Суженые смерти

– Мы за это и боремся. Нам уже не по карману даже товары первой необходимости. Все, что у нас есть, – это нищенские зарплаты и наш каторжный труд. Женщины и дети работают по ночам в шахтах за гроши, в отличие от Британии, где добыча идет только днем и условия труда значительно лучше. Если мы сейчас не выразим свой протест, то все так и будет продолжаться.

– Мы покажем этим толстосумам, что с нами нельзя обращаться, как с рабами! – выкрикнул Хорхе, и вся таверна одобрительно загудела.

Пьяный угар и табачный дым затуманили головы посетителям заведения. Глаза их блестели от возбуждения. Обсуждение стачки заливалось еще большим количеством сидра. В таком шуме Пилар было трудно не то что говорить, а даже слушать. Звенели тарелки и кружки, а гитарист непрерывно перебирал струны, но музыку почти не было слышно. Поэтому девушка робко предложила Хорхе пойти домой.

– Подожди. Еще успеем поговорить спокойно, – ответил ей молодой человек.

Он уже пританцовывал ногами под столом, а кто-то начал громко орать какую-то песню, и толпа дружно подхватила всем знакомый мотив. В эту минуту прорвался настоящий испанский темперамент, пламенный и кипучий.

Когда звуки гитары смолкли, а людские голоса слились в беспорядочный гул, разгоряченный Хорхе встал и громко прокричал на всю таверну:

– За наше здоровье и за наш успех! – и тут же продолжил:

– ?Arriba, Abajo, Al centro, Al dentro![1 - Вверх, Вниз, В центр, До дна! (Вверх, вниз, в центр, в себя – досл. исп.)]

Все дружно поддержали традиционный тост и осушили свои кружки до дна. В зале еще не смолкли шутки и хохот, когда гитарист начал проигрыш к романсу «Влюбленный и смерть». Настроение в таверне менялось, как жизнь. От хмельной радости до пронзительной грусти прошло не так много времени. Музыкант начал петь знаменитую средневековую балладу своим чуть хрипловатым голосом, и публика подпевала ему, отстукивая ритм ногами.

Пилар передалось печальное настроение старой баллады. Она сидела боясь пошевелиться, как будто бы приросла к жесткому деревянному стулу. Пилар всегда думала о своей будущей счастливой жизни с Хорхе, пытаясь ее нарисовать благополучной, с хорошим достатком, который будет зависеть только от их добросовестного труда. Изменения в социальном положении сеньориты и ее жениха должны были принести материальную стабильность и уважение окружающих. Но романс, с его последними трагичными строчками о внезапно закончившейся любви, на некоторое время рассеял ее мечты, и она начала опасаться, что шелковый шнурок может порваться внезапно, как и их жизни. Это чувство возникло у нее в преддверии приближающейся широкомасштабной стачки.

Но вот постепенно наступила относительная тишина. Хорхе подошел к Пилар и прошептал ей несколько слов на ухо. Она поднялась следом за ним, чувствуя так близко его горячее дыхание. Молодые люди вышли из таверны и направились по опустевшим темным улицам в холостяцкое жилье захмелевшего парня. Хорхе открыл скрипучую дверь, и они оказались возле лестницы из грубо отесанного камня, которая вела в цокольный этаж. Они спускались по ступеням, которых было ровно тринадцать. Каждая была для Пилар как очередное падение вниз, но молодость брала верх над всеми предрассудками.

Молодые люди вошли в крохотную комнатушку, больше похожую на подсобное помещение, чем на нормальное жилье, с маленьким окошком наверху, через которое проглядывал лоскут ночной улицы. Он зажег лампу, которая тускло осветила стены с расклеенными картинками обнаженных женщин. Развешанные изображения немного смущали девушку. Убранство этого холостяцкого прибежища состояло из одной кровати, стула и небольшого стола. Прибитая к стене вешалка с убогой одеждой дополняла бедное жилье Хорхе.

