Салех

Банкирский дом Веллкро, появившийся на финансовой сцене уже очень давно, на протяжении многих десятилетий оставался самым известным, и самым закрытым для чужих глаз. Он обслуживал всех, кто обладал достаточно большим состоянием, но приобрёл славу «банка богатейших» из-за своей маниакальной честности в денежных делах. Проценты начислялись вовремя, переводы не опаздывали, курьерская служба работала, словно отлаженный механизм.

Но мало кто мог сказать, что понимает, как именно работает эта организация. Рэнфри был достаточно далёк от финансов и банков, но даже он знал, как высоко ценится обеспечение сделки со стороны Веллкро. Иногда под рекомендательные письма или закладные этого дома формировались целые армии. И выжившие всегда получали свою долю. И потому несколько дней тому назад наёмник согласился участвовать в этой экспедиции, едва заметив знак Веллкро на бумаге. Знак, который было невозможно подделать, хотя он и был прост на первый взгляд. Посреди круглого оттиска красовалась изящная буква «В», от которой во все стороны отходили мелкие ветвящиеся штришки, сливавшиеся в странноватый, но безошибочно узнаваемый узор. Те, кто пытался изобразить его на фальшивых документах, как говорили, потом заканчивали свои дни в доме умалишённых, а особо упорные умирали за гравировальной доской, крепко сжимая в руках перо или иглу.

Рэнфри, вспомнив это, осторожно сложил лист бумаги и спрятал его. Он увидел достаточно. То, что отразилось в глазах Нима, сказало ему гораздо больше, чем прозвучавшие довольно вымученно слова нанимателя. «А ведь он испугался, – понял наёмник, оставив в покое череп и поднимаясь с колен. – Знака, или трупа, или чёрт знает чего. Я не рассчитывал на такое. Думал, что Нима занервничает, потеряет равновесие. Но он вывалил мне эту лажу, и сейчас походит на загнанного в угол зверя – или бросится бежать, или вцепится в горло».

Говарду не нужно было ни того, ни другого. В конце концов, он хотел бы видеть Нима своим союзником, нежели врагом.

– Я вам верю, – Рэнфри постарался говорить примирительно, чтобы успокоить Нима. – Не знаю, что именно искали тут банкиры, но, кажется, догадываюсь. Боюсь, им это не удалось. Но значит ли это, что не получится и у нас?

Нима даже моргнула от неожиданности. Выражение лица наёмника сменилось так быстро, снова обретая простоватость и армейскую печать идиотизма, что она едва не хихикнула в голос, желая спросить: «Ты сейчас серьёзно или шутишь? Правда поверил в то, что я сказала?»

– Это очень… ценно, – выдавила она в ответ. – Доверие.

Наёмник красноречиво хмыкнул, показывая, что уж кто-кто, а Нима мог бы на эту тему и помолчать.

– У нас должно получиться, – сказала она дальше, – не может не получиться.

В голосе нанимателя было столько тоски и желания успешного завершения миссии, что Рэнфри подавился тем, что готово было сорваться с языка. Он снова резанул её тем самым взглядом, каким одарил в кафе в первые секунды встречи. И это понравилось Ниме ещё меньше.

«Кто ты такой на самом деле, хитрый черт в маске простачка? И уж не Гувер ли перекупил тебя, чтобы ты меня прибил после завершения похода? Или ты работаешь на тех, о ком я не знаю?»

Она могла бы поделиться с наёмником некоторыми секретами удачной и успешной во всех отношениях курьерской системы Веллкро, но это прозвучало бы крайне неубедительно. Не рассказывать же, в самом деле, что банкирский дом может слегка искривлять пространство и время, чтобы его сотрудники вовремя всучили абоненту его бумажку с платежами!

Все это дело спонсировал и организовывал Веллкро. И дядюшка Гувер, для которого банкирский дом, ни слова не говоря, просто выписывал чеки и предоставлял помещения, информацию и людей, был кем-то вроде почётного гостя в этой системе. Веллкро были обязаны Гуверу, и это было видно. Вот только чем? И если у Гувера такая власть и такие должники, почему бы ему самому не взять управление в свои руки?

Нима поняла, что задумалась о том, что её волновать никак не должно. Вертикаль власти банкирских домов и её покровителя – их личное дело. А её дело – выбраться отсюда живой и, весьма желательно, без печати на лице.

