Суженые смерти

Их слух уловил уже начавшуюся тираду доньи Лауры:

– То, что надвигается стачка – это далеко не шутки. Правительство ничего не делает, и оно уже давно ни на что не способно. Все будет охвачено этим профсоюзным движением из-за того, что железнодорожники Барселоны не могут добиться восстановления своих рабочих после незаконного увольнения. Волнения прокатятся по всей стране. Наши улицы, площади и, возможно, даже церкви станут ареной для неминуемого кровопролития, и никто не хочет идти на уступки.

– Я надеюсь, что это все не перерастет в революцию, хотя кто его знает? Все беды идут из Каталонии. Некоторые лидеры профсоюзов уже стали фанатиками с неприемлемой для нас марксистской философией. Страшно подумать, но они даже отрицают существование Бога, – сказала пожилая сеньора.

– Не беспокойтесь, тетушка Исабель. Как загорится, так и потухнет. Наш военный гарнизон уже предпринял все меры безопасности для города. Более того, солдат постоянно поднимают ночью по тревоге, чтобы проверить их боевую готовность, таким образом прививая им строгую дисциплину, – вмешалась хорошо осведомленная Кармен.

– Деточка, откуда ты знаешь, что происходит у нас в гарнизоне? – спросила удивленная сеньора Исабель.

Кармина тут же отвернулась от изумленных пожилых дам, прикусив свою нижнюю губу. До нее дошло то, что она сболтнула лишнего. В ее голове быстро прокрутились варианты лжи во спасение. Она молниеносно нашлась, окинув невозмутимым взглядом свою тетю:

– Наверное, об этом многие говорят. Лично я это услышала в магазине, когда мы с вами выбирали ткани себе на платья. Вы так увлеклись разговором с хозяином, что и не заметили, как еще две посетительницы шептались об этом, выбирая для себя батист.

– Кажется, что-то припоминаю, – сказала растерянно тетя Исабель.

– Будем надеяться, что это не продлится слишком долго и мы не будем сидеть в заточении в собственных особняках, – вмешалась в разговор Мерче.

– Донья Лаура, а какого числа вы планируете отъезд? – обратилась к пожилой хозяйке Кармен.

Ни на секунду не задумываясь, графиня Лаура ей ответила:

– Завтра.

Глава шестая

Когда блестящий автомобиль графини просигналил у входа в загородное поместье, как всегда одетый с иголочки шофер Луис открыл дверь для пассажирок, а навстречу ему уже спешила запыхавшаяся Пилар, которая приехала в особняк еще вчера вечером. У нее было не так много времени, чтобы идеально подготовить дом в пригороде Льянеса перед приездом доньи Лауры. Горничные, кухарки и садовник выстроились на лужайку перед домом, приветствуя свою хозяйку. Графиня была в очень неприятном расположении духа, потому что ее сильно растрясло в дороге. Они ехали несколько часов на автомобиле, и донья Лаура сильно устала от этого длительного путешествия. К тому же ее мучила постоянная жажда из-за ярко палящего солнца. Пожилая женщина вместе со своей племянницей поспешила зайти в большой прохладный особняк, а прислуга последовала за ними следом.

Двухэтажный дом из местного природного камня, с близко расположенными друг к другу прямоугольными окнами, находился в центре сада, главная аллея которого вела к обширным фруктовым и оливковым плантациям. Подстриженные газоны и островки с цветами издавали шлейф сладких запахов этого чудесного лета. В это время года природа тяжела созревшими плодами, как будто бы женщина на сносях. Сбор урожая должен был вот-вот начаться. Фрукты уже падали на землю и давно уже просились в корзины. Сердце графини дрогнуло, она прямо сейчас хотела направиться к своим угодьям, но возраст взял верх, и она решила сначала отдохнуть.

После того, как пожилая донья и молодая сеньорита привели себя в порядок после дороги, они еще чувствовали усталость, однако все равно решили спуститься в большую столовую, где горничные накрыли на стол. Деревянные полы были ничем не застланы, а громоздкая мебель на фоне бежевых стен смотрелась немного простовато, хотя и была оббита коричневым бархатом. Натюрморт с винным кувшином и фруктами в корзине красовался рядом с буфетом, где хранились посуда и серебряное фраже. Прислуга немедленно подала салат, гаспачо, паэлью и хамон. Еда была простой и традиционной. На столе даже не стоял молочный поросенок, потому что кухарки просто не успевали приготовить что-нибудь изысканное в день приезда своей хозяйки. Донья Лаура так была измучена, что не сделала никакого замечания по поводу обеда. Мерче все с удовольствием съела, хотя обычно страдала отсутствием аппетита. И вот наконец-таки настало долгожданное время сиесты, когда все обитатели дома погрузились в глубокий и безмятежный сон.

