Я придумаю будущее. Любовь после любви

Я бываю молчалив, что происходит все чаще или, я бы сказал, глубже. Ухожу в себя. И все происходящее струится мимо, где-то рядом, в другом измерении. До тех пор, пока я оттуда не вернусь. Пока не сложатся в моем сознании «пазлы» очередной жизненной ситуации. Или прошлой. Эта давняя тема еще продолжает занимать меня. Я размышляю: «что, если бы…», или «как бы, если бы ни…», ну, и так далее. Нет, это не самоедство! Я назвал бы это «глубоким анализом» своей пятидесятилетней жизни.

Я женат. Вот уже почти тридцать лет. Как и почему именно эта женщина рядом со мной? Об этом как раз я размышляю редко. Можно сказать, почти совсем не думаю. Потому что не хочу! Потому что знаю и не желаю вспоминать!

Женаты мы, скорее всего, навсегда – до победного, нет, скорее, исходного часа. Моего. Уверен, что он пробьет первым.

Люблю ли я жену? В том смысле, в котором, слагают стихи и пишут не горящие рукописи, создают великие творения скульптуры и живописи, – конечно, нет. Просто мы почему-то оказались чрезвычайно родными людьми. Наверное, такими родными становятся раз и навсегда все родители, которые вместе воспитывают любимых детей. А наша единственная дочь всегда была очень любима нами!

А мы, как приложение к ней: не пылающие страстью, но существующие рядом. Я бы сказал точнее, неплохо существующие рядом и не обременяющие друг друга тяжелыми выяснениями типа: «Ты меня любишь?» или «Почему ты со мной не разговариваешь?». По крайней мере, последние годы.

Хотя бывало в нашей жизни всякое, и до развода мы доходили ни раз. Но так и не дошли. Основной и самый главный такой период в моей голове и в моем сердце не забылся до сих пор. Но жена сейчас спокойна, а это в совместной жизни очень важно!

До и после Маши у меня были и, думаю, всегда, будут кратковременные связи. Именно связи, ни романы. Отношения с Марией были тем единственным, пожалуй, в моей жизни рычагом, который мог бы вырвать меня из привычного жизненного круга. Но тогда этого, увы, не случилось. Не случится, тем более, и в будущем.

На нас с ней неожиданно обрушились обстоятельства, которые препятствовали нашему дальнейшему союзу. Причем, двусторонние. Маша не все мне успела рассказать, но, несмотря ни на что, я знал, что она была готова пойти до конца. А я только сейчас понимаю, что делал свой выбор, думая в первую очередь о себе. Хотя тогда я считал, что поступаю благородно, и исключительно ради семьи!

Я не боялся перемен, потому что слишком много любви было у нас с Марией на двоих! Тем более, что таких женщин, как она, жизнь посылает только один раз. И, страстно желая остаться с ней, поступил по-другому.

Мне казалось, что я думаю о тех, кого хотел оставить: о жене, о моей дочери, так рано пострадавшей от взрослой жизни! Я переживал о маме, которая никогда не оправдывала моих связей «на стороне».

Не знаю, как жена, но мама и дочка меня, в конце концов, простили бы. Может быть, не сразу, но обязательно простили. Поэтому причина, однозначно, во мне. Просто я не готов был сделать этот шаг! Испугался несправедливых порицаний в свой адрес, не хотел бесчисленных объяснений и косых взглядов. Как обычно говорят: «Вот, гад. Бросил семью! И еще в такой момент!» Наверное, мне сложно было бы это пережить.

Но, если б я только знал, что потеряю свою любовь навсегда! Тогда, я думаю, драйва мне бы хватило. Но я не знал.

Маша на прощание сказала:

– О том, какой была бы наша совместная жизнь, ты будешь думать всегда!

Сказала, поцеловала и исчезла…

Домашний шумок нарастал. Звякала посуда. Не напрягаясь, можно было услышать ворчание зятя и шепот внука Ваньки. Сейчас они все завалятся ко мне в комнату. И я решил, что пора вставать.

Зарядка в мои планы сегодня не входила, поэтому я надел уютный халат и подсел к компьютеру.

– Ну, Росомаха, чем порадуешь на пятидесятилетие? – улыбнулся я и открыл свою почту. Письма не было! Впервые за 10 лет…

Если честно, я растерялся, потому что поздравительные письма от Марии приходили всегда с утра. Но подумать и расстроиться не успел, потому что в комнату забежал Ванюшка с размалеванным альбомным листком в мокрой ладошке.

– Деда, посмотри, какую машину я тебе нарисовал, – радостным колокольчиком зазвенел малыш. Он залез ко мне на колени, и, удобно устроившись, начал рассказывать про машину: где у нее капот, какие у нее большие колеса, и сколько долларов она стоит, одновременно тыкая пальчиком в клавиатуру моего компьютера. Я поцеловал его в кудрявую макушку и повернулся вместе с малышом на кресле, чтобы он не доставал до стола.

Ирина, жена, произнесла стандартные поздравления и протянула свои подарки – элегантную рубашку модного дизайнера и билеты на концерт какой-то поп-звезды с неизвестным мне именем. Зять пожал руку, а любимая дочурка повисла на мне, обхватив шею двумя руками:

– Папулечка, как я тебя люблю! С юбилеем тебя! Подарок от нас с Мишей будет в ресторане.

