову. – Онъ пошелъ тихими шагами къ передней. – Матв?й говоритъ: образуется. Но какъ? Я не вижу даже возможности. Ахъ, ахъ! Какой ужасъ и какъ тривiально она кричала, какъ неблагородно, – говорилъ онъ себ?, вспоминая ея крикъ и слово: любовница. – Можетъ быть, д?вушки слышали. Ужасно, тривiально, подло».

Матв?й встр?тилъ въ проходной съ требованiемъ денегъ на расходы для повара и доложилъ о просител?. Какъ только Степанъ Аркадьичъ увидалъ постороннихъ людей, голова его поднялась, и онъ опять пришелъ въ себя. Онъ быстро, весело выдалъ деньги, объяснился съ просителемъ и, вскочивъ въ карету, весело закричалъ, высовывая изъ окна свою красивую голову въ мягкой шляп?:

– [266 - Зачеркнуто: – Въ присутствiе.]На Николаевскую дорогу.[267 - На обороте листа написано: Въ Присутствiи вызываютъ. Враждебность. Одинъ – Степанъ Аркадьичъ – не вникаетъ въ смыслъ жизни и спитъ. Другой – Ордынцевъ – ищетъ добра, устройства.Ордынцевъ былъ во всемъ разгар? объясненiя. Купцы, когда явилась сiяющая фигура Степана Аркадьича.]