Пилар хотела сказать что-то, но мужчина крепко сжал ее в своих объятиях, и ей пришлось на секунду освободиться, чтобы снять без повреждений свое новое платье. Он проводил рукой по ее лицу и плечам. Девушка вся вспыхнула, и ее тело как будто проснулось, узнав именно того единственного и любимого. Она отвечала на его горячие поцелуи и проводила руками по его широкой мускулистой спине…

Ночь покачивалась вместе с белыми простынями на кровати. Такая свободная и откровенная, без рубах. Казалось, никто их не потревожит и не разлучит. Недолгие часы она еще чувствовала его ласки, пока раннее утро тусклым светом не пробралось в небольшой оконный проем. Хорхе устало заснул, откинувшись на подушку, а Пилар медленно поднялась, скрипнув кроватью. Она наскоро оделась, заколола растрепанные волосы, привела себя в порядок и быстро обернулась, увидев свой вдавленный отпечаток на еще не остывшей простыне.

Глава пятая

Пилар, будучи все время рядом с доньей Лаурой или Мерседес, всегда была молчаливым свидетелем всего происходящего. Они не обращали на нее никакого внимания и относились к ней, как к мебели. Старая графиня, постоянно пребывающая в скуке, могла говорить долгое время со своей племянницей, размышляя вслух и жестикулируя относительно здоровой рукой. Она вела продолжительные беседы с Мерседес о молодом юристе, которого Пилар уже имела удовольствие видеть в их доме.

Экономка, поглядев на все со стороны, пришла к выводу, что у Фернандо уже нет пути назад. Если графиня себе что-то вбила в голову, то так оно и будет. Она знала ее непоколебимость и решительность. Пилар была не в восторге от перспективы отъезда сеньориты Мерседес в Мадрид, так как донья Лаура в отсутствие молодой сеньориты совсем замучает Пилар, не давая ей вздохнуть ни минуты. Однако она успокаивала себя мыслью, что покинет этот дом раньше, чем Мерче, и выйдет замуж за Хорхе. Ее размышления прервала графиня, которая велела горничной подать традиционный кофе.

Дальнейшие события складывались чудесным образом для сеньориты Мерседес. После званых обедов, на которых присутствовал сеньор Ортис, и последующих ежедневных прогулок по живописным окрестностям города теплые отношения между Фернандо и Мерче стали еще крепче. Взаимное восхищение друг другом, которое они пытались скрыть первое время, стало теперь заметно даже для окружающих.

Донья Лаура в силу своего возраста и постоянного недомогания не могла сопровождать свою племянницу на прогулках и на просмотрах немых кинофильмов, где популярный в то время Чарли Чаплин смешил публику под звуки играющего тапера. Ее успешно заменяла Пилар или учительница музыки, француженка по происхождению, мадам Морель. Молодых людей присутствие этих особ не смущало, и они в душе были очень рады, что на их месте нет наблюдательной графини.

Одной из последних прогулок было посещение бывшего дворца Рамиро I на южном склоне горы Наранко, который впоследствии стал церковью Святой Марии. Два экипажа быстро довезли молодежь до тихого, безлюдного места, где началось их восхождение на холм, который венчали древние стены храма. Сеньор Ортис и сеньорита Мерседес были в компании Кармен Поло и ее старшего брата Фелипе. Медленным шагом, не касаясь друг друга руками, Фернандо и Мерче поднимались по дорожке, вымощенной камнем. Она, как проекция Млечного Пути на Земле, уводила путешественников все дальше и дальше. Песчинки принесенного ветром песка блестели на солнце, как звездная пыль. Молодые люди направлялись к конечной точке своего романтического путешествия. Фернандо продолжал смотреть прямо перед собой, но периодически в вполоборота бросал взгляд на свою очаровательную спутницу. Руки он сложил за спиной, и полы его расстегнутого пиджака раздувал ветер, как и волан, украшавший ворот голубого платья Мерче, которое ей необыкновенно шло. Сеньорита Мерседес и сеньор Ортис молчали не столько из-за присутствия сопровождающей их Пилар, сколько из-за веселого разговора оживившейся Карменситы.