Ближе к вечеру, хорошо выспавшись, Мерче потянулась на своей кровати и заметила, как в ее комнату пробиваются светящиеся искры клонившегося уже к западу солнца. Она поднялась и посмотрела в окно. Девушка увидела цветущий сад, где ветер колыхал ветки деревьев, словно зеленые струны лета. А цветы, как безмолвные танцовщицы, передавали всю красоту, мимику и жесты природы. Мерче с трудом оторвала глаза от цветущего великолепия, когда вошла Пилар. Экономка пригласила юную хозяйку спуститься к заливу, чтобы прогуляться вдоль берега, по которому сеньорита Мерседес так скучала. Не прошло и получаса, как девушки разглядели волнующий воображение залив. Пенистые волны захлестывали каменные глыбы, которые в лучах заходящего солнца, казалось, меняли свое очертание. Мерседес обернулась назад и увидела, как возвышаются горы с их остроконечными вершинами. В них как будто были замурованы мгновения далеких столетий. Сеньорита подумала, что это окаменевшие воины, о которых еще никто не написал в книгах.

В этот момент до слуха Мерче донеслись мужские голоса, и она увидела проходящих мимо рыбаков, которые распевали народные песни. Вдруг один из них повернул голову в сторону Пилар, видимо, узнав ее. Он, не останавливаясь, с улыбкой поприветствовал сеньорит.

– Добрый вечер, – сказал мужчина.

– Добрый вечер, Антонио, – ответила ему экономка и добавила, посмотрев на тяжелый улов, который он тащил своими мозолистыми руками:

– Тяжек твой улов. Видно, много у тебя сегодня кефали.

– Своя ноша не тянет, – ответил ей рыбак.

– Занесите нам рыбу на кухню сегодня, а утром креветок и устриц, – прокричала Пилар ему вдогонку, продолжая улыбаться.

Антонио повернулся к экономке и утвердительно кивнул головой. Видимо, в глубине души он был очень доволен прибытием доньи Лауры в свое поместье. Мужчины продолжали приближаться к городку, а их рубахи, как паруса рыбацких шлюпок, раздувались на ветру.

Льянес в вечереющем свете раскинулся параллельно прибрежной полосе. Его дома были как перетасованная колода, собранная из разных веков. Похожими были только черепичные крыши, словно бордовая рубашка карт. Девушки медленно дошли до скалистого берега и, присев на крупные теплые валуны, зачарованно смотрели на бушующие краски заката.

Ветер развевал концы шелковой ленты на соломенной шляпе Мерседес. Она с упоением вдыхала морской воздух и думала о том, что на смену лета придет осень и она вместе с тетушкой поедет в Мадрид, где встретится с Нандо. Сеньорита уже мечтала о счастливой столичной жизни, и ее история любви должна была обязательно закончиться свадьбой. В это время Пилар занимали совсем другие мысли. Ее сердце наполнилось всепоглощающей женской печалью. Приближение стачки лишь усиливало ее волнение. И этот морской ветер своими порывами только усугублял ее душевное состояние, как и крик прибрежных чаек.

Они помолчали еще немного, а потом Мерче негромко произнесла:

– Пилар, посмотри на эти камни. Море, солнце и ветер, как художники, кажется, разрисовали эти валуны размашистыми темными мазками. А высохшая морская соль придает им живописную рельефность. Они словно хранят монашеский покой.

– Да, действительно. Может быть, вы и правы. Но темные поверхности камней все равно нагоняют на меня какую-то душевную тоску. Скоро стемнеет, и нам пора возвращаться домой, – заметила экономка.

Пилар посмотрела на берег, и от этого ей легче не стало. На влажной гальке вместе с редкими ракушками лежали принесенные прибоем мертвые медузы. Сеньорита Мерче даже не обратила на это внимание. Она продолжала пребывать в своих фантазиях, которые, впрочем, были подпитаны уже свершившимися реальными событиями.

