Кто в тереме?

«Да ты, похоже, по жизни тормоз», – констатировал впавший в меланхолию капитан, адресуясь мыслью к хозяйке Блэшки. По его пристрастному мнению, Валентина Трофимовна наверняка могла бы и больше рассказать об Оле, все же два года у нее девушка квартировала. Можно сказать, хозяйка – самый близкий человек из Олиного окружения.

Сельская девочка, одна в городе, родители далеко… Если между ними и впрямь такие теплые отношения были, должна была тянуться к хозяйке как к матери… Но не на полиграф же ее тащить.

Вот если бы не сам Бурлаков ее опрашивал, – пришла внезапно мысль, – а к примеру, знакомицы-приятельницы, Людмила Петровна со товарки! Они бы порылись в глубинах подсознания Валентины Трофимовны! В дружеской женской непринужденной беседе, да за чашкой, а то и рюмкой чая… Возможно, очень полезные для следствия мелочи и подробности всплыли бы. Или что там у нынешних пенсионерок котируется?

«Мохито», «Амаретто», – передразнил он мысленно Людмилу Петровну, хотя именно эта последняя стыдливо призналась в своей слабости к чистому, классическому, русскому самодеятельному напитку. Производства Антонины Семеновны, естественно.

Вот уж выездной полиграф, с доставкой на дом! Мысль мелькнула шутливая, в порядке бреда, но не пропала втуне, а так и застряла у капитана в сознании.

Вот с Кирой Журавлевой – ведь очень любопытные вещи рассказала ему Людмила Петровна, позвонив недавним вечером. Очень любопытные. Где-то рядом с ней, он слышал, шумно сопереживала Лидия Федоровна Херсонская, вставляла ремарки. Сама пообщаться не захотела, не снизошла…

– А чего ты от нее хочешь? – спросил у него внутренний голос.

Как и голос Людмилы Петровны, он имел обыкновение вступать в диалог спонтанно. Может, они все к этому склонны, внутренние голоса? Как незваные гости – появляются всегда неожиданно и ведут себя бесцеремонно. И хочется поскорее от них избавиться.

– Да ничего я от нее не хочу! – рассердился Бурлаков. – Странно мне было бы чего-то от нее хотеть. Она похоронила любимого мужа, я – женатый человек! Вроде бы. Просто… приятная женщина…

– Ага! – внутренний голос сочился сарказмом. – Особенно сейчас. Замученная, неухоженная, страдающая… К тому же грубиянка!

– Все равно… – капитан и сам почувствовал слабость этого своего аргумента. – Симпатичная, – добавил еще один, чтобы подкрепить предыдущий.

– Уж с твоей-то женой не сравнить!

Это была чистая правда. Лена была хороша. Бурлаков попробовал представить, как вела бы себя его жена, случись с ним такая история. Бегала бы по заброшенным дачам, ведомая лишь интуицией и отчаянием? Билась бы в истерическом припадке над нелепо погибшим мужем – алкашком, между прочим? Стала бы, вообще, вытаскивать его из алкогольной бездны?

Капитан подумал, что первая мысль Лены при сообщении об его смерти была бы о приличествующем траурной церемонии наряде. Беззаветной преданностью – вот чем зацепила его эта женщина, Лида Херсонская.

Впрочем, разве кто-нибудь смог объяснить, почему даже в уличной толпе взгляд выхватывает конкретную женщину? Идут себе мимо и идут… Красивые, симпатичные, хорошенькие и не очень. И вдруг одна привлекает внимание – чем? Жестом, гримаской, улыбкой, тембром голоса. И она может быть вовсе не красавицей, а взгляд задерживается на ней, и других уже нет.

«Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она»… Может, вправду, как древние пращуры, мы определяем свою половинку по запаху?

– Ну, ты загнул! – ухмыльнулся внутренний голос.

Бурлаков решил свернуть дебаты. Внутренний голос, похоже, пришел к такому же решению. Его незваный гость завершил визит, оставив последнюю реплику за собой.

Все же настроение замначальника угрозыска немного улучшилось. В конце концов, Блэшка не нанес ему ни физических увечий, ни материального ущерба, а натолкнул на идею. Куртка высохнет, и грязь отчистится легко. А над посильной помощью подруг можно подумать. Авось чего надумается конструктивного.

