Старшая сестра

– Ира, не сердись, – сказал он, присаживаясь рядом и беря её за руку. – Родители поторопились с выводами. Прости ты их, ради Бога.

– Что же такого ты им обо мне рассказал, что они сделали столь своеобразные выводы? Тебя с извинениями не было неделю, а явившись, ты смотришь на меня как на прокажённую, – говорила Ирина, выдернув свою руку из его ладони. – В таком состоянии ты возьмёшь меня в жёны?

– Не говори глупости. Я звонил, Ася брала трубку, и она запретила пока навещать тебя. Думаешь, я не понимаю, что косвенно причастен к этой трагедии. Мне очень жаль, – несколько равнодушно, сказал Вадим.

– Вадим, не лги ни мне, ни себе. Моё теперешнее состояние тебя угнетает больше чем меня. Давай расставим всё по своим местам. Мы знакомы с тобой были месяц. Я не давала тебе повода на развитие стремительных отношений. Мы, если ты помнишь, и не целовались ни разу, а ты уже сделал вывод, что я приму твоё предложение и стану твоей женой. Это как расценивать? Твои родители уже планировали внуков, не получив моего согласия. Выходит, вам нужна была женщина удобная, как диван. Моё мнение и желание никого не интересовало. Вы мне хотели сделать, таким образом, одолжение? А кто вам сказал, что я мечтала выйти за тебя замуж? Это вы пытались меня осчастливить.

– Хочешь знать правду? Изволь! Мне тридцать два года и я не собирался жениться ещё лет пять. Мне нравились совсем другие женщины. Познакомившись с тобой, я быстро понял, что такие, бескорыстные девушки, как ты, большая редкость. Поделился новым знакомством с отцом, и он, пока ты была в Сочи, собрал о тебе информацию. Ты устраивала моих родителей больше чем меня. Если ты и не сделала счастливым их сына, то родила бы внука, который стал пропуском к наследству моего деда. Всё было направлено на это. А теперь скажи мне честно: узнав об этом в своё время, разве ты не могла отказаться? Могла. Тогда почему ты восприняла это так болезненно? Никто тебя не принуждал ни к чему. Это был всего лишь разговор, и ты услышала его случайно, – говорил Вадим. – Ты же умная девушка, а на дворе двадцать первый век. Кто тебя мог заставить делать то, чего тебе не хотелось бы? Ответь.

– Видимо, я не настолько умна, и, действительно, не подумав, поторопилась с выводами. Не нужно было принимать приглашение в гости. Смотришь, и ничего бы не случилось.

– Если ты передумаешь и примешь наше предложение, отец, если не сам оплатит твоё лечение, то поможет как адвокат.

– Спасибо за откровенность. Я не приму ваше предложение, и не рассчитываю на вашу помощь.

– Не делай из меня бездушного монстра. Я ни нянька, ни сиделка. Что я могу сделать полезного? Могу помочь деньгами, но это всё. Обойдёмся без истерик и взаимных упрёков. Ты хочешь, чтобы я тебе лгал?

– В этом нет необходимости. Не будет истерик и упрёков, и надобности во лжи тоже не будет. Мы просто забудем, что когда-то были знакомы. Мне нужно было прервать наше знакомство, когда я вернулась с отдыха. У меня за спиной не стоит куча поклонников, но и ты не герой моего романа. Я с самого начала сказала тебе об этом. Если честно, меня ещё никто так не разочаровывал как ты. Уходи.

– Я тебя понял. Принёс фрукты. Куда поставить?

– Можешь забрать с собой. Обо мне есть кому позаботиться.

Вадим ушёл, а Ирина вспомнила разговор его родителей. В нём, действительно, не было ничего необычного, кроме цинизма. Она надела наушники, включила музыку и услышала голос Лепса:

«За тобой, не закрывая дверь,

Я живу уже который год.

И с тех пор, отсчёт моих нечаянных потерь

Остановленный кого-то ждёт.

Опять метель, и мается былое в темноте.