Сгущались сумерки. Подходя к усадьбе, Мерче и Пилар заметили, что в саду уже никого не было. Они не спеша зашли в дом и только тогда поняли, что на кухне прислуга была занята не приготовлением ужина, а болтовней о грядущих волнениях. Здесь также сидели шофер и садовник, которые пили кофе, сосредоточив свои взгляды на молодой кухарке. Пилар незамедлительно надела свой передник и быстро начала командовать распустившейся в ее отсутствие прислугой:

– В стране может произойти все, что угодно, от стачки до революции, но ужин еще никто не отменял. Или донья Лаура давно никого не увольняла? За работу!

Мерче взяла на кухне персик и с удовольствием его съела. Потом она направилась к своей тетушке, чтобы скрасить ее одиночество. Девушка зашла в освещенный ярким светом кабинет. Донья Лаура сидела за столом и разбирала свои бумаги, которых накопилось немало. Ее круглое морщинистое лицо было сосредоточенно, и только приход племянницы смог ее оторвать от дел. Она посмотрела на часы и увидела, что время ужина быстро приближается. И, махнув рукой, раздосадованно сказала:

– Мало толку в этих бумагах, если никто в мое отсутствие ими не занимается и ничего не контролирует на плантациях. В первую очередь мне нужно поднять всем жалованье, чтобы люди чувствовали свою заинтересованность и не примкнули к недовольным бунтовщикам.

– Вы всегда принимаете верные решения как раз во время очередного сбора урожая. Скоро настанет праздник святого Роке, и я думаю, к этому времени уже все забудут о стачке, – пыталась успокоить ее Мерседес.

– Не думаю, что эта надвигающаяся буря пройдет быстро и без последствий. Я сегодня получила письмо от сеньора Поло. Он очень обеспокоен. Не успели мы сегодня приехать, а к вечеру его доверенное лицо уже передало мне конверт. Это говорит о многом, – заметила пожилая женщина.

Как только донья Лаура замолчала, из столовой раздался шум засуетившейся прислуги. Часы пробили девять. Пилар окинула взглядом сервированный стол. Белая фарфоровая посуда уже засияла на накрахмаленной скатерти. Графиня по своему обыкновению села во главе стола, а Мерче расположилась по правую сторону от хозяйки дома, пока горничная расставляла тарелки с приготовленным рисом, запеченной красной кефалью и розмарином. Легкий дымок, струившийся от блюд, разносил аппетитные запахи. Девушка сразу же вспомнила улыбающегося рыбака с богатым уловом. Для Мерседес подали прохладительный напиток гранисадо, а пожилая женщина предпочла бокал красного вина, привезенного из заграницы. Прерванный разговор, начавшийся в кабинете, продолжился во время ужина.

– Так что пишет сеньор Поло? Когда нас навестят Кармен и Фелипе? Они ведь обещали к нам приехать, не так ли? – спросила, не скрывая своего любопытства, Мерче.

– Об этом не может быть и речи, – сказала, немного отпив вина из своего бокала, донья Лаура и продолжила:

– Требования каталонского профсоюза не были выполнены, и общенациональная стачка объявлена на 13 августа. Более того, волнения в Барселоне, Бильбао и Мадриде уже начались. Все протестующие так вдохновлены революцией в России, что отступать не намерены. Я уже не говорю о Стране Басков, которая во все горло кричит о своей независимости. Достаточно одной искры, чтобы полыхнул весь север. Сеньор Поло считает, что нам нужно соблюдать крайнюю осторожность и быть постоянно начеку, не помышляя ни о каких визитах. У реки Каудаль вот-вот соберутся горнорабочие, часть из них отправится в Овьедо, а остальные уже начали строить баррикады непосредственно возле угольных шахт.

Проходя мимо столовой, Пилар оказалась невольной свидетельницей этого разговора. Она замедлила шаг и остановилась. Кровь внезапно прилила к ее голове. Она услышала отчетливый звон в ушах, и все начало расплываться перед ее глазами. Экономка еле удержалась на ногах, схватившись за дверь. Старая графиня метнула свой зоркий взгляд в ее сторону.

– Пилар, в чем дело? Эта бестолковая прислуга совсем измотала тебя за день? – спросила обеспокоенная хозяйка. – Иди, отдыхай, а то не ровен час еще заболеешь.

– Спасибо, донья Лаура. Я выйду сейчас на террасу, подышу немного воздухом, и все пройдет, – ответила экономка тихим голосом.