– Любой ценой… – прошептала она, не осознавая, что сказала это вслух. Наёмник плавно перетёк из одного положения тела в другое, внешне расслабленный и отрешённый. Он даже смотрел в другую сторону, не на Ниму, что-то напевая себе под нос, словно обдумывал сложившуюся ситуацию. Нима немного расслабилась и отошла от угла, в котором пряталась все то время, пока Рэнфри рассматривал скелеты. Наёмник уже присел поблизости, вороша пальцами обрывки бумаг на полу. Мелкие частицы порванных записей невозможно было сложить в единое полотно, чтобы узнать, что же так настойчиво пытался уничтожить неизвестный враг, но Говарда почему-то эти бумажки сильно заинтересовали. Он даже брови сдвинул, рассматривая один из обрывков и покручивая его между пальцами. Сунув обрывок в карман на груди, он резко выпрямился и шагнул к Ниме. Не ожидавшая такого стремительного движения, она отшатнулась, но зацепилась каблуком сапога за брошенный на полу рюкзак одного из мертвецов. Ткань расползлась по швам, обнажая труху из личных вещей и грязных тряпок.

– Любой ценой, господин наниматель? – приподняв одну бровь, тихо произнес Рэнфри, прохаживаясь рядом. – А если цена слишком велика для меня?

– Разве я мало предлагаю? – добавив голос раздражения, спросила Нима. – Мне казалось, мы договорились об оплате. Деньги вы запросили весьма солидные.

– Обстоятельства изменились, – сухо отозвался наёмник. – Я теряю людей. Да и вы тоже.

– Хотите поднять цену? – с толикой скепсиса в голосе спросила Нима. – Сколько вы хотите теперь?

– Деньги решают не всё, господин наниматель, – покачал головой наёмник, положив ладонь на рукоять одного из своих пистолетов. Нима отметила этот жест и напряглась.

– И чего же вы теперь хотите… наёмник? – последнее слово она почти выплюнула, показав своё отношение к этой профессии и к Рэнфри лично. У Говарда сузились глаза от накатившего раздражения.

– Информацию. Всё, что вы знаете об этом месте. Можете начать с того, откуда вам известно название города.

– Где-то оно встречалось, возможно, в древних картах, – пожала плечами Нима. Рэнфри ей не поверил, и не собирался этого скрывать. Он хмыкнул, продолжая кружить, как акула, рядом с Нимой, настороженно следящей за каждым его движением.

– Допустим. Допустим даже, что дому Веллкро, явно имеющему тут свои интересы, известно больше, чем мне или даже вам. Но кто-то убил всех тех, кто приходил сюда раньше. Причём, именно убил, намеренно застав их в лагере и подчистив все следы, даже записей не осталось, – он красноречиво ткнул пальцем в обрывки на полу, валявшиеся повсюду. – Кого-то достали примитивным копьём, как несчастных за периметром, а вот кому-то достались пули и удары ножа. И, смею заметить, весьма профессиональные.

– Смею заметить, – ехидно ввернула Нима выражение наёмника, – в нас при высадке тоже кто-то стрелял. Почему бы и не один из ваших людей?

– А почему бы тогда не одному из ваших стрелять в моего друга? – вонзился взглядом в нанимателя Рэнфри. Он оказался напротив Нимы так незаметно и быстро, что она даже не успела вздохнуть. – Если это не наши тела, – он коротко мотнул головой в сторону скелетов, – то кто-то позаботился о послании лично для вас, привязав ваш платочек на труп. Это послание для вас, господин наниматель. У вас были бумаги с подписью Веллкро, тут лежит скелет с клеймом этого дома, и на нём ваша вещь. Думаю, пора бы снять маски, – он чуть подался вперёд, и в живот Нимы упёрся один из револьверов. – Прошу вас, не заставляйте меня сдёргивать с вас эту тряпку лично. Даже если я немного промахнусь, из Салеха вам не выйти уже никогда. После пересечения периметра кишки выпадут.

– А от тебя даже нитки не останется, – сказала Нима, и Рэнфри с удивлением увидел, скосив взгляд вниз, что между ног ему упирается ствол необычного оружия нанимателя. – Мне даже целиться особо не надо, только задеть. Сверхтекучесть все решит быстро и без следа.

Они замерли, сверля взглядами друг друга. У Рэнфри были очень тёмные, почти карие глаза необычного болотного оттенка, каких Нима никогда не видела. Но, возможно, так только чудилось в этом полумраке. Наёмник разглядывал лицо Нимы, пытаясь мысленно дорисовать очертания, скрытые под шёлковой маской на лице. Оба замолчали, понимая, что ситуация сложилась патовая. Стоит кому-то слегка дёрнуться, и второй спустит курок. Хватит и секунды, чтобы выжившего тяжело ранило в ответ, когда последняя предсмертная судорога дёрнет спусковой механизм второго пистолета. У Рэнфри в глазах была решимость довести дело до конца, но и Нима не собиралась отступать.

– Что находится в центре города? За чем именно мы туда идём? – шёпотом, почти ласково спросил Рэнфри.

– Я не знаю, – честно ответила Нима. Наёмника такой ответ не устроил. Он медленно покачал головой, не сводя взгляда с Нимы.

