Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Но вдругъ послышались поскрипывающiе башмачки и легкая молодая походка, и все просв?тл?ло. Катюша вошла уже не въ розовомъ, а въ голубенькомъ полосатомъ платьец? и б?ломъ фартучк?, не выросшая, но[90 - Зачеркнуто: пополн?вшая,] похорош?вшая, все съ т?мъ же прелестнымъ взглядомъ блестящихъ черныхъ глазъ.[91 - Зач.: Катюша была еще мил?е, еще румян?е, еще св?ж?е, ч?мъ прежде.] Она вспыхнула, увидавъ Нехлюдова, и поклонилась ему.

– Съ прi?здомъ васъ, Дмитрiй Ивановичъ.

– Здравствуй, Катюша, а ты какъ живешь?

– Слава Богу. Матушка приказала благодарить. Имъ лучше немного и приказали спросить нашатырнаго спирта, – обратилась она къ Марь? Ивановн?.

– Есть у насъ – такъ ты дай. Кажется, немного осталось. Что, кофе готовъ?

– Сейчасъ подамъ, – сказала она и, еще разъ взглянувъ на Нехлюдова и вспыхнувъ вся, вышла из комнаты.

Катюша говорила про нашатырный спиртъ, про матушку, про кофе, а Нехлюдовъ вид?лъ, что она говорила только одно: «рада, рада, что вы прi?хали. Рада, люблю васъ».

Да, Катюша была прежняя, но Нехлюдовъ былъ уже не прежнiй. Во первыхъ, онъ уже не былъ т?мъ невиннымъ мальчикомъ, которымъ онъ былъ 2 года тому назадъ, во 2-хъ, онъ былъ не въ томъ перiод? нравственной жизни, самоусовершенствованiя, когда онъ д?лалъ все не такъ, какъ д?лали вс?, а такъ, какъ требовала отъ него его сов?сть.

Теперь для Нехлюдова Катюша въ его представленiи ужъ не была бол?е т?мъ таинственнымъ женскимъ неизв?стнымъ ему существомъ, къ которому онъ тогда относился съ трепетомъ и благогов?нiемъ, – теперь она уже была одною изъ т?хъ существъ – женщинъ, которыхъ онъ зналъ ужъ.

Она была въ его представленiи хорошенькой горничной тетушекъ, съ которой всякому племяннику свойственно пошутить, поиграть, а можетъ быть, и больше этого, если только все это сд?лать прилично.[92 - Зачеркнуто: какъ д?лалъ это его прiятель Зубовъ.] Разум?ется, это не хорошо, но в?дь не святые же мы. Есть другiя, бол?е важныя д?ла, отношенiя людей, служба.[93 - Зач.: Нехлюдовъ въ этотъ прi?здъ былъ т?мъ другимъ, мiрскимъ челов?комъ, которымъ онъ бывалъ часто, когда уставалъ отъ борьбы.] Но не смотря на эти мысли, онъ чувствовалъ, что между нимъ и Катюшей было что то большее, ч?мъ то, чт? онъ хот?лъ, чтобы было.

Съ перваго же дня Нехлюдовъ почувствовалъ себя совс?мъ влюбленнымъ въ нее. Голубенькое полосатое платьеце, повязанное чистенькимъ б?лымъ фартучкомъ, обтягивающимъ стройный, уже развившiйся станъ, гладко, гладко причесанные чернорусые волосы съ большой косой, румянецъ, безпрестанно затоплявшiй всю щеку, и эти прелестные ярко черные глаза, изъ которыхъ одинъ косилъ немножко и, странно, только придавалъ еще большую прелесть этому лицу, особенно когда оно улыбаясь открывало твердые б?лые зубы, главное же – на всемъ существ? печать чистоты, невинности, изъ за которой пробивалась охватывающая уже все существо ея любовь къ нему, – пл?няли его все больше. Съ перваго же дня онъ почувствовалъ себя совс?мъ влюбленнымъ, но не такъ, какъ прежде, когда эта любовь должна была р?шить для него вопросъ соединенiя на всю жизнь, т. е. женитьбы, а[94 - Зач.: такъ, что онъ могъ получить отъ нея вс? радости, которыя она могла дать ему, нич?мъ не обязываясь передъ нею.] онъ былъ просто влюбленъ и отдавался этой любви, не зная, а можетъ быть, и смутно зная и скрывая отъ себя, что изъ этого выйдетъ. Онъ былъ въ томъ перiод?, когда онъ самъ не разсуждалъ, a д?лалъ какъ другiе.[95 - Зачеркнуто: Другiе же, и очень хорошiе люди, онъ зналъ, д?лали такъ, что брали удовольствiе гд? могли.] И тотъ жизнерадостный, ничего не соображающiй кром? своего счастья челов?къ вдругъ поднялся въ немъ и совершенно задавилъ того жившаго въ немъ чистаго, робкаго, стремящагося къ совершенству, строгаго къ себ?, нравственнаго юношу и хозяйничалъ въ душ? одинъ.