Сеньорита Пилар вышла из дома и, не торопясь, присела в плетеное кресло. Все, что она могла сделать для Хорхе сегодня, – это искренне молиться за его жизнь. Если что-то пойдет не так и власти применят силу, то о его участи и подумать будет страшно. Девушка смотрела вдаль на убегающую дорогу, ведущую в Овьедо. Больше всего на свете она хотела пройти ее сейчас до конца, не дрогнув перед лицом опасности, чтобы оказаться в маленькой комнате вместе с Хорхе.

Глава седьмая

Солнечный день был прохладный из-за порывов ветра, который разбивался о стены домов и сгибал ветви городских деревьев. Люди стекались со всех направлений к центру. Этот поток напоминал бушующие горные реки, которые прорвали плотины и понеслись по городским улицам. Мужчины были одеты в свои отбеленные рубашки и выглаженные брюки. Они собрались словно на большой праздник. Горожане были взволнованны перед предстоящим митингом. Глаза людей начинали светиться, когда они с воодушевлением выкрикивали призывы из манифеста, опубликованного накануне: «Покончить с коррумпированным и позорным режимом!», «Дато в отставку!».

Протяжный гул толпы начал заполнять весь город. Юбки и блузы женщин поднимал ветер, когда они вместе с детьми начали возводить баррикады. Заграждения должны были парализовать главные транспортные артерии Овьедо. Кипящий азарт захватил даже самых маленьких жителей, которые подражали взрослым и неустанно следовали за ними. Повсюду мелькали их старенькие рубашки и заплатанные короткие штанишки, из которых они уже успели вырасти. В это время мужчины несли транспаранты, по которым, не переставая, хлестал ветер. Он словно подгонял протестующих к площади, ускоряя движение толпы. На белой материи красными кричащими буквами было написано: «Да здравствует Россия!», «Доступная медицина, субсидии, работа!», «Нет коррупции!», «Позор правительству!».

Радикально настроенные лидеры многочисленных движений были так вдохновлены русской революцией, что непременно собирались ее совершить и в Испании, если потребуется. В этом людском скопище, среди многих отчаянных голов, находились и граждане с умеренной позицией, которые хотели лишь проведения честных демократических выборов. Они надеялись на то, что падение Первой Испанской Республики в 1874 году не было ошибкой и действующий монарх сможет совершить ряд необходимых реформ для изменения политической системы страны, чтобы облегчить жизнь своих подданных. Реставрация династия Бурбонов, начавшаяся с Альфонсо XII, по их мнению, не должна была прерваться правлением Альфонсо XIII. В Астурийском княжестве, колыбели первого католического государства, монарх являлся олицетворением объединенных испанских земель в единую страну. Они считали правителя своим главным защитником, ведь именно король в далекие времена возглавил освободительную реконкисту от мавританского господства. Люди, собравшиеся в этот день, были разных возрастов и политических взглядов, но их объединял единый гражданский порыв.

Все столпились единой народной массой на площади Скандала, где еще в 1881 году произошла первая манифестация горожан, несогласных с проектом строительства новой железной дороги. Местные власти несколько раз пытались ей дать более благозвучное название, даже в честь погибших военных в Марокко. Но и сейчас она продолжает оставаться площадью Скандала, причем уже абсолютно официально. Жители близлежащих домов открыли свои окна и с интересом наблюдали за всем происходящим, чувствуя себя немного неловко, потому что были в безопасности и ощущали близость домашнего комфорта. Однако это не мешало им наблюдать за будоражащими событиями.

Во главе манифестации были члены профсоюза. Вместе с ними шли шахтеры-активисты, которых возглавлял близкий друг Хорхе – Мигель. Угольщики громко переговаривались между собой. Со стороны было видно, что именно они были основными вдохновителями толпы. Приблизившись к сколоченному из досок возвышению, члены Всеобщего союза трудящихся решили дать слово своему генеральному секретарю – Мануэлю Льянесе. Он работал когда-то угольщиком, а теперь являлся крупным политическим деятелем и избранным мэром города Мьерес. Это был небольшой шахтерский городок, находящийся неподалеку от столицы Астурии. Волнистые волосы и пышные усы делали Льянесу узнаваемым в толпе. Крепкое тело генерального секретаря профсоюза возвышалось над толпой, как утес. Мануэль взял рупор и уверенно начал свою речь: