В деревне Молочко все спокойно

– Запри этого, – кивок на притихшего черта, – в надежном месте. Есть такое в вашей деревне? Чтобы он не смог под землей скрыться. И дай бумагу с пером и чернилами. Царю напишем. Только ему решать, что с рогатым дальше делать. Допросим его сейчас, а ты помещение для заточения подготовь.

– Да где ж я его найду, – развел руками староста. – Если только подпол какой или чердак.

– Вот у себя тогда на чердаке и схорони, – хмыкнул Белозор. Почему мне кажется, что он издевается над нашим главой? Не то чтобы мне было его жалко, просто…

– Как можно, Белозор Вестогорович, – всплеснул пухлыми ручками Остап. – Что же мы теперь у меня всех чертей собирать будем?

– Почему сразу всех? – Богатырь того и гляди, рассмеется, видя как, то багровеет, то бледнеет лицо старосты. – Дюжину словим и сразу царю переправим в телеге. Они-то у вас точно должны быть.

– Угм, – неопределенно выдал мужичок, отступая назад, за спину супруги, которая продолжала теребить волосы, стреляя глазками. Взрослая женщина, я все не угомонится. Может ей настойку какую дать, помогающую притупить чувство неудовлетворенности? Или, наоборот, Остапу повышающую влечение к законной жене. Иначе доиграется, уйдет к какому-нибудь… Нет, не богатырю – не думаю, что среди них есть хотя бы один, предпочитающий женщин с опытом общения с молодцами.

– У нас полы тонкие, – попыталась избежать сомнительного соседства Василиса Никитична. – Он их… прорыть может.

Я стояла у окна, облокотившись о край подоконника и следила за лицами витязей. Ну, и за чертом тоже. Кто его на самом деле знает? Второму, вон, удалось сбежать. Причем он не приложил к своему побегу почти никаких усилий.

– Да-да, – заговорил Радим. – И стены все звуки пропускают. И крыша прохудилась. И вообще вы так самоотверженно работаете на благо своей деревни, что у вас денег даже на хлеб нет.

Теперь красные пятна появились и на лице Василисы. Как же, молодец, на которого она последние минут пять глазом косила, посмел над ней подшучивать.

– Решено, – кажется, кому-то надоело сжимать в руке длинное ухо. – Черта запрем у вас на чердаке. За ночь успеем замки подлатать. Еще несколько повесим, чтобы не вырвался.

– Он нам своим визгом спать не даст, – возмутилась хозяйка дома.

– Храп вашего мужа было слышно за несколько домов, – Зор продолжал издеваться. – Не думаем, что визг, похожий на поросячий, вам сильно помешает, хозяюшка.

– У кого поросячий?! – заверещал пуще прежнего черт. – Нор-р-рмаль… хр-р-р-р… у меня визг!

– Заодно и проверим.

Сказав это, Белозор и еще пять молодцев, не спрашивая разрешения, направились к лестнице. Староста с женой спохватились и заторопились за ними следом.

– Владимир, Глеб, – Зорька (ох, знал бы он, как я его про себя называть стала) остановился на середине лестницы и обратился к своим товарищам, что остались внизу, – проследите за Любавой. Чует мое сердце, найдет она себе приключений, если за ней не присмотреть.

Очередной намек на то, что я ходячая проблема, от которой другой точно бы возжелал избавиться, спихнув на кого другого. Или вообще держался бы подальше. Белозор оказался не из таких. Вероятно, он был обеспокоен моей судьбой, потому что им с Вольгой еще неизвестно, сколько дней ночевать на моем сеновале.

Мужчины, которым меня не представили, но и не надо было это уже, подошли ближе и встали по обеим сторонам от меня. Темноволосый высокий Владимир сложил руки на могучей груди и недовольно воззрился на меня сверху вниз. Чем больше я с ними общаюсь и вижу, тем больше ощущаю себя букашкой, старающейся спрятаться за листвой от грозной острозоркой птицы.

