Предсказания

– Не волнуйтесь, коллега, всё прошло хорошо. Минут 10-15 он ещё проспит, – сказал доктор, стоящий у окна, на русском языке. – Я доктор Серж Гербер, анестезиолог и отец Кэтрин. А вы Дарья Андреевна, мать Сергея, – сделав ударения на последних слогах имени и отчества, сказал он и протянул руку. Барышева поняла, что

перед ней биологический отец Сергея. – Я живу в Германии с 15 лет. Здесь учился в школе, университете, мне 39 лет, и в клинике я работаю уже 10 лет, только вот никогда не предполагал, что моя дочь окажется в этих стенах. Живём мы тоже всей большой семьёй в Гамбурге и его окрестностях. А хотите кофе? Хельга пригласит нас, как только Сергей придёт в себя. Идёмте.

Они прошли в кабинет, больше напоминающий комнату отдыха, Серж протянул ей чашку кофе с молоком и попросил:

– Расскажите, какой он, Ваш сын?

– Пока обычный школьник. Серёжка добрый, заботливый, внимательный, любопытный, умеющий сопереживать, ну и как все мальчишки, хулиганистый. Учиться хорошо, занимается самбо, мечтает стать морским офицером.

– У Вас ещё есть дети? – спросил Серж.

– Двое. Старший сын военный лётчик, женат, подарили нам внука два месяца назад и дочь, ей 14.

– Большая семья это хорошо. Я в нашей семье третий из пяти детей. Могу я попросить Вас задержаться и не уезжать сразу после выписки. Пусть ненадолго, дня 3-4. Это возможно?

– Чего Вы хотите, доктор? Зачем Вам это? – спросила Дарья Андреевна с тревогой.

– Мне трудно объяснить свою просьбу. Я не знаю, как Вам объяснить то, что я испытываю. До недавнего времени я не мог и предположить, что у меня есть сын. Простите. Мне хочется узнать Вас ближе, пообщаться. Я обещаю, ничего не говорить Сергею о себе. Пусть зовёт меня доктор Гербер, который говорит на русском и будет Вашим гидом.

– Как мать, я понимаю ваши чувства, но с одним условием – я с вами не путешествую, и улетаем мы числа 12. Даю Вам время и возможность пообщаться с сыном. Моё присутствие будет лишним, вы поймете рациональность такого решения сами, а я найду, чем заняться. Детей к школе надо подготовлю, пройдусь по магазинам, устрою себе короткие экскурсии, но главное – поговорю с Сергеем. Его желание остаться должно быть добровольным.

– Договорились, я попрошу Элен, и она отвезёт Вас туда, где можно купить всё и сразу.

– Нет, Серж, в магазины поеду одна, куплю, что необходимо и то, чего нет у нас, – сказала Дарья Андреевна.

– Вы думаете о деньгах? Напрасно. Вот карточка на Ваше имя, код – день рождения Сергея. Купите всё, что нужно сыну и дочери. Я хочу познакомиться с Сергеем, подружиться, узнать его, но у меня и в мыслях не было покупать его компанию за деньги. Вы ещё забыли маленькую деталь. Ради нашей дочери, Вы не будете работать две недели, и теряете свой заработок. Пусть будет часть компенсации, или Ваш заработок. Такой вариант Вас устроит? У меня будет единственная просьба – не экономьте, купите всё, что ему и сестре понравится. Поверьте, Вы нас этим не разорите.

–Хорошо, я сделаю, как Вы советуете. Дождёмся выписки Сергея, и я с ним поговорю. А вот и Хельга! – Как ты сынок? – спросила мать, входя в палату.

– Немного тошнит, немного болит, но в целом терпимо. Сказали пару дней лежать. Буду между уколами английский учить, музыку слушать, – сказал сын.

–Ты главное хорошо ешь, набирайся сил. Они понадобятся. Набери номер, я домой позвоню, а ты подумай, чего тебе принести.

Пока она разговаривала с мужем и дочерью, в палату вошёл доктор Гербер.

– Как дела, дружище? – спросил он, считая пульс. – Что беспокоит? Как голова, ясная? Спать не хочется? Какую музыку слушаешь, какие группы?

– Домашние тебе привет передают, желают быстрейшего подъёма, – сказала мать, возвращая телефон. – Сын, а ты не хочешь задержаться в городе дня на 3-4 после выписки? Посмотрим город, может Кэтрин станет легче. Только вот, где остановиться?

– Тебя Элен попросила? – спросил Сергей.

– Элен сейчас не до нас, она с дочерью. Я хочу услышать твое мнение, ты подумай, после выписки решим. Не каждый день мы бываем за границей. Я вечером зайду, а сейчас снимай штаны – допинг принесли.

Дарья Андреевна вернулась в корпус, где ей отвели жильё, и где рядом располагалось небольшое кафе. Нестерпимо захотелось есть. После обеда настроение улучшилось. Единственное, что её угнетало – карточка. «Что постыдного в том, что я её взяла? Пусть это будет часть моей зарплаты, компенсация за мои и Серёжкины переживания. В конце концов, я у них ничего не просила. Операция прошла, договор мы выполнили», – думала она, возвращаясь к себе. Она прилегла на кровать и сразу уснула.

– Ты не спишь? Я тебе принёс плеер и диски с хорошими наушниками. Думаю, тебе понравится. Мама, когда обещала прийти? – спросил доктор Сергея.

– Думаю вечером. Ей бы выспаться, глаза красные, сама бледная. Там, где её поселили нормальные условия? А поесть есть где? Она про себя в последнюю очередь думает.

