Суженые смерти

На этом разговор был окончен, и сеньориты спустились вниз к своим родственницам, которые даже не заметили их долгого отсутствия. Они продолжали обмениваться городскими новостями и получали огромное удовольствие от общения друг с другом. Через пару часов словоохотливые дамы наконец-то распрощались.

После обеда, во время сиесты, Мерче была страшно возбуждена, поэтому не могла полноценно отдохнуть. Она ворочалась, вставала и ходила по комнате кругами. Сеньорита уже выбирала себе платье к приему в доме сеньора Поло и постоянно мысленно возвращалась к рассказу подруги о постигшей ее внезапной и такой еще непонятной любви. Ей тоже хотелось испытать нечто подобное, но она довольствовалась пока только мечтами о каком-то сказочном гранде. Девушка накинула на плечи халат и решила спуститься на кухню в поисках экономки Пилар, которая ей должна была помочь в очень трудном вопросе: в выборе платья.

Сеньорита еще не успела перешагнуть порог кухни, как остановилась, потеряв на время способность говорить. Затем Мерседес метнулась безотчетно в сторону, прижавшись к стене, с которой ей захотелось слиться и стать невидимой. За это короткое мгновение она успела заметить то, что не укладывалась в ее голове. У большого окна стояла экономка – стройная черноволосая Пилар, в темном платье и белом фартуке. Ее сжимал в объятиях неизвестный мужчина, по своему внешнему виду принадлежавший к рабочему классу. Молодой и сильный парень, с явно крепким здоровьем, лет двадцати пяти, целовал ее лицо, пытаясь остановить упреки растерянной Пилар.

Сеньорита отчетливо услышала низкий мужской голос.

– Ты напрасно переживаешь. Мы отошли от идеологии анархистов окончательно. С ней покончено. Только идеи Маркса смогут спасти человечество и объединить рабочих всего мира. Мы стоим у зачатка новой партии, – воскликнул неизвестный мужчина.

– Господи! Когда же мы поженимся? – спросила, выдохнув, бедная экономка.

– Скоро, Пилар, скоро. Как только победит коммунизм. И ты получишь сразу все самое лучшее, что есть на свете. В том числе и меня, – воодушевленно произнес молодой человек.

Мерседес была в полном замешательстве. Она не знала, что ей делать: то ли подняться по лестнице в свою комнату, то ли войти на кухню и прогнать этого сумасшедшего. Сеньорита все-таки решила пересилить себя и войти в открытую дверь. Как только ее увидел непрошеный гость, он немедленно схватил со стола узелок и в ту же минуту побежал к выходу. Мерседес заметила промелькнувшее волевое лицо с угольно-черными глазами.

Сеньорита чуть успокоилась и достаточно твердо спросила:

– Что здесь происходит?

Руки Пилар нервно перебирали фартук, покрасневшее лицо выдавало ее стыд, а растрепанные волосы еще хранили прикосновения сильных мужских рук.

– Сеньорита, я вас заклинаю. Не рассказывайте ничего донье Лауре. Она меня выгонит на улицу. Я обещаю, что этого больше не повторится, – произнесла дрожащим голосом девушка, и слезы отчаяния брызнули из ее огромных глаз.

– Пилар, – обратилась к своей экономке благородная сеньорита. – Мне очень не хотелось бы с тобой расстаться. Поэтому об этом инциденте я умолчу, но ты мне должна рассказать все об этом мужчине.

Девушка, смахнув краем фартука слезы со своего лица, тихо произнесла:

– Я никогда не знала, что можно так полюбить. У меня нет сил с этим бороться. Переполняющие меня чувства становятся все сильнее с каждым днем, и это абсолютно противоречит здравому смыслу. Я, наверное, виновата перед всеми, но не перед собой. Мы обязательно поженимся, но, пока это не произошло, я не могу лишиться работы в вашем доме.

– Пилар, кто этот человек? – настойчиво спросила Мерседес.