Опять метель, две вечности сошлись в один короткий день…»

Слёзы сами побежали из глаз, но не долго – в дверь тихо постучали.

– К тебе можно? – спросил молодой человек и, не дожидаясь приглашения, вошёл в палату, пододвинул стул к кровати и сел. – По какому случаю слёзы? Доктор сказал, что всё стабильно, хотя и сложно.

– От того, что всё сложно, мне, за мою несговорчивость, дали отставку, отказали в помощи, хотя неделю назад собирались делать предложение, – ответила Ирина, понимая, что ей знакома эта манера разговора.

– Грустно, но не смертельно. Посмотри на это с другой стороны. Тебе нужны вздохи и сочувствующие взгляды каждую минуту вместо помощи? Тебе нужен рядом оптимист. Если он на эту роль не тянет – слёзы напрасны.

– Мне в декабре исполнилось двадцать четыре года, и мы это дело решили отметить с сестрой и её парнем в клубе. Там мы с ним и познакомились. Знаешь, не то, чтобы он мне понравился. Вадим был не похож на нас. Молодой человек из прошлого века – умный, культурный, ненавязчивый, разносторонний. Познакомил меня с родителями. Как же хорошо, что мы с ним даже не целовались. На душе не так тошно. Теперь не знаю, что было бы лучше: выйди я за него замуж или попади в нынешнюю ситуацию. И то, и другое трагедия, – говорила с грустью Ирина, как-то забыв, что перед ней незнакомый человек

– И что же такого случилось, что можно сравнить с ДТП?

– Если коротко, то мою кандидатуру приняли, руководствуясь покладистостью и удобством, добавив к этому образование, работу и отсутствие жилищных проблем. Меня выбирали для принца не как принцессу, а как удобный диван для любимого сына, инкубатор для внука. По-другому не скажешь. После месячного знакомства мне готовы были сделать предложение, а я должна была как можно быстрее родить ребёнка. Но самое циничное в том, что ребёнок мог родиться с генетической патологией и они все об этом знали. Для них было важно само рождение внука, а не его здоровье. Я была в бешенстве. Можно было вызвать такси, но я решилась пройтись и доехать на маршрутке. Вот и доехала.

– Он приходил к тебе?

– Приходил. Ася старалась оттянуть его визит. Мои слёзы были не от его визита, а скорее от песни, которую я слушала. Ты вообще кто? Как-то незаметно я нагрузила своими проблемами человека, с которым даже незнакома. Извини.

– Андрей Платонов, – представился он, и Ирине показалось вновь что-то знакомое в его внешности и голосе. Одни карие глаза говорили о многом.

– Ты родственник Романа? – спросила она.

– Я его старший сводный брат, – ответил он, отодвигая пакет оставленный Вадимом и придвигая стул ближе к кровати. – Когда моей мамы не стало, отец лишь временно принял меня в семью, а потом отправил учиться в Англию. Там я провёл шесть лет. Теперь я работаю в его компании, вхож в дом, но дружбы особой между нами нет. Я иногда думаю, что он сделал всё правильно. Наша разница в возрасте в четыре года в то время могла навсегда нас рассорить. Теперь мы взрослые и на всё смотрим по-другому, а моё образование позволяет мне работать там, где хочу. Здесь и сейчас я по собственной инициативе. Роман сказал: тебе помогает сестра, а вот друга нет. Можно, я на время стану для тебя сопровождающим? Я не знаю немецкого языка, но я отлично говорю по-английски.

– С языком я разберусь сама, – ответила по-английски Ирина. – Твоя помощь добровольная или принудительная?

– У тебя хорошее произношение, – сказал Андрей, глядя на смеющуюся Ирину. – Я сказал что-то смешное? Хотя лучше смейся, чем плакать. Ставлю тебя в известность, что поеду с тобой туда, куда посоветует доктор. Буду нянькой, сиделкой, подружкой, финансовым директором. Возражения не принимаются. Другого такого покладистого и терпеливого тебе не найти. У тебя есть просьбы, пожелания? Я могу узнать причину твоего смеха?