Раскалившееся над головой солнечное небо, с редкой ватой облаков, щедро освещало окрестности. Все они шли навстречу огромному, застывшему в камне кораблю, где когда-то жили древние короли и звучали католические мессы. Сейчас только по большим церковным праздникам там можно было услышать торжественные литургии. Сквозные окна без стекол заполняли внутреннее пространство сооружения свежим и пряным воздухом. В этот день птицы, залетающие вовнутрь помещения, своими тоненькими голосами, казалось, повторяли: «Аве Мария».

Лужайки и пышные кусты насыщенного гринового цвета окружали гору. Они уходили куда-то далеко-далеко, сливаясь с высоким лесом и небом в отблесках жаркого дня. Фернандо переполняло радостное чувство. Сеньор точно знал, что это была любовь. Она не перекликалась ни с чем, что он переживал ранее в своей жизни. Но в душе почему-то промелькнуло сомнение: «А вдруг я ей совсем не нравлюсь? И ее благосклонные улыбки – это всего лишь дань вежливости. Но они такие очаровательные. А мой отъезд приближается все быстрее и быстрее. Я сегодня обязательно с ней поговорю. Откладывать больше нельзя».

Тем временем веселая компания уже подошла к ступенькам потемневшего от времени здания. Пилар достала из корзинки плед и расстелила его на траве, чтобы не мешать молодым людям. Друзья сначала вместе поднялись по ступенькам на первый этаж, где высокие своды здания были украшены уникальной резьбой по камню. Они проводили руками по высеченным рисункам. Фернандо пригласил Мерседес подняться на второй этаж. За ними хотела последовать и Кармен, но брат одернул ее за руку и прислонил свой указательный палец к губам, давая ей понять, что этим молодым людям нужно побыть наедине хотя бы несколько минут.

Поднявшись на второй этаж, сеньор Ортис взял за руки Мерче. Она попыталась освободиться, но безуспешно. Лицо девушки загорелось от смущения. Фернандо попытался заглянуть в ее глубокие глаза и произнес:

– Сеньорита Мерседес, не знаю, как сказать вам и что вообще говорят в этих случаях, но я абсолютно влюблен.

– В кого же? – шепотом спросила Мерче.

– О Боже! В вас, конечно, – ответил Фернандо.

Внезапно он замолчал. Обычно словоохотливый и красноречивый, будущий адвокат растерял весь свой словарный запас. Ему понадобились невероятные усилия, чтобы закончить свое объяснение с девушкой:

– Я скоро уезжаю в Мадрид. Если вы испытываете ко мне такие же чувства, то я надеюсь на вашу взаимность. Тогда мне завтра нужно будет поговорить с доньей Лаурой о моих серьезных намерениях, чтобы я смог беспрепятственно за вами ухаживать.

Мерседес прижалась к его плечу, опустив голову, и неожиданно для себя самой тихо сказала:

– Разумеется, я буду рада, если вы поговорите с графиней, потому что тоже…

Фернандо наклонился и быстро поцеловал Мерче. Голова ее закружилась, и она еле устояла на своих ногах. Вдруг, разорвав спокойное небо, в окно влетел посланник духа Испании – голубь торкас, и Мерседес, поддавшись инстинкту, сделала шаг назад. Огромный сизый голубь обнажил свои стальные перья, похожие на лезвия бритвы. Увидев это, девушка по-настоящему испугалась. Птица кричала пронзительным голосом беды и одинокой печали. Умирающий в своем последнем полете торкас с потоком воздуха стремительно подлетел к высокому своду. Он ударился своим острым клювом о каменную резьбу, замертво упав вниз, широко распластав свои крылья. В этот момент грань между жизнью и смертью стерлась, и молодые люди еще продолжали слышать эхо последнего крика погибшей птицы.