– Его зовут Хорхе Родригес. Это мой жених, который работал на угольной шахте, а сейчас занимается профсоюзом. Он, к моему сожалению, попал в водоворот политических течений. Сначала Хорхе примкнул к анархистам, но не подумайте ничего плохого. Он никогда не был террористом. Мой жених говорил о каком-то синдикализме, а теперь Хорхе, видимо, стал марксистом, и я очень боюсь за него. Но он меня не слушает, и все время повторяет о каком-то счастливом завтра, – совсем огорченным голосом сказала девушка.

– То есть он тебя завтраками кормит, состоящими из новой идеологии, а ты его нашим хамоном? – съязвила сеньорита.

После этих слов экономка закрыла лицо руками и взмолилась:

– Сеньорита, я отдала ему свой обед, но, если вы посчитаете нужным, вы можете вычесть какую-то сумму из моего жалованья, если не верите мне.

– Успокойся, Пилар, – приободрила ее Мерседес и добавила:

– Поешь что-нибудь. Во время сильного голода не бывает черствого хлеба. И давай забудем об этом. Было бы лучше, чтобы он не приходил в наш дом. Вам нужно встречаться в другом месте. Не все такие люди, как я. Другие покрывать тебя не станут.

С этими словами сеньорита поднялась в спальню и, сбросив халат, рухнула на мягкие подушки, отделанные шнуром с золотыми кисточками.

Глава третья

Через несколько дней вдовствующая графиня Лаура и ее воспитанница Мерседес отправились на своем автомобиле-фаэтоне к сеньору Поло. Эта машина была одним из недешевых приобретений пожилой женщины, но она полностью соответствовала ее положению. Шофер Луис, состоящий на службе у графини, был очень приятным молодым человеком. Его внешний вид вводил всех в заблуждение, потому что он не выглядел как прислуга. Водитель был похож на отпрыска из обеспеченной семьи. На нем были надеты щегольская куртка, притянутая поясом, модное кепи, укороченные брюки и гетры. Мягкие кожаные туфли на ногах и перчатки дополняли образ шофера-щеголя. Светлые глаза излучали огоньки радости. Луис уже предвкушал, какое неотразимое впечатление он произведет на горничных и кухарок в особняке семьи Поло, который находится неподалеку от замка Сан Кукао.

Мерседес скользила взглядом по мелькающим мимо нее домам, стоящим вдоль уличных тротуаров. День стремительно переплывал за океан вечера в тихую ночь. Сумерки сгущались в ускоренном времени из-за опускающегося влажного тумана, спешащего объять вершины гор. В это время каждый куст и каждое дерево прощались со своими тенями, которые скатывались в мягкую траву к невидимым корням. Они растворялись в густом мраке тишины, безмятежно засыпая.

И утомленная Мерседес тоже закрыла глаза. Всю дорогу в ее голове вспыхивали яркие картины беспокойного дня, который так рано начался. Время дороги пролетело быстро, и это состояние прервалось, когда автомобиль подъехал к двухэтажному особняку семьи Поло. Его многочисленные окна празднично светились изнутри. Гостьям был оказан самый теплый прием, и они в сопровождении сеньориты Кармен отправились в гостиную, где собирались все приглашенные.

Мерседес охватило волнение, как только она начала приближаться к гостиной. Бесхитростное выражение ее лица благодаря новой прическе сгладилось, и неожиданно женская красота появилась в чертах сеньориты. Драпировка шелковой ткани оживала от ее легких шагов, отливая на свету. Рядом с ней тяжело пыхтела грузная тетушка в неизменном черном платье, которое украшала жемчужная нить, а над волосами монументально возвышался старинный испанский гребень, который относился еще к далеким золотым временам великой Испанской колониальной империи.