Нехлюдовъ зналъ, что ему надо ?хать и что незач?мъ теперь оставаться на день, два, три, нед?лю даже у тетокъ, ничего изъ этого не могло выйти, но онъ не разсуждалъ и оставался,[96 - Зач.: потому что не могъ ?хать. Онъ собирался пробыть 4 дня вь Одесс?, и тетки легко уговорили его пробыть эти дни у нихъ, такъ, чтобы вм?сто того чтобы съ?хаться съ своимъ товарищемъ офицеромъ, вызвать телеграммой этого офицера Раковскаго сюда въ Подгорное къ тетушкамъ, а съ нимъ вм?ст? ужъ ?хать до Одессы. Такъ и сд?лалъ. А пока подошло Св?тло-Христово воскресенiе.] для того, чтобы вид?ть Катюшу и сблизиться съ ней. Вечеромъ въ субботу, наканун? Св?тло-Христова воскресенья, священникъ прi?халъ къ тетушкамъ служить всенощную. Въ церковь же ?хала одна Матрена Павловна, старшая горничная Марiи Ивановны, чтобы святить куличи, и съ нею ?хала Катюша. Узнавъ, что Катюша ?детъ, Нехлюдовъ р?шилъ, что и онъ по?детъ къ заутрен?, и онъ попросилъ у тетушекъ верховую лошадь и по?халъ. Дорога была непро?здная. Вода, сн?гъ и кое гд? оголившаяся земля и грязь. Нехлюдовъ прi?халъ къ началу заутрени и прошелъ впередъ, гд? стояли господа и среди нихъ Матрена Павловна и Катюша.

Только что кончился крестный ходъ, и начиналась об?дня. Изъ алтаря вышелъ священникъ съ тройными св?чами и зап?лъ Христосъ воскресе. Нарядные любители п?вчiе зап?ли съ причтомъ. Все было прекрасно, празднично, торжественно, весело – священникъ въ св?тлыхъ ризахъ, и дьяконы, и дьячки въ стихаряхъ, и нарядные добровольцы п?вчiе, и веселые нап?вы, и благословенiе священниковъ тройными, убранными цв?тами св?чами, и весь праздничный съ маслянными головами въ чистыхъ рубахахъ и новыхъ кафтанахъ и яркихъ кушакахъ праздничный народъ, прекрасны были и пом?щики, и пом?щицы, и старшина, и телеграфистъ, и купецъ, и становой, но лучше всего была Катюша въ б?ломъ плать? и голубомъ пояс? съ розовымъ бантикомъ на черной голов?. Она вид?ла его, не оглядываясь на него. Онъ вид?лъ это, когда близко мимо нея проходилъ въ алтарь. Ему нечего было сказать ей, но онъ придумалъ и сказалъ, проходя мимо нея:

– Тетушка сказала, что она будетъ разгавливаться посл? поздней об?дни.

Молодая кровь, какъ всегда при взгляд? на него, залила все милое лицо, и черные глаза, см?ясь и радуясь, остановились на Нехлюдов?.

– Слушаюсь, – только сказала она.

Въ это время дьячокъ въ стихар?, пробираясь черезъ народъ, прошелъ мимо Катюши и, не глядя на нее, зад?лъ ее подоломъ стихаря. Дьячокъ, очевидно изъ уваженiя къ Нехлюдову, обходя его, потревожилъ Катюшу. Нехлюдову же было удивительно, какъ это онъ, этотъ дьячокъ, не понималъ того, что все, что зд?сь да и везд? на св?т? д?лается, д?лается только для Катюши, потому что она важн?е всего на св?т?, она царица всего.