Суеверный страх охватил все существо Мерседес, и девушка поняла, что это дурное предзнаменование. Она старалась не показывать своего испуга перед Фернандо и поэтому, услышав голоса Фелипе и Кармины, прямиком направилась к ним навстречу. Молодому человеку тоже стало немного не по себе, но он не был настолько суеверным, чтобы придать этому неприятному происшествию серьезное значение.

Веселая болтовня быстро развеяла тревогу влюбленной пары, и возвращение домой было совсем недолгим. Донья Лаура поняла по сияющему лицу своей племянницы, что будущий адвокат все-таки решился на объяснения с Мерче. Она даже сама почувствовала себя здоровее и моложе. С пристрастием допросив Пилар, как страж правопорядка, графиня окончательно убедилась, что наконец-таки отношения между молодыми людьми сдвинулись с мертвой точки. Графине заранее удалось выяснить доподлинные доходы семьи Ортис в Мадриде, и это ее вполне удовлетворило. Фернандо пригласил их в самое ближайшее время посетить столицу, рассчитывая на согласие доньи Лауры, чтобы как можно чаще видеться с сеньоритой Мерседес. После этого Мерче уже без стеснения начала называть своего жениха просто Нандо.

В ближайшее воскресенье, после сиесты, к графине наведалась ее старая подруга Исабель со своей племянницей Кармен. Сеньорита Поло долго не стала рассиживаться с престарелыми дамами, и девушки пошли наверх, чтобы с удовольствием поболтать наедине. Как только Мерче закрыла дверь, Кармина немедленно начала расспрос:

– Послушай, Мерседес, сеньор Ортис с тобой объяснился перед отъездом?

Мерче утвердительно кивнула головой и произнесла:

– Но я убедительно прошу тебя никому об этом не говорить.

– А донья Лаура что на это сказала? – спросила с огромным любопытством сеньорита Поло.

– Они сразу же нашли общий язык и договорились. С ее стороны не было никаких препятствий, но придется подождать около трех лет, пока он не займет должного места в обществе, – ответила Мерче.

При этих слова Кармен от радости за подруг даже подпрыгнула и захлопала в ладоши. Лицо ее светилось и выражало полное одобрение.

– Мерседес, тебе я одной могу сказать, что Франсиско тоже признался мне в любви. Но к моему отцу он еще не ходил. Майор хочет совершить настоящий подвиг, как истинный рыцарь, и посвятить его мне, а может быть, даже и не один. О нем должна заговорить вся Испания, и только тогда, как он считает, мой отец не вышвырнет его за дверь. Ты же знаешь, как он к нему относится? Хотя это уже ни для кого не является секретом, – со вздохом произнесла сеньорита Поло.

– А как же вы с ним общаетесь? – спросила недоуменно Мерче.

При этих словах Кармина немного смутилась, но тут же взяла себя в руки. Она ответила подруге без всякой фальши:

– Да, с этим нелегко. Мы видимся на службах в храме, а иногда он появляется в самых неожиданных местах как из-под земли. К тому же мы наладили тайную переписку. Я понимаю, что это противоречит «некоторым» правилам, но мы оказались в безвыходном положении. Ты меня понимаешь? – спросила Кармен, рассчитывая на поддержку своей подруги.

– Разумеется, я даже почти уверена, что сеньор Поло не устоит перед твоим натиском. Но все равно нам обеим нужно время, чтобы все как-то уладилось.

Немного помолчав, Мерседес продолжила:

– Мы собираемся уехать в наш особняк рядом с морем на три месяца, чтобы донья Лаура смогла лично проконтролировать сбор урожая и завершить все дела в поместье. Поэтому отъезд планируется в самое ближайшее время, – сказала Мерче.

Кармина в ответ утвердительно кивнула головой.

Поговорив еще немного, девушки решили присоединиться к своим болтливым тетушкам.