– Я работаю в агентстве переводов. Окончила факультет иностранных языков нашего университета. Говорю на английском и китайском.

– Извини. Я не успел полностью изучить твою биографию. У тебя есть паспорт для выезда за границу? Он мне понадобится.

– Запиши номер телефона моей сестры. Я тебе вряд ли смогу помочь. Решай всё через Асю, – ответила Ирина, называя номер телефона Анастасии.

После ухода Андрея, Ирине как-то стало на душе спокойно. Она была уверена в том, что ей если и не помогут, то попытаются. На следующий день её перевели в обычную, но отдельную палату. Рано утром заходила пожилая санитарка, помогала с утренним туалетом, приносила кипяток, и они вдвоём завтракали тем, что было в холодильнике. Потом были процедуры и посещения. Не было дня, чтобы кто-то не навещал Ирину. Всю неделю до выписки Андрей навещал её в отделении после работы. Ирина Богданова доверила своему лечащему врачу самому выбрать клинику.

– Олег Иванович, мне нет разницы, куда я полечу, и где меня будут оперировать. Денег у меня нет даже на Москву. Вы сами «заказывайте музыку», а Платоновы пусть сами выбирают и либо одобряют, либо отказываются слушать, – говорила она.

Настя случившееся с сестрой переживала очень болезненно. Она не могла представить, что будет, если с Ирой что-то случится непоправимое. После дежурства в больнице, пока сестра не пришла в себя, что-то в её мозгу сработало от слёз и переживаний. Словно поменяли микрочип в схеме. Действия и мысли были направлены в другом направлении. Анастасии исполнилось двадцать, и она была уже студенткой третьего курса. Переживая за сестру и понимая как ей больно и трудно, она, перед тем как войти в палату, заставляла себя улыбаться.

– Ириш, как мы поступим завтра?

– Утром идите на занятия, а после них я жду вас дома. Андрей обещал доставить мою персону до квартиры. Купите что-нибудь поесть – холодильник, наверняка, пустой.

– Он тебе нравится?

– Ты об Андрее? Не о том ты думаешь, Ася. Ненавязчивый исполнитель поручения своего отца.

– Одно другому не мешает. Мне кажется, ты ему интересна не только как «поручение». Лично мне он очень нравится.

Утром, после обхода, Андрей дождался выписки Ирины из больницы.

– Документы я все забрал, билеты купил, деньги перечислил. Нас ждут десятого числа. Я взял напрокат коляску на два дня – так ты сможешь перемещаться по квартире самостоятельно, а потом Ася её вернёт. Сейчас поедешь как барыня. Корсет надела? Хватай меня за шею. – Он уложил Ирину в свою машину и привёз к дому, подняв сразу коляску и вещи, а потом и её. – Не волнуйся, мы с Асей холодильник на два дня заполнили, – говорил он, усаживая её в коляску. – Бумаги все в одной папке. Пусть будут при тебе, чтобы я ничего не потерял. На кухне всё стоит в пределах досягаемости. Через пару часов я вернусь.

– Возьми мой ключ. Мне он не понадобится, а ты откроешь дверь сам, если к этому времени Ася не придёт.

Андрей ушёл, а Ирина на коляске объехала свою квартиру. «Ехать» было неудобно и непривычно, но особо и некуда, и она быстро освоила новый транспорт. В квартире похозяйничала Ася. В холодильнике стояли продукты, которые любила Ира, а на столе выстроились банки с кофе, чаем и сахарница. Больше всего Ирина мечтала о тёплом душе. Две недели, проведённые в больнице, она не могла и думать о «помывке» лёжа. Влажное полотенце, салфетки – это были её водные процедуры. «Дождусь вечера, мы что-нибудь придумаем», – успела подумать она и услышала дверной звонок. Она добралась до двери и повернула замок. На площадке стояла незнакомая молодая женщина.

– Вам кого? – спросила Ирина.

– Тебя, убогая, – ответила та, сердитым голосом.