Бьющий своей яркостью свет обливал картины и мебель, а серебро зеркал увеличивало пространство гостиной, отражая роскошь, лишенную новомодных эффектов, горящий хрусталь на высоком потолке раскинул застывшие тени. У стены располагались три стола для домашнего фуршета: с вином и холодными закусками. Нарезанные фрукты и открытые бутылки с французским и алжирским винами распространяли сладковатый запах с легкой кислинкой. Сеньорита Мерседес изучающим взглядом окинула уже знакомую ей комнату. Сливающиеся голоса гостей оживили ее, и казалось, что атмосфера торжества присутствовала в каждой детали убранства.

Брат Кармен, Фелипе, был на несколько лет старше Мерседес. Он дружески поздоровался с сеньоритой и старой графиней. Вокруг Фелипе-младшего постоянно крутилась его сестра Исабель, которая была очень похожа на него. Стройный и подтянутый Фелипе какое-то время из вежливости поговорил с Мерседес и присоединился к мужскому обществу. С остальными приглашенными молодыми людьми Мерче знакома не была. Она обратила внимание, что сеньор Поло-старший медленно шаркал по комнате, почти не поднимая ног, и казался не очень здоровым. Сутулый и грузный, он возвышался над головами присутствующих, как гора, вершина которой лоснилась напомаженным блеском зачесанных на пробор волос. Обладая внушительной внешностью, сеньор Поло был безобидным человеком и любящим отцом.

В этот вечер Фелипе-старший давал прием в честь Сантьяго Альбы, который совсем недавно занимал пост министра финансов Испании. Он приехал отдохнуть из Мадрида к сеньору Поло как к давнишнему другу. Сантьяго Альба являлся одним из ключевых либералов Испании. Демократическое движение того времени было разрозненным, но его представители постоянно пытались консолидироваться, чтобы укрепить свое положение среди политической элиты.

Альба, которому перевалило за сорок лет, с возрастом стал массивным и солидным мужчиной, со смеющимися глазами и острым языком. При виде Мерседес он поднял брови и улыбнулся. Эта девушка ему определенно понравилась, поэтому Альба не был скуп на комплименты. Бывший министр взял руку сеньориты и слегка пожал ее.

Сантьяго Альба не входил в круг потенциальных женихов, который уже очертила тетя Исабель, да и донья Лаура тоже была начеку. Они ждали прибытия столичной молодежи: Хосе Кальво Сотело и Фернандо Ортиса, которых пригласил младший Фелипе.

Сеньор Кальво Сотело родился в Галисии, а Фернандо Ортис – в Мадриде. Они познакомились в столице и быстро стали приятелями. К этому времени Хосе Кальво Сотело уже стал известным доктором права в главном университете Мадрида, а его друг только что получил образование юриста. Они оба были безупречно одеты, и лоск большого города говорил об их принадлежности к обеспеченному классу. Красноречивый Кальво Сотело относился к разряду умных и образованных людей. Его интересовали в первую очередь политика и право. Ширококостный Кальво Сотело с большими выпуклыми глазами, которые напоминали черные, перезревшие оливки, зрительно резонировал с худым Фернандо. Тонкие черты лица и длинные пальцы рук молодого человека в совокупности с хорошими манерами притягивали взгляды собравшихся женщин.

Внезапно у дома послышался громкий рев автомобиля. Это был знак прибытия последнего гостя, которого так ждала сеньорита Кармен. Майор Франко примчался на казенной машине, весьма довольный собой. Когда темное небо уже поглотило землю, лишь яркий свет зажженного фонаря освещал его силуэт. От смущения к лицу Кармен прилила кровь, и ее волнение было невозможно скрыть. Она встала со своего кресла, пытаясь заставить себя пройти через гостиную медленно и с достоинством. Но внутри сеньорита еле сдерживала желание помчаться со всех ног навстречу такому желанному гостю. Мерседес заметила возбуждение своей подруги и, бросив мимолетный взгляд на вошедшего военного, не могла понять, что Кармен в нем нашла. Майор никак не мог сравниться с мадридскими кабальеро.