Второй молодец делал вид, что его совершенно не волнует малознакомая девица. Волосы у него были длинные, русые, густые. Эх, не каждая красавица деревни может похвастаться такой густотой.

Со второго этажа послышалась отборная ругань. Ругался черт, которого, судя по обрывкам фраз, за хвост тащили на чердак.

– Не оторвали бы, – смотря в потолок, пробормотал Владимир.

– Да, – согласился с ним другой витязь. – Разобидится еще и говорить откажется.

Я уже прятала за ладонью зевки, когда на лестнице показался Вольга. За ним шел хмурый Белозор. Дальше следовали Радим, Поганый и Святобой. Староста с женой шли, понурившись, в самом хвосте и помалкивали.

Прощались богатыри с Остапом и Василисой сухо и коротко. Некоторые воздержались от высказываний и просто вышли. Им не терпелось расспросить Зора и оборотня о случившемся. Меня никто трогать не собирался. Продолжали конвоировать до самой избы, а когда я в гордом одиночестве переступила порог дома, ушли. В смысле, почти все ушли. Владимир и Глеб продолжали дежурить, стоя у калитки. Не хотелось бы найти в их лицах нечаянных врагов. Разобидятся, посчитав меня виноватой в своей неосведомленности.

Спать легла, когда небо уже начинало стремительно светлеть, превращаясь из темно-синего, в нежно-голубой, с алыми разводами на границе макушек высоких деревьев. Заснула почти сразу, с головой накрывшись одеялом. Перед этим потратила еще с пару минут на развешивание у входа пучков с полынью. Во избежание встречи с жителями Нави.

Глава 2

В которой богатыри оценивают красоту девичью

Утро началось с подозрительного шуршания за окном. Вскочив на ноги, растрепанная и сонная, пошла смотреть, кто там такой шумный спать мешает. Подошла к выходу и, подкравшись к окну, расположенному справа, поддела двумя пальцами тонкую ткань в цветочек. Солнце еще не успело подняться высоко. Значит, спала я часа три не больше.

У калитки стояли девушки. Три пышногрудые красавицы нервно теребили кончики толстых кос и хлопали глазками. Невольно бросила взор на свои прелести и печально отметила про себя, что «прелестями» это можно назвать с большой натяжкой. Девицы, возжелавшие посетить мой дом с утра пораньше, чуть ли не переламывались под весом кормушки для младенцев.

– Любава! – позвала одна из красавиц, поправляя грудь. Правильно сделала, между прочим. Еще немного и она бы вывалилась из рубахи, что открывала слишком много, еле прикрывая самое дорогое. – Выйди на минутку, поговорить надо.

Раньше они ко мне не захаживали. На здоровье, наверное, не жаловались, вот и обходили мою избушку стороной. Аленка как-то проболталась, что Евдокия, самая пышногрудая из троицы, меня ведьмой называла. Дескать, я и проклясть могу. Ерунда, одним словом. Проклясть не прокляну, а вот несварением желудка наградить могу.

Наивной я не была, поэтому выходить не торопилась. И ежу понятно, что им нужно: расспросить о богатырях хотят. Долго стоят, выжидают, а молодцы свои грозные фигуры из дома не кажут. Жаль, что староста именно намедни решил отомстить неугодной травнице. Подселил двух мужчин к одинокой девушке. Того и гляди слухи пойдут. Как потом, когда молодцы в столицу вернутся, выкручиваться буду? Чем докажу, что дальше сеновала и обеденного стола они не ходили?

– Любава! У меня заканчивается терпение!

Мозги у тебя заканчиваются, если ты стоишь у калитки и дурной курицей орешь. Похлеще того черта, что душераздирающе визжал. Надо их познакомить. Споются, авось она тоже сквозь землю провалится.

– Любава!

Помню я, как меня зовут. Слава богам, память еще при мне, как и здравый смысл, который нашептывает, чтобы я не вздумала выходить. Интуиции я привыкла доверять и сейчас единственное, что хотела сделать, это показать кукиш.

