Я придумаю будущее. Любовь после любви

Желаю тебе прекрасного года – ведь это твой персональный Новый год.

Пусть легко все складывается! Хотя это не про тебя!

Ты привык все взваливать на себя – как будто другие могут не справиться. Конечно, лучше тебя им это вряд ли удастся, но все же, побереги себя, пожалуйста. Потому что с возрастом сил все равно меньше, в смысле, меньше, чем в молодости. А тебе продолжает казаться, что ты неуязвим.

Ты всегда был самым лучшим. Ты – Гений. Мой Гений. Мой любимый мужчина!

Скоро у тебя отпуск. Я не ошибаюсь? Мне кажется, вам с Ириной нужно съездить в Норвегию. Вы там не были? Можно отдохнуть на живописнейших фьордах и посмотреть много интересного. Плюс неповторимые ощущения от высококлассных паромов тебе, думаю, тоже понравятся. Путешествие получится необыкновенным!

Теперь о себе нужно что-то написать…. Сейчас придумаю…

Пусть будет так:

Я только приехала из отпуска. Вновь открыла для себя Италию, вернее, чарующую Тоскану: с ее известными на весь мир пейзажами и великолепными винами. (А помнишь наше коротенькое путешествие в Венецию? Это была совершенного неожиданная ноябрьская сказка!) В этом году я так же бродила по улочкам, замирала у Флорентийских полотен и скульптур, забиралась в горы, любовалась озерами и вспоминала о нас…

Я писала тебе, что я разошлась с мужем? Нет? Пишу. Наверное, такое могло бы в конце концов случиться. Только в конце 2003 года наше расставание было бы болезненным и драматичным, а сейчас, в 2013-ом, – мы просто тихо разъехались.

Так что, я теперь свободная, и почти молодая. Хотя «молодая была немолода»! Как у Ильфа и Петрова. Но, думаю, что я все еще симпатичная. Вот только глаза какие-то тусклые. Хочешь, открою великую тайну о любой женщине: как на самом деле ей живется? Она может быть обладательницей замечательная фигуры, ухоженной кожи, стильного гардероба. Но загляни в ее глаза – что в них: боль и отчаяние или заманчивый блеск и любовь?

Мне кажется, что у меня уже давно очень грустные глаза… И только где-то в глубине горит неугасимый огонек нашей Любви.

Но, пожалуй, мне пора. Я выпускаю шарик, и он взмывает вверх.

Смотри, он уносит в небо твои секреты. Целую тебя. В глаза, в губы, в волосы. И прижимаюсь к тебе крепко-крепко. Чувствуешь?

Твоя Маша.

Юбилей Евгения (15 июля 2014 г.)

Я чувствовал. Чувствовал тоску и безысходность.

– Эх, Маха! Ну, что же ты меня бросаешь? Думаешь, что за десять лет я успокоился окончательно, и мне уже не будет больно? Ведь Любовь сильнее Смерти, – говорила мне ты, и с упоением рассказывала о парижской любви Маяковского. Долгие десятилетия после смерти поэта, Татьяна Яковлева получала его прекрасные букеты… Вот почему тебе пришла мысль – посылать мне письма. Наверное, ты просто не успела написать их больше! А я даже не знаю, где ты нашла приют? И где твоя могила?

Любовь сильнее Смерти.

Я понимал, что нужно сосредоточиться на этих словах! Ведь миллионы, миллиарды людей хоронят своих близких. Навсегда. И уже не получают от них никаких весточек. А каждому бы хотелось еще хоть один раз услышать любимый голос, прочитать затерявшееся во времени письмо. Милая моя девочка, ты так любила меня, что захотела облегчить мою утрату! Хотя бы попыталась.

Грустно…

Но у меня есть двадцать твоих писем – это целое состояние. И фотографии, покрытые моими поцелуями. И твой романтический институтский дневник.

Ты притащила мне его однажды во время наших свиданий.

Как всегда стремительно ворвалась в комнату, не раздеваясь, уселась ко мне на колени и с усердием начала вытаскивать из своей сумочки затертую тетрадь с разноцветными бабочками на розовой обложке.

– Вот, – заявила ты. – Детские дневники выбросила, а этот оставила, решила дать тебе почитать. Только не смейся!

Мария прильнула ко мне, и весь мир сразу исчез. Такое это было ощущение, такое высшее наслаждение, такой покой, что трудно объяснить!       «Маленькая моя, – нежно прошептал я тебе, целуя ладошки твоих рук, – самая любимая…»

Вспомнилось… Навеяло… Я открыл глаза, выпил еще коньяка, спрятал бутылку в шкаф. Достал мобильник, и, начав набирать номер, вдруг остро почувствовал ее присутствие, дурманящий запах духов… Какое-то наваждение. Слияние миров в стиле фэнтази, да и только. Резко открыл окно. В синее июльское небо медленно поднимался розовый воздушный шарик…

Из личного дневника Марии (институт 1983-1987 гг.)

1 сентября 1983 г.

Ура! Первое сентября! С детства люблю этот праздник! И вовсе не за стремление к знаниям! Просто собираются добрые друзья, появляются какие-то задачи и общие цели. Тайные взгляды и вздохи, сравнение себя с ровесниками, стремительное приближение взрослой жизни, в общем, все самое лучшее определенно начинается в сентябре.

Мама с утра занудно расспрашивала, во сколько у нас собрание, будут ли занятия, и, естественно, я ухожу до обеда или до ночи? Скорее всего, последний вопрос ее интересовал более всего. Знает, что я шалая, ну, увлекающаяся, короче!

Я еще пока и сама не знаю, как сложится сегодня день знаний! Мы – второкурсники, но на «Посвящении в студенты» первокурсников быть обязаны. Потом состоится собрание и первые лекции. Затем все это нужно как-то отметить! Придумаем, как… Убегаю.