– Внизу есть кафе, почти рядом с палатой мамы. Я не думаю, что она голодает, а вот поспать бы ей не мешало. Хочешь, я схожу, проверю? Узнаю, обедала ли она в кафе?

– Не надо. Не будете же Вы её насильно укладывать в кровать, да она и сама вечером расскажет, у нас доверительные отношения. Мама мне предлагает остаться после выписки дня на 3-4. Только я не хочу останавливаться у Элен. Здесь можно снять комнату?

– Лучше квартиру, где вы будете одни. Кажется, у меня есть такая на примете, – улыбнулся доктор своей догадке.

–Поймите, я не против Элен, пусть приходит к нам на чай, но по-дружески. Она, как провинившийся ребёнок, всё время ждёт шлепка и готова зарыдать. Сделала ты глупость, покаялась, хватит. Я её давно простил, ещё там дома, мама помогла.

– Может она не догадывается об этом? – спросил доктор, радуясь за жену.

– А чувствовать, а видеть, слышать она не может или не хочет? Тогда это уже не моя проблема. Я разговариваю с ней, не дерзя, как со всеми, общаюсь, разве этого мало?

– Ладно, ужинай, тебе надо восстанавливаться. Завтра увидимся. Квартира за мной, – пропуская сестру с ужином, сказал доктор.

Дарья Андреевна проспала часа 2-3 и поднялась полная сил и энергии. Взглянув на часы, которые теперь показывали местное время, с горечью подумала, что ужин сегодня отменяется, и очень удивилась, увидев открытой дверь в кафе.

– Фрау Барышева? Вам просили передать, – официантка протянула ей пакет. – Доктор Гербер сказал, не появитесь до девятнадцати, отнести всё в палату. Вам лучше пройти через переход, входные двери уже закрыли.

Дарья Андреевна взяла пакет, понимая слова девушки без перевода, пусть и не все, и направилась к Сергею. Он не спал, а прикрыв глаза, отбивал ритм рукой в такт музыки, доносившейся из наушников. Она разобрала пакет, где оказался термос с кофе, апельсиновый сок, плитка шоколада и два контейнера – один с четырьмя порциями пиццы, другой с четырьмя пирожными, тесно прижавшихся друг к другу. Она взяла кусок пиццы и поднесла, как можно ближе, к носу сына. Тот моментально открыл глаза и снял наушники, выключив музыку.

– Как здорово, что ты пришла. Как ты?

– Выспалась, чуть ужин не прозевала. А тебя чем кормили?

– Мам, можно я не буду комментировать ужин, а лучше поем еще раз вместе с тобой.

– Можно. Я застелю полотенце, приподниму подушку, чтобы было удобнее. Налетай, и я тебе компанию составлю, будет у нас поздний ужин.

Следующие три дня начинались с туалета и завтрака. После была прогулка. Через два дня они выходили на улицу и гуляли недолго или сидели на скамейке в парке. Обед, дневной сон, парк до ужина – и день заканчивался. Доктор Гербер своё общество не навязывал и лишь однажды сказал, что квартира его родного брата сейчас пустует. Осталось с ним созвониться, а его горничная, будет убирать и готовить. Дарья Андреевна дала согласие, и он тут же позвонил брату. Разговор шёл по-немецки, но она всё поняла. В Германии она как будто заново проходила курс разговорного языка, давно изучаемого, но за ненадобностью забытого. Утром, 7 августа, Гербер привёз мать и сына на квартиру к брату. Большая гостиная, совмещенная с кухней и спальня. Пока ждали Элен, горничная, которую звали Лиз, объяснила где, что и как.

– Можно подумать, что мы из глухомани, тёмные и глупые, сами не разберёмся. Ну не ходят у нас по улицам медведи, – говорил Сергей, выслушивая от Лиз инструкции, ни слова при этом не понимая.

–Не сердись, она делает то, что должна, работа у неё такая. Она и так смущается, узнав, что мы русские.

–Я плохо знаю Ваш язык, но буду стараться. Мы привыкли к простой пище, едим всё, кроме морепродуктов. Нам лучше больше мясного: отбивные, антрекот, сосиски, ещё он любит пиццу, а я могу обойтись бутербродами и кофе. Мы здесь на 3-4 дня, так что баловать нас не надо. Что у нас на завтрак? – спросила мать по-немецки и открыла кастрюльку, стоящую на плите, увидела молочную кашу.

Дарья Андреевна открыла холодильник, достала три яйца и две сосиски, поставила на плиту сковороду.

– Вы не удивляйтесь и не смущайтесь, моему сыну 16, а ни 6, он почти мужчина, – улыбаясь, говорила она. – Она сняла оболочку с сосисок, сделала на них надрезы, попав на горячую сковороду, они стали напоминать кудряшки, три яйца превратились в обычную глазунью. На тарелке появилась милая мордочка: яйца – два глаза и нос, прическа из кудряшек и небольшой штрих из кетчупа изобразил рот. – Вот, как то так, – сказала она Лиз. Взяла тарелку и положила себе каши. Это против правил, но присоединяйтесь к нам, выпьем кофе.

– У Вас так ловко получается. Вы готовите дома сами? – спросила Лиз, присевшая, к столу.

– Сама и готовлю, и стираю, и утюжу, и на работу хожу, но мне дети помогают. Я Вам потом обо всём расскажу, а то Элен придёт, а мы не готовы.

– Мама, у нас же завтра экскурсия с доктором Гербером, – напомнил Сергей.

– На все экскурсии сынок езжайте без меня. Город мы с тобой посмотрим перед отъездом, а я пока буду гулять с Лиз. Ты сам после первого же дня согласишься со мной, придя, не чувствуя ног.

Элен отвезла их в торговый центр, предупредила, что он не самый дорогой, но самый лучший.