Провидение решило по-другому. Я первая углядела через окно три мощные фигуры, которые направлялись к моему дому. Одного из них узнала сразу. Еще бы я не признала в хмуром витязе Белозора. Сначала у меня замерло сердце, потом кто-то словно стукнул по голове. Или это меня с голодухи повело?

Зря они сюда идут. На их месте я бы повернула назад и засверкала пятками. Девицы обернулись, услышав шаги и сразу забыли о моем существовании. Опять поправили внушительные формы, откинули за спину косы, уперли руки в бока, подчеркивая талии. У Марьи, кстати, стал заметен лишний вес. Если бы она не повторила движение за Евдокией, этот небольшой недостаток еще можно было бы скрыть.

– Чем обязаны, красавицы? – спросил Вольга. Левая его бровь изогнулась, делая серьезное лицо ироничным.

Он, как и я, удивился такой встрече. А вот Радим, хмыкнув, провел пятерней по растрепанным волосам и заскользил взглядом по третьей девице, которую звали Лада, заинтересованным взглядом. Если надумает серьезно ей увлечься, придется предостеречь. Еще седмицу назад она являлась невестой брата кузнеца Светополка. Мужчиной он был серьезным, видным, со скверным характером. Узнает, что его бывшая невеста быстро себе другого нашла, не сдержится. Помню я, как девица не стеснялась при всех с ним миловаться. Это вам не столица, тут нравы более свободные. Если кто и смущался, то только Светлана Егоровна, да Пелагея Федоровна. Эти женщины были старой закалки, не приветствовали даже заинтересованные взгляды молодых людей, направленных на девушек. Если красавица какая интерес проявляла и (о ужас) осмеливалась первой к мужчине подойти и приласкать, они вообще за сердца хватались. Одновременно и слаженно.

– Вас ждали, витязи, – проворковала Евдокия. А с минуту назад верещала будь здоров. – С гостинцами, – тут она указала рукой куда-то вниз. Увидеть я не могла, забор скрывал. – Поблагодарить хотели, за спасение.

– Дык лично вас мы вроде еще не спасали, – хмыкнул Зорька. – Говорите, как есть, в чем дело?

Эк ты недогадливый, богатырь. Конкретно эта грудастая, нутром чую, в тебе заинтересована. Бежать бы тебе, голубоглазый куда подальше, чтобы не догнала. Иначе умудрится на себе женить.

Недовольно засопела. Ишь чего удумала, вобла сушеная. Моего богатыря… в смысле, защитника нашей славной деревни от службы отвлекать. Не дело это.

Заправив за ухо выбившуюся из косы светлую прядь, открыла дверь и вышла во двор. Ухватила пустое ведро, что валялось неподалеку на сочной траве и пошла к калитке. Ох и дернется сейчас рука. Ой и получит эта зазноба доморощенная по глазу. Седмицу точно в тереме своем просидит, синеву с лица снимая. А я что? У меня реакция хорошая. Бывает. Сегодня вполне способна на шалость.

– Любава, душа моя, – Радим перестал рассматривать красоток и обратился ко мне, – познакомишь?

Не обещаю, молодец, эх, не обещаю. Память у меня девичья. Тут помню, там нет. Могу и в именах запутаться. Самое главное, чтобы рецепты настоек и снадобий из головы не выветрились. А имена всех деревенских я могу и не знать, посчитав, что не стоит себя перегружать.

– Знакомься, – таки рискнула на шалость, – Грымзота, Тарандота и Фигота. – Указала рукой поочередно на каждую из опешивших девушек. Евдокия удостоилась моего внимая последняя. От такой наглости с моей стороны, красавицы зарделись, стали хватать ртами воздух, пыхтеть, как вода в котелке.

– Какие имена чудные, – Зор в задумчивости почесал подбородок. А побриться бы ему не помешало. Хотя… нет, пусть так остается. Легкая небритость ему к лицу. – Заморские?