Р.S. На мне – новенькие джинсы, подаренные тетей Мариной из Дрездена, и воздушная кофточка, сшитая мной за один день из найденной у бабули полутораметровой «марлевки». На ногах – новые югославские туфли. И еще (о, это настоящее чудо) мама купила мне самый настоящий кожаный «дипломат»!

7 сентября 1983 г.

Событий произошло очень много. Об одном, особенно значимом, постараюсь написать подробно, если не засну раньше времени.

«Посвящение в студенты» было долгим. На заднем институтском дворе, где у нас большая асфальтированная площадка, построились все курсы. Мы плавно переместились с центрального места, которое занимали в прошлом году, в тихий полутемный уголок двора. И началось! Мальчишки покуривали, щипали нас, многозначительно переглядывались и рассказывали не очень приличные анекдоты. А мы, девочки, естественно, потихоньку хихикали и рассматривали друг друга. У меня зрение уже давно минусовое, но моя подруга Наташка докладывала мне все, невидимые моим очам, детали:

– Посмотри, какое у Валеевой декольте. Мишка сейчас в него провалится глазами.

– Опа! Мокшанова с Саньком Перелыгиным за руки держатся. Это когда ж они успели снюхаться? В стройотряде, наверное.

– Маш, ты не туда смотришь! Галигузова не в «положении» ли? Смотри, как поправилась!

И дальше все в том же духе. Я слушала ее, улыбалась и отводила взгляд от Сергеева Анатолия, который постоянно на меня смотрел. Я знала, что нравлюсь ему. Весь первый курс он постоянно околачивался рядом: в раздевалке, в буфете, на автобусной остановке. Все пытался заскочить в мой автобус, хотя ехать ему никуда не нужно. Он жил в центре, а мне добираться до дома нужно было минут сорок. Сегодня я опускала глаза, хотя мне он был безразличен. Но приятно все же кому-то нравиться!

– О, Мэри, – застонала моя подруга, – смотри! Да не в ту сторону! Посмотри на трибуне какой красавчик!

Никакого красавчика я, естественно, не увидела. Просто рядом с деканом появился высокий силуэт. И ведущая нашей торжественной линейки, секретарь комсомольской организации, тоже, кажется, Мария, объявила, что студенческие билеты первокурсникам, кроме декана, будут вручать, во-первых, какая-то Ленинская стипендиатка Валерия Гасанян и, во-вторых, звезда отечественного спорта и нашего института Макаров Евгений. Лица его я не видела, а вот вздохи услышала – прямо волна по рядам прокатились. Наши парни, увидев женскую реакцию на этого спортсмена, подняли такой галдеж, привлекая наше внимание, что куратор сделала им замечание.

– Машка, слепуха, если бы ты видела, какой он красивый. Ну, прямо Ален Делон, – скулила мне в ухо Наташка.

– Подумаешь, – независимо ответила ей я и состроила глазки Толику.

Первокурсники тоненьким ручейком струились вокруг импровизированной трибуны. Большинство из них стеснялись, стараясь побыстрее стать в общий строй. Но были и особенные, – коронованные, так бы я их назвала. Кто им корону надел, неизвестно, но несли они ее весьма торжественно.

Я сама в прошлом году в такой короне долго ходила. Мне казалось, что я самая распрекрасная! Но потом поняла, что все, абсолютно все, нужно доказывать: и свой ум, и свой юмор, и желание дружить, и, если хотите, даже красоту. Красивая? Значит, должна быть безупречной: читай модные журналы, шей, вышивай, доставай модные шмотки, где хочешь. Короче, соответствуй. Тогда твою корону все будут видеть, а не только ты.

После торжественной линейки было часовое собрание, где декан пугал и хвалил наш курс одновременно. Мне вообще временами казалось, что он нам завидует! Сан Саныч – толстый, лысый и старый. Ему, наверное, лет пятьдесят-пятьдесят пять. И что впереди у него: пенсия и болезни? А мы молодые, стройные и бешеные! Интересно, я в пятьдесят лет буду какая? И будут ли мне интересны мужчины?

Сейчас очень интересны! Больше, правда, пока меня волнует их отношение ко мне. Какое-то нестерпимое желание нравиться. И, желательно, всем! Может быть, со мной что-то не так?

Моя Наташка мне всегда завидует, докладывая, что, то один на меня уставился, то другой! А я и не вижу – плаваю себе в своем аквариуме и наслаждаюсь собственной чешуей. И короной, конечно. Теперь она у меня заслуженно поблескивает! Потому что со мной хотят дружить девчонки, меня приглашают на дискотеки и посиделки в общежитии, ко мне, в конце концов, подходят знакомиться парни. Я в такие моменты не кривляюсь, не стесняюсь, но на шею первому встречному бросаться не собираюсь! Увидят симпатичную мордашку в раздевалке, и, давай меня приглашать! Ага, щас! Вот пусть себя хоть как-то проявят, как Толик Сергеев, например.

Прежде чем идти отмечать начало нового учебного года (а «начать отмечать» решили у нашей старосты Аньки дома), нужно было получить учебники. С 14.00 до 15.00 был предписанный нам час. Не получишь сейчас, потом настоишься вдоволь, да и необходимой литературы может не достаться. А задавать «домашку» начнут уже с завтрашнего дня. Влезать в отработки с первой недели не больно-то хотелось!

Стояли мы ни друг за дружкой, а кучей, получали замечания от сотрудников библиотеки с просьбой соблюдать тишину. Мальчишки бегали курить, девчонки – в буфет за булочками «на всех». Здорово, весело! Но веселье весельем, а ноги в новых туфлях все же заныли, и я пошла искать место, чтобы хоть на минуточку разуться.