Посл? ранней об?дни, во время христосованiя народа съ священникомъ, Нехлюдовъ пошелъ вонъ изъ церкви. Онъ шелъ къ священнику на промежутокъ между ранней и поздней; народъ разступался передъ нимъ и кланялся. Кто узнавалъ его, кто спрашивалъ: кто это? На выход? изъ церкви онъ остановился. Нищiе обступили его, и онъ далъ имъ денегъ, стараясь удовлетворить вс?хъ. Въ это время Катюша съ Матреной Павловной тоже вышли изъ церкви и прошли мимо него и остановились у крыльца, что то увязывая. Солнце уже встало и косыми лучами св?тило по лужамъ и сн?гу. Пестрый народъ толпился у крыльца, христосовался и разсыпался по кладбищу на могилкахъ. Старикъ, кондитеръ Марьи Ивановны, остановилъ Нехлюдова, похристосовался, и его жена старушка, и дали ему яйцо. Тутъ же подошелъ молодой благовидный, улыбающiйся въ зеленомъ кушак? мужикъ, тоже желая похристосоваться.

– Христосъ воскресе, – сказалъ онъ и, придвинувшись къ Нехлюдову и обдавъ его особеннымъ запахомъ сукна и дегтя, въ самую середину губъ три раза поц?ловалъ его своими кр?пкими св?жими губами.

Въ то время, какъ онъ ц?ловался съ этимъ мужикомъ и бралъ отъ него темновыкрашенное яйцо, Нехлюдовъ взглянулъ на Катюшу. Нищiй съ краснымъ лицомъ и болячкой вм?сто носа подошелъ къ Катюш?. Она достала изъ платка что-то, подала ему и потомъ приблизилась къ нему и три раза поц?ловалась. «Что это за милое существо», думалъ онъ, глядя на нее, и направился къ ней. Онъ не хот?лъ христосоваться съ нею, но только хот?лъ быть ближе къ ней.

– Христосъ воскресе! – сказала Матрена Павловна, обтирая ротъ платочкомъ.

– Во истину, – отв?чалъ онъ, ц?луя ее.

Онъ оглянулся на Катюшу. Она вспыхнула и въ ту же минуту приблизилась къ нему.

– Христосъ воскресе, Дмитрiй Ивановичъ!

– Воистину воскресъ, – сказалъ онъ.

Они поц?ловались 2 раза и какъ будто задумались и потомъ, оба улыбнувшись, поц?ловались 3-iй разъ.

– Вы не пойдете къ священнику? – спросилъ Нехлюдовъ.

– Н?тъ, мы зд?сь, Дмитрiй Ивановичъ, посидимъ, – сказала она, тяжело, какъ будто посл? радостнаго труда, вздыхая всею молодою грудью и глядя ему прямо, прямо въ глаза своими покорными, д?вственными, любящими, косящими немного глазами.

Въ любви между мущиной и женщиной бываетъ всегда одна минута, когда любовь эта доходитъ до своего зенита, когда въ ней н?тъ ничего сознательнаго, разсудочнаго и н?тъ ничего чувственнаго. Такой минутой была для Нехлюдова эта ночь Св?тлохристова воскресенья.

Когда онъ вспоминалъ Катюшу, то изъ вс?хъ положенiй, въ которыхъ онъ вид?лъ ее, эта минута застилала вс? другiя.

Черная гладкая головка, б?лое платье съ складками, девственно охватывающее ея стройный станъ, и эти н?жные глаза, и этотъ румянецъ, и на всемъ ея существ? дв? главныя черты – чистота д?вственности и любви не только къ нему, онъ зналъ это, но любви ко вс?мъ, ко всему хорошему, что только есть въ мiр?. Онъ зналъ, что въ ней была эта любовь, потому что онъ въ себ? въ эту ночь и это утро сознавалъ это же чувство. И въ этомъ чувств? они сливались въ одно.

7.

И вотъ она теперь въ арестантскомъ кафтан? съ выбитыми какимъ нибудь пьянымъ гостемъ зубами, она, по прозвищу Любка-д?вка. И кто сд?лалъ это? Боже мой, Боже мой, что-жъ это?

Да, все это страшное д?ло сд?лалось тогда, въ ужасную ночь этаго Св?тлохристова воскресенья.

Въ этотъ самый день вечеромъ Нехлюдовъ, выжидая ее, заслышавъ шаги Катюши, вышелъ въ коридоръ и встр?тилъ ее. Она засм?ялась и хот?ла пройти, но онъ,[97 - Зачеркнуто: обнялъ ее и протянулъ къ ней губы. Она, не дожидаясь его, сама поц?ловала его и уб?жала.] помня то, какъ въ этихъ случаяхъ поступаютъ вообще вс? люди, обнялъ Катюшу и хот?лъ поц?ловать ее.

– Не надо, Дмитрiй Ивановичъ, не надо, – проговорила она, покрасн?въ до слезъ, и своей рукой отвела обнимавшую ее руку.

Нехлюдовъ пустилъ ее, и ему стало неловко и стыдно.

Но онъ былъ теперь въ такомъ настроенiи, что онъ не понялъ, что эта неловкость и стыдъ были самыя добрыя чувства его души, просившiяся наружу, а, напротивъ, постарался подавить эту неловкость и стыдъ, a д?лать, какъ вс? д?лаютъ.[98 - Зач.: Но несмотря на эти дурныя нам?ренiя, первые два дня, т?мъ бол?е что это были страстныя пятница и суббота и тетушки гов?ли, а въ дом? была суета и приготовленiя къ празднику, – Нехлюдовъ не встр?чался бол?е наедин? съ Катюшей и не возобновлялъ попытокъ грубой ласки.] Онъ догналъ ее, еще разъ обнялъ и поц?ловалъ въ шею.

– Чтожъ это вы д?лаете? – плачущимъ голосомъ вскрикнула она и поб?жала отъ него рысью.

Прi?хавшiе къ тетушкамъ въ этотъ день гости остались ночевать, и ихъ надо было пом?стить въ комнату, занятую Нехлюдовымъ, а Нехлюдова перевести въ другую.

Катюша пошла убирать эту комнату. И только что Нехлюдовъ увидалъ, что она одна, онъ, тихо ступая и сдерживая дыханiе, какъ будто собираясь на преступленiе, вошелъ[99 - Зачеркнуто: въ комнату, когда она была одна въ ней. Они улыбнулись другъ другу. Онъ подошелъ къ ней. И тутъ онъ почувствовалъ, что въ душ? его происходитъ борьба. Одинъ челов?къ говоритъ въ ней, что надо сказать ей что то, надо сд?лать ей доброе, ч?мъ нибудь порадовать ее, чтобы она все такъ улыбалась радуясь, была бы счастлива, другой же челов?къ говорилъ, что надо д?лать то, что вс? д?лаютъ въ подобныхъ случаяхъ, надо обнять ее. И онъ обнялъ ее. Первый челов?къ вид?лъ,] за ней. Она оглянулась на него и улыбнулась прелестной, жалостной улыбкой. Улыбка эта поразила его. Тутъ еще была возможность борьбы. Хоть слабо, но еще слышенъ былъ голосъ, который говорил, что это не хорошо, что этого не надо совс?мъ. Другой же челов?къ говорилъ: напротивъ, это то и надо. И онъ сталъ прижимать ее къ себ?. И новое, страшно сильное чувство овлад?ело имъ, и низшiй, самый низкiй челов?къ въ немъ не только поднялъ голову, но одинъ воцарился въ его душ? и д?лалъ что хот?лъ. И низкiй челов?къ этотъ хот?лъ дурного. Не выпуская ее изъ своихъ объятiй, Нехлюдовъ посадилъ ее на свою постель, чувствуя, что что-то еще надо д?лать, и не р?шаясь. Но нер?шительность его была прервана. Кто то подходилъ къ двери; Нехлюдовъ выпустилъ ее изъ рукъ и проговорилъ:

– Я приду къ теб? ночью. Ты в?дь одна?

– Н?тъ, н?тъ, н?тъ, ни за что, ни за что, – проговорила она, отходя отъ него; но говорила она только устами; все взволнованное, смущенное, потерянное существо ея говорило другое.