Опять же, с Кирой! На сей раз свою лепту в расследование смерти Гарика внесла другая «подружайка» – вернувшаяся из санатория Зоя Васильевна Конева. Как же кстати случилась у нее встреча с подругой студенческой юности Ритой!

Что ж, надо опять ехать в колледж… Кто-то же должен знать хоть что-нибудь об окружении Киры и Юли. Какая-нибудь их одногруппница должна же вспомнить хоть одного представителя мужского пола, крутившегося рядом с ними? Ну и ту драку, за которую Киру едва не поперли из колледжа…

Кира Журавлева

Кира темнила, капитан это чувствовал. Если при первом допросе она вся была на эмоциях, на грани, что и понятно, то потом монотонно бубнила заученные ответы одними и теми же словами.

Опытные сокамерницы явно провели с ней краткий курс криминально-правового ликбеза. Гонор, блатота, пальцы веером!

Бурлаков вначале опасался столкнуться с еще одним нервным срывом, все же девчонка – не опытная сиделица-рецидивистка. Но эти нынешние пацанки-первоходки своей наглостью его до сих пор частенько поражали. И все же видно было, что душонка ее трепещет от страха, а нахальство и упертость – бравада на 99%.

Поначалу, когда дверь их знаменитого шкафа со зловещим подвыванием начинала свое обычное действо, Кира вздрагивала и испуганно оглядывалась, потом перестала обращать внимание, как на докучливый материнский зов посреди апофеоза игры – «обедать!».

При первом допросе, когда Бурлаков отвлекся на телефонный разговор, она скучающим взглядом обводила кабинет, и взор ее наткнулся на яркое пятно, не вписывающееся в стилистику этого помещения, – лежавшие на шкафу зонтики, до сих пор невостребованные.

– Юлькин? – кивнула в их сторону, когда Бурлаков закончил разговор.

– Узнали?

– Овца, – туманно выразилась отроковица.

– Где? – поинтересовался опер.

Кира дернула уголком губ, состроив пренебрежительную гримасу, не оценила дешевого ментовского юмора.

– Это вы к тому, что Юля вас, типа, заложила?

– А то нет?

– Нет, Кира. Вопрос времени. И девчонки, которых вы запугали, Барбашова со Снегиревой, – признались, что не видели ни вас, ни Юлю в тот день в спортзале. Вы сбежали с лекции, да, но не было у Юли никакой тренировки.

Бурлаков встал со стула, решив размять ноги, но почти сразу же уселся на уголок стола.

– Есть свидетели, которые видели вас у дома Антонины Семеновны именно в то время, когда вы, якобы, в спортзале наблюдали за тренировкой Юли. И дверь в квартиру была открыта своим ключом, следов взлома не нашли. Просто, в случае, если бы она не пришла с повинной, ответственность для нее была бы другая.

– А теперь какая?

– А теперь, прежде всего, Юле предстоит серьезное лечение. И длительное. Убивать свою бабушку и не свихнуться способен не каждый человек. У вас на свою бабушку рука поднялась бы?

Девушка передернулась.

– Мою бабушку? – захлебнулась она. – Мою бабушку? А зачем мне ее было убивать? Какой смысл? А и не жалко было бы, если бы ее и убили! Да кому в голову придет убивать старую алкашку! Она же посмешищем была для всей нашей пятиэтажки, да и не только нашей! Она напьется в зюзю, на свой пятый этаж взобраться не может, уснет на чьей-нибудь площадке, обоссытся и валяется в луже, а люди через нее переступают, ругаются! И мать моя не лучше, разве что под забором не валяется! А Юлькина бабка на этом деньги зарабатывала, людей спаивала.

– То есть, Юлину бабушку убивать был смысл?

– А чего она!.. Их у нее полно!

– Откуда вам это известно?

– Да Юлька сказала, господи!

– Она их все же зарабатывала, каким-никаким, а трудом. Но мы сейчас не об ее моральном облике говорим. Мне интересно, вами-то одно лишь чувство справедливости двигало? Вы здесь – этакий Робин Гуд? Или просто решили, что ее деньги вам нужнее?

– Чего-о-о?

– Того самого, – махнул рукой капитан. – Разбойник был такой благородный в Англии. Отнимал у богатых, раздавал бедным.

– А-а-а… знаю, Шебурский лес… – продемонстрировала Кира интеллектуальную активность.

– Шервудский, если уж на то пошло.