– А я думаю, знаете. У нас нет амулетов, чтобы выбраться обратно, и если вы не прекратили миссию, пытаясь вернуть эти игрушки обратно, вы уверены, что, по крайней мере, вам опасность не грозит. Значит, либо где-то у вас припрятан ещё один амулетик, либо вы знаете другой способ выбраться отсюда. Говорите сейчас, другого шанса я вам не предоставлю. Может быть, мы все тут останемся, но поверьте, Нима, оставаться в одиночестве, да ещё в таком месте, как Салех, задача весьма трудная. От одиночества люди сходят с ума быстрее, чем от страшных пейзажей такого места.

– Вам тоже не выбраться без меня. Пусть твоих людей и больше, но они не бессмертны. И не застрахованы от безумия, – холодно ответила Нима. У неё уже начала затекать рука, держащая тяжёлый и неудобный пистолет с плазменными патронами. Рэнфри мог справляться со своим оружием дольше, но, если Нима не выдержит и дёрнется, выдержка не будет иметь значения.

– Поверьте, мы решим эту проблему быстрее, чем сотворим что-то, подобное Сигизмунду, – мрачно уверил её Рэнфри.

– В рулетку сыграете? – фыркнула Нима.

– А что, если и так? Мы люди привычные, наёмники. Рулетка – самый простой выход. Последний из выживших пустит себе пулю в лоб или на себе проверит наличие временных ловушек окрест.

Нима не нашлась, что ответить. В голосе наёмника было столько уверенности и решимости, будто ему уже приходилось участвовать в нелегальном развлечении для военных и богатых аристократов. Когда каждый из собранной команды охотился на остальных участников, подготавливая ловушки и западни, а последний приходил к финишу и получал все деньги. Или жизнь, что случалось гораздо чаще. Среди наёмников такая практика была крайней мерой. Если выбраться из точки с гарантией не получалось бы никому, или выход предназначался только для одного человека. К примеру, этим могли воспользоваться и матросы, оказавшиеся на судне, севшем на мель или попавшем в магнитную аномалию далеко от берега. Ресурсы ограничены, голодных ртов много, оружие на борту имеется предостаточно. Рулетку не поощряли, за неё даже казнили, если ловили на организации или участии в этих развлечениях, но кровавая игрушка притягивала обречённых, жадных и скучающих аристократов.

Рэнфри собирался ещё что-то сказать, но в этот момент раздались характерные звуки выстрелов и крики его людей. Они отскочили друг от друга, как ужаленные. Каждый успел убрать оружие до того, как палец случайно нажмёт на курок. Рэнфри оказался у выхода одновременно с нанимателем, и, подумав, что тот собирается стрелять в спину, сильно оттолкнул его назад. Нима отлетела обратно, снова споткнулась обо что-то, и рухнула на пол, распластавшись над своим же скелетом. Она только слегка коснулась щекой черепа, в ужасе отпрянув от оскала мертвеца, но левую щеку словно кипятком обдало. Клеймо взорвалось такой болью, что Нима заорала и потеряла сознание от боли, а Рэнфри, уже выскочивший обратно в проход, не слышал этого, спеша на звуки стрельбы.

Глава 7

Она открыла глаза, лёжа на белоснежном мраморе пола. В высокие стрельчатые окна округлой залы светило яркое солнце, под куполом потолка кружились, пересвистываясь, залетевшие в открытые двери птички. Они весело щебетали, перелетая с одного лепного барельефа на другой. Зал был светел и полон людей в незнакомой одежде, и сейчас сразу пятеро человек в длинных мантиях судейской коллегии склонились над кем-то, кто поднимался с пола перед Нимой. Она отшатнулась, увидев лицо человека в белом френче. Такие же светлые брюки, только чуть темнее, создавали впечатление, что он несколько шире в костях, чем на самом деле. Перед Нимой стояла она сама, но немного иная, словно черты лица стали грубее, а клеймо на щеке представляло собой лишь тень. Чёрная шёлковая маска, ничуть не похожая на её платок, болталась на шее незнакомца. Он вставал, вежливо благодаря тех, кто бросился ему на помощь, оправлял брюки и френч, что-то негромко объяснял собравшимся. Потом его взгляд скользнул по тому месту, где стояла Нима. Он на секунду задержался на ней, нахмурился, будто не видел женщину, и вернул маску на лицо.

Копия Нимы была мужчиной, и она поняла это не сразу. Сшитый по фигуре длинный пиджак-френч с воротником-стойкой подчёркивал выправку и осанку мужчины. Жуткие рубцы на левой щеке придавали ему излишнюю суровость, никак не вязавшуюся с его спокойным и вежливым тоном голоса. Более грубые черты, цепкий, холодный взгляд светлых глаз. Короткая стрижка Нимы смотрелась бы на таком человеке излишне просто. Видимо, он и сам это понимал, и предпочитал носить волосы до плеч. Идеально ровно остриженные, они были черными, блестящими и только оттеняли фарфоровую бледность кожи её двойника. На левом рукаве френча мягко сиял знак отличия в виде золотистой спирали. Незнакомец был высокого роста, но лишь немногим выше Нимы.

Мужчина уже вернул на место оброненную им при падении папку с бумагами, перехватив пузатый кожаный переплёт другой рукой, и, опираясь на массивную трость тёмного дерева, шагнул к Ниме. Та попятилась, но мужчина, продолжая рыскать взглядом вокруг, всё ещё не видел её.

– Судья Саргех, вы в порядке? – подкатился к нему округлый человечек невысокого роста, с маленькими глазками, почти утонувшими между толстых складок дряблой кожи. – Я всегда говорил, что эти полы слишком сильно натирают! Ах, ах, вы же могли повредить себе что-то! Какая была бы ужасная трагедия, просто нелепая и непоправимая трагедия! – изливался соловьём не кто иной, как дядюшка Гувер. Нима даже онемела от увиденного. Саргех тем временем прошёлся, постукивая кончиком трости по голубому мрамору пола, и обжатый металлом наконечник отбрасывал солнечные блики на золотистые вкрапления вокруг. Гувер вился ужом поблизости, но судья молчал.

– Коллегия уже ждёт вас, мы все ждём вас, господин судья. Сегодня такое непростое дело, вы себе не представляете, – продолжал щебетать Гувер, пока до него не дошло, что он немного перегнул палку. – Ну да, конечно же, вы представляете, – кисло закончил он, скосив взгляд на толстую папку с документами в руках Саргеха.

– Вот именно, – произнес судья. Голос у него был низким и вовсе неподходящим такому сухопарому человеку. Он был хрипловатым и немного надтреснутым, будто Саргех в своё время довольно долго напрягал голосовые связки где-то при большом скоплении людей. Или часто отдавал приказы на поле боя. Или вообще служил на судах курьерской службы Веллкро, славящейся своей жестокостью в отношении матросов и обслуги.

– Саргех? – спросила Нима, когда похожий на нее мужчина едва не упёрся в неё носом. Нос, как отметила Нима, был некогда сломан, и теперь неприятная горбинка, портящая тонкие черты лица, бросалась в глаза при близком рассмотрении. Саргех покрутил головой, будто что-то услышал, но источника звука так и не нашёл.

– Гувер, ты что-то слышал? – обратился он к всё ещё бормочущему толстячку поблизости. Тот отвлёкся от причитаний, покрутил лысой головой на короткой толстой шее, а затем заискивающе улыбнулся и пожал плечами.

– Ничего, господин судья, – решился ответить он, когда Саргех вперил в него весьма неприятный взгляд. – Только то, что вам стало плохо пару минут назад. Ваши коллеги сбежались на помощь, мы вас положили поудобней и решились снять с вас маску. Я понимаю, что вам неприятно лишний раз демонстрировать шрамы, но…

– Оставь, Гувер, вы всё сделали правильно, – отмахнулся Саргех. Он снова захромал прочь, опираясь на трость и сжимая подмышкой пухлую папку с документами. Гувер засеменил следом, и Нима, все это время стоявшая на одном месте, решила последовать за ними.

Судья в белом френче, прихрамывая и опираясь на свою трость, односложно что-то отвечал вертевшемуся под ногами Гуверу, который завёл шарманку причитаний о шрамах начальника. Было видно, что господину судье неприятно вспоминать историю, как он оказался «в лучших руках наиболее сведущих хирургов Салеха», но он вежливо ответил, что шрамы уже не болят, приступ был единичным, и никакие страшные сны о ранении его по ночам не беспокоят. Гувер ещё что-то щебетал про тяготы военной службы, о том, как всем им повезло, что капитан-лейтенант решил связать свою жизнь на гражданской службе именно с Судейской Коллегией после списания на берег, но Нима не прислушивалась, проходя через анфилады комнат и поднимаясь по широкой, снежно-белой лестнице вверх, вслед за Гувером.

Саргех привёл её в круглый зал с амфитеатром, окружавшим пустую кафедру, с которой, судя по всему, полагалось заслушивать свидетелей и подсудимых. Саргех занял своё место в третьем ряду сверху, разложил перед собой бумаги и начал вчитываться в них. Гувер занял место секретаря, зло глядя на письменные принадлежности под рукой. Судя по его выражению лица, он бы с удовольствием не просто снял с Саргеха маску, но и затолкал бы её в глотку, чтобы заткнуть его навсегда. Сочащаяся из Гувера ненависть была почти ощутима.