Подошедшая къ двери была Матрена Павловна. Она вошла въ комнату и, взглянувъ укорительно на Нехлюдова и сердито на Катюшу, насупилась и выслала Катюшу. Нехлюдовъ вид?лъ по выраженiю лица Матрены Павловны, что онъ д?лаетъ нехорошо, да онъ и такъ зналъ это; но новое низкое, животное чувство къ ней, выпроставшееся изъ за прежняго чувства любви къ ней же, овлад?ло имъ и царило одно, ничего другого не признавая. Онъ зналъ, что надо д?лать для удовлетворенiя этого чувства и не считалъ дурнымъ то, что надо было д?лать, и покорился этому чувству. Весь вечеръ онъ былъ не свой. Онъ чувствовалъ, что совершаетъ что то важное и что онъ уже не властенъ надъ собой. Онъ ц?лый день и вечеръ опять искалъ случая встр?тить ее одну; но, очевидно, и она сама изб?гала его, и Матрена Павловна старалась не выпускать ее изъ вида. Весь вечеръ онъ не вид?лъ ее. Да и самъ долженъ былъ сид?ть съ гостями. Но вотъ наступила ночь, гости разошлись спать. Нехлюдовъ зналъ, что Матрена Павловна теперь въ спальн? у тетокъ, и Катюша въ д?вичьей одна. Онъ вышелъ на дворъ. На двор? было темно, сыро, тепло, и б?лый туманъ, какъ облако, наполнялъ весь воздухъ. Шагая черезъ лужи по оледен?вшему сн?гу, Нехлюдовъ об?жалъ къ окну д?вичьей. Сердце его колотилось въ груди, какъ посл? страшнаго д?ла, дыханiе то останавливалось, то вырывалось тяжелыми вздохами. Катюша сид?ла у стола и смотр?ла передъ собой въ задумчивости, не шевелясь. Нехлюдовъ, тоже не шевелясь, смотр?лъ на нее, желая узнать, что она думаетъ и чувствуетъ и что будетъ д?лать, полагая, что никто не видитъ ее. Она довольно долго сид?ла неподвижно; потомъ вдругъ подняла глаза, улыбнулась и покачала какъ бы на самое себя укоризненно головой. – Онъ стоялъ и смотр?лъ на нее и невольно слушалъ вм?ст? и стукъ своего сердца и странные звуки, которые доносились съ р?ки, текшей въ 100 шагахъ передъ домомъ. Тамъ, на р?к?, въ туман?, шла неустанная тихая работа: ломало ледъ, и то соп?ло что то, то трещало, то осыпалось, то зв?н?ли падающiя тонкiя льдины.

Онъ стоялъ, глядя на ея задумчивое, мучимое внутренней работой лицо, и странное чувство жалости вдругъ просiяло въ его душ?. Но онъ не обрадовался этому чувству жалости, но, напротивъ, испугался его. И чтобы скор?е заглушить эту жалость другимъ чувствомъ вождел?нiя къ ней, онъ стукнулъ ей въ окно. Она вздрогнула, какъ будто подпрыгнула, и ужасъ изобразился на ея лиц?. Она придвинула свое лицо къ стеклу – выраженiе ужаса было на немъ и не оставило ея лица и тогда, когда она узнала его. Она улыбнулась, только когда онъ улыбнулся ей, улыбнулась, только какъ бы покоряясь ему. Онъ д?лалъ ей знаки руками, вызывая ее на дворъ къ себ?. Она помахала головой, что н?тъ, не выйдетъ. Онъ приблизилъ лицо къ стеклу и хот?лъ крикнуть ей, чтобы она вышла, но въ это время въ д?вичью вошла Матрена Павловна, и Нехлюдовъ отошелъ отъ окна.

Долго онъ ходилъ въ туман?, слушая странное соп?нiе, шуршанiе, трескъ и звонъ льда на р?к?, и колебался уйти или опять подойти. Онъ подошелъ. Она сид?ла одна у стола и думала. Только что онъ подошелъ къ окну, она взглянула въ него. Онъ стукнулъ. И не разсматривая, кто стукнулъ, она тотчасъ же выб?жала къ нему. Онъ ждалъ ее уже у с?ней и обнялъ ее, и опять поц?луи, и опять сознательное съ его стороны разжиганiе страсти, поглощавшее, затаптывающее прежнее чистое чувство.

Они стояли за угломъ с?ней на стаявшемъ м?ст?, и онъ мучительно томился неудовлетвореннымъ желанiемъ и все больше и больше заражалъ ее. Матрена Павловна вышла на крыльцо и кликнула Катюшу. Она вырвалась отъ него и вернулась въ с?ни.

Въ эту же ночь онъ подкрался къ ея двери, рядомъ съ комнатой Марьи Ивановны. Онъ слышалъ, какъ Марiя Ивановна молилась Богу, и, стараясь ступать такъ, чтобы не скрип?ли половицы, подошелъ къ ея двери и зашепталъ. Она не спала, вскочила, стала уговаривать его уйти.

– На что похоже? Ну, можно ли, услышатъ тетенька, – говорили ея уста, а взглядъ, который онъ вид?лъ въ прiотворенную дверь, говорилъ: «милый, милый, ты знаешь в?дь, я вся твоя». И это только понималъ Нехлюдовъ и просилъ отворить. Она отворила. Онъ зналъ, несомн?нно зналъ, что онъ д?лаетъ дурно, но онъ зналъ тоже, что именно такъ вс? д?лаютъ и такъ надо д?лать.

Онъ схватилъ ее, какъ она была, въ чистой, но жесткой суровой рубашк?, съ обнаженными руками, поднялъ и понесъ. Она почувствовала прикосновенiе какъ бы каменныхъ, напряженныхъ мускуловъ поднимающихъ ее рукъ и почувствовала, что она не въ силахъ бороться.