Мой день рождения мы впервые решили отпраздновать в общественном месте. Я это обычно не приветствовал. С детства люблю милые домашние посиделки. Но юбилей неожиданно захотелось отметить с размахом, и под девизом: «А вот я какой, смотрите…!» Я пригласил целую кучу гостей: помимо родственников и близких друзей, приглашение отпраздновать мой юбилей получили коллеги, соседи и даже несколько друзей детства.

С институтской компанией решили собраться позже, когда Антон, мой близкий друг тех далеких лет и свидетель моих увлекательных амурных похождений, приедет из Германии, где проживал уже пятый год.

За завтраком мы весело дурачились и подшучивали над Ванькой.

«Хорошо!», – подумалось мне. «Нет», – тревожно завыло мое подсознание.

Начались телефонные звонки и, надеюсь, искренние пожелания здоровья, долголетия и семейного счастья! Да здравствуют современные средства связи: с одной линии я переходил на другую, затем – на третью; потом возвращался к первой. Умудрился даже конференц-связь включить, когда звонившие принадлежали к одной компании.

Два раза в собственном телефоне проверил почту. Письма от далекой любимой, по-прежнему, не было. Звонки не заканчивались, а грустные мысли эфемерным назойливым осьминогом опутывали мое сознание.

Ну, что, видимо, поздравления уже не будет, – подумалось мне. Наверное, все запасы и нереальные Машкины возможности были исчерпаны. Но почему все закончилось именно сегодня? Неужели было трудно написать еще одно письмо? Видимо, я начинал бредить! Кого я пытался обвинить?

«Спокойно, – шептал я себе, – они ведь не могли приходить вечно!»

Когда Маши не стало, она тоже написала мне о вечности! А сам факт появления этих писем в моей почте в течение десяти лет был необъяснимым и нереальным!

Опять зазвонил телефон. Из далекого Ярославля сквозь километры доносился жизнеутверждающий бас моего одноклассника. Я уже плохо слушал, и только его последнюю фразу «…следующие пятьдесят лет…» в своем сознании закончил совершенно по-иному. По-своему: «…следующие пятьдесят лет я проживу без Марии».

Я стал себя уговаривать, даже сердиться. Ведь ее не было уже почти десять лет (я так и не привык применительно к ней говорить и думать, что она умерла. Но ведь это так. Она умерла. Десять лет назад). Это очень большой жизненный срок, но на душе у меня было такое ощущение, что я снова теряю ее! И это уже – в третий раз!

Несколько минут я тупо разглядывал за окном безобидную возню соседских близнецов, потом включил кондиционер, хотя было еще не жарко, и решительно налил себе коньяка.

– Не рано ли начинаешь, дорогой, – съехидничала жена, добросовестно отпаривая утюгом мой белый летний костюм.

Не хотелось рычать в ответ – она же ни в чем не виновата! Поэтому я молча выпил пару стопок и набрал номер такси.

– Отъеду я, Ир. Хочу побыть один.

– С чего бы это? – удивилась она. Но спорить не стала.

В последние годы так было всегда. Куда-то вдруг неожиданно пропали все ее придирки и приступы ревности. Она стала покладистой и заботливой.

Когда уходил, вслед донеслось: «Не пропадай надолго», а я – уже с лестничной клетки – откликнулся: «Хорошо».

В такси меня немного отпустило, и я позвонил маме. Поздравил с днем своего рождения, поинтересовался здоровьем и попросил, чтобы она обязательно приходила меня поздравить в ресторан. Предупредил, что пришлю за ней машину!

А на тротуарах мелькали расслабленные взрослые и шустрые ребятишки с мороженым в разноцветных упаковках. Разгар июля. Лето.

В субботу офис, естественно, не работал. Охранник, которого я отвлек от разгадывания «сканворда», поначалу испугался. Кто ж любит визиты начальства в выходной день? Но уже через несколько минут он дружественно заглядывал мне в глаза, называя «лучшим директором всех времен и народов», и желал крепкого здоровья. Эта разительная перемена объяснялась просто: начатую бутылку коньяка я прихватил с собой и любезно поделился с ним очередной дозой.

Тихо. В кабинетах не трезвонят телефоны, не шумит кофе-машина в комнате отдыха, не видно переглядывающихся подчиненных, ожидающих от меня непонятных вопросов и неожиданных поручений.

Тихо. Вот сюда я сознательно стремился. Захотелось покурить прямо у себя в кабинете и почитать последнее поздравление от Машки – письмо, пришедшее год назад. Я надеялся найти какие-то намеки на то, что оно будет последним.

Из письма Марии (15 июля 2013 г.)

Привет, мой милый Женечка! С днем рождения тебя, очередным и желанным. Я же знаю, что ты любишь отмечать свои памятные даты.

Пытаюсь представить тебя… Сегодня пятница, ты на рабочем месте распаковал файл с моим письмом, скорее всего, распечатал его, читаешь и улыбаешься. Если на тебя сейчас кто-то смотрит, то лучше отвернись, потому что улыбка у тебя не вполне адекватная. Я бы сказала, с «сумашедшинкой».

Посмотри на соседнее окно – я сижу на своем любимом подоконнике, болтаю ногой и тоже тебе улыбаюсь. Видишь? А в руках у меня воздушный шарик, легкий и волшебный. Придумай и напиши на нем свои желания. Ты можешь совсем не стесняться меня – я ведь знаю все твои великие секреты.

Готово? Когда я соберусь уходить, я заберу его с собой. Тогда все, ну, почти все, обязательно исполнится. Очень хочется быть твоим Ангелом!