Вскоре вино и обилие закусок немного раскрепостили присутствующих. Дамы улыбались все ласковее, а мужчины становились более словоохотливыми. Почетный гость Альба непринужденно смеялся и жестикулировал руками. Тетя Исабель и графиня Лаура делились друг с другом воспоминаниями о прежнем Мадриде, пока в кругу молодых людей Хосе Кальво Сотело рассказывал о своей недавней помолвке с сеньоритой Энрикесой, которая тоже была из семьи адвокатов. Тетя Исабель искренне огорчилась, услышав мельком разговор молодежи, и тогда она поняла, что один из женихов уже безвозвратно потерян для ее горячо любимой племянницы.

Мерседес посматривала на Фернандо, сердце которого пока было свободно. Она чувствовала легкое головокружение то ли от хорошего красного вина, то ли от присутствия сеньора Ортиса. Неожиданно Фернандо подошел к ней и как бы случайно коснулся ее руки. Он сразу завел разговор о красотах астурийского края и прекрасной прохладной погоде наступившего лета. Фернандо делился планами на будущее, касающимися его адвокатской карьеры. Мерседес ему улыбнулась, и он сразу почувствовал облегчение. Молодой человек изо всех сил старался привлечь внимание юной девушки.

– Послушайте, Мерседес, – обратился будущий адвокат к сеньорите. – Не хотели бы вы пойти с нами в театр?

– С удовольствием, ведь я еще не была в театре «Кампоамор» после реконструкции.

– Вообще-то эта идея принадлежит Кармен, но я думаю, что вам будет приятно в нашей компании, – немного смущенно произнес сеньор Фернандо.

«Театр, наверное, был все-таки его идеей. Не думаю, что это пришло в голову самой Кармен. Моя подруга могла бы пригласить всех только на утреннюю мессу в Кафедральный собор Овьедо», – подумала про себя Мерседес, даже не сомневаясь в том, что она действительно заинтересовала Фернандо.

В это время Кармен беседовала со своим несловоохотливым майором, который попытался блеснуть перед ней какой-то старой шуткой.

Знаменитые севильские сигары исчезали из резной коробки так же быстро, как и вино. Присутствующие вели себя более раскованно, и общение между ними незаметно перешло в политическую плоскость.

Графиня Лаура обратилась к Сантьяго Альбе как к человеку, близкому к королю и хорошо разбирающемуся в политике, впрочем, этим же вопросом она досаждала всех и всегда:

– Я никак не могу смириться с утратой наших колоний и непрерывными нападками марокканцев. Сможем ли мы снова влиять на мировой порядок?

Бывший министр, наполняя комнату сигарным дымом, абсолютно спокойно ей ответил:

– Донья Лаура, мы не можем полномасштабно воевать со всем материком. Тем более что США становятся главным игроком на мировой арене. Понимаете, уход старых империй очевиден, и в новое время нас ждет неизбежное интенсивное развитие политической мысли, – он избавился от сигары и продолжил:

– Не нужно забывать и об экономическом развитии. Война влечет за собой нецелесообразные расходы. Наш король проявил мудрость и дальновидность, не ввязавшись в мясорубку мировой войны. Это позволило нам поднять свое производство на новый уровень, но без дальнейших реформ и выстраивания новых рыночных отношений мы скатимся так же быстро, как и поднялись.

– Простите, но не преждевременно ли говорить о каких-то рисках? Я считаю, что за последнее время нашей экономике могут только позавидовать другие страны, – удивился Кальво Сотело.

– Неурожай и продовольственный кризис неминуемо приведут к росту цен, а следовательно, и всеобщие профсоюзные стачки не за горами. Я ведь пытался провести реформы, но эти «недалекие кортесы» продолжают жить одним днем. Если начнется вторая марокканская кампания, то наш денежный мешок превратится в тряпку, которой нельзя будет заткнуть все экономические дыры. И тогда неизбежно поднимутся низы, как в России. Не будем забывать, что «призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», и нам нужно сделать все возможное, чтобы этот дьявольский дух не распространился на испанских землях, – заключил Сантьяго Альба.