Виктория

– Нет, но кусок пирога я бы съел. Время обедать.

– Хорошо, заедем, но ненадолго. Погода портиться, а нам еще оттуда добираться не меньше получаса.

Они подъехали к дому Грачевых минут через двадцать. У ворот стояли две машины.

– Егор, кажется мы не во время, у них гости. Ты посидишь с Дашей в машине пять минут? Если там знакомые, я за вами сразу вернусь, а, если чужие – поедем домой без пирога, – говорила она сыну, вынимая ключ зажигания и накидывая куртку.

Калитка оказалась незапертой, и Вика вошла во двор, где увидела и машину мужа. Открыв входную дверь, она прошла пустую гостиную, затем в столовую. Стол в столовой еще сохранил картину недавнего застолья. Из кухни показалась Оксана.

– С наступающим Рождеством! Хозяева дома? – спросила Вика.

– Они еще утром уехали в гости к друзьям. Будут только завтра, отвечала она, стараясь не смотреть на Викторию.

– А как же обещанный пирог? Егор попросил меня специально заехать, – шутя, спросила Вика.

– Пирог я испекла. Анна Ивановна обещала внуку. Я сейчас соберу все, что она приготовила, если приедете. Одну минутку, говорила она, возвращаясь в кухню. – Она не хотела ехать, но муж настоял.

– Оксана, что происходит? Почему Вы прячете глаза? Если хозяева в отъезде, кого Вы кормите обедом? У Вас были гости? Не волнуйтесь, Вы имеете право на отдых.

– Я не вожу в дом гостей, предпочитаю ходить сама, – ответила она, протягивая пакет. – Вам лучше уехать, пожалуйста.

И тут Викторию осенило. Две машины на улице, машина мужа во дворе и стол в столовой после застолья. Гостиная пуста, как и двор, а это значит: все наверху.

– Я не буду скандалить. У меня дети в машине, – говорила она, поднимаясь наверх.

На втором этаже из четырех спален, ее семье было выделено две отдельные комнаты. Спальня ее с Виктором и детская комната. Приезжая изредка в гости, они могли остаться на ночь в своих комнатах. Она осторожно открыла дверь, за которой мог быть ее муж, и не ошиблась. Пара мирно дремала. Голова блондинки покоилась на груди Виктора. На полу разбросана одежда, а на прикроватной тумбочке стояло две бутылки от шампанского и два бокала. Одна бутылка была пуста лишь наполовину. Вика взяла бутылку, открыла пробку и неспеша стала выливать напиток на лица спящей парочки. Виктор открыл глаза, с удивлением глядя на жену.

– Добрый день, дорогой. Как работа? Не переутомился? Я смотрю у вас перерыв? – говорила она, а внутри все кипело. Напиток в бутылке закончился, она с размаху запустила ее в шкаф. Послышался звон разбитого зеркала. – Вот теперь я уверена в том, что память к тебе вернулась окончательно. Нет больше амнезии на измену. Браво! Не прошло и года.

– Котик, кто эта сумасшедшая? – подала голос блондинка.

– Котик, поведай своей киске, о жене, которая похожа на старую драную кошку, о двух сопливых котятах. Знаешь, Грачев, сказать, что ты подлец, значит не сказать ничего. Ты редкостное дерьмо. Ты предал не меня, ты предал детей, которые верили тебе. Тебе удался отдых? Ничего не напрягает, не смущает? Все в порядке? Ты не испытываешь вины от испорченных каникул сына? Тогда продолжай в том же духе, предатель.

Она почти бегом спустилась вниз, где ее ожидала Оксана с пакетом. Взяв его, она вышла из дому, хлопнув дверью.

– Держи пирог, Егорка. Бабушки с дедушкой дома нет, а папа работает в поте лица, говорила она, пытаясь успокоиться.

– Мам, ты плачешь?

– Нет. Там в кабинете табачный дым стоит коромыслом, глаза и заслезились, мужики накурили. Оксана ужин готовит, но я отказалась. Поужинаем дома. «Сама решила, пошла, убедилась. Меня прямо тянет стать свидетелем. Я попадаю именно в то место, и именно в то время. Чего я туда поперлась? Да, то и поперлась, чтобы оправданий у него не было», – думала она.

– Егорушка, дай мне пять минут. Машину прогреем и поедем домой, – говорила она, еще не справившись с волнением, положа голову на руль, – что-то голова разболелась. Приглядывай сынок за Дашей, едем домой. – Она плавно тронула машину с места.

Она ехала домой медленно, даже слишком медленно, глядя на дорогу сквозь пелену слез. Они сами катились по щекам. Единственное, чего ей хотелось в данное время, доехать до дому без происшествий. В машине были ее дети, и она отдавала себе в этом отчет. Виктор появился в квартире минут через двадцать пять после них. Они заканчивали обедать, когда он открыл дверь своим ключом, снял верхнюю одежду и обувь, прошел в спальню и начал складывать в чемодан свою одежду. В дверном проеме появился Егор.

– Ты куда собираешься, пап? – спрашивал растеряно Егор, наблюдая эту картину. – Куда ты уезжаешь?

– Я ухожу из этого дома и буду жить у бабушки, пока не приведу свою квартиру в порядок. Хочешь, поехали со мной?

– Не хочу. Мама сказала, что ты работаешь. Она обманула, чтобы я на тебя не сердился из-за каникул? Ты нам врал? Мог бы и не возвращаться, – сказал он с вызовом и, вернувшись в кухню, обнял Вику. – Ты только не плач. Мы же без него жили.

– Присмотри за Дашей, я быстро вернусь, – попросила она сына, вошла в спальню и прикрыла дверь. – Тебе слова сына ни о чем не говорят? – спросила негромко Вика.

– Я имею право на отдых? – с вызовом спросил Виктор.

– Конечно, имеешь. Уделил бы сыну два-три часа и отдыхал после этого. Зачем было обещать, строить планы?

– У меня планы и настроения изменились, – не прекращая своего занятия, ответил он.

– Это мы поняли. Недолго музыка играла. Ты зачем так торопился со свадьбой? Сказал бы, что тебя не устраивает, и, если ничего нельзя было исправить, разошлись бы мирно. Зачем это вранье, бегство?

– Ты же меня все равно выставишь, как ненужную мебель. Уж лучше я сделаю это до твоего «убирайся».

– Начало хорошее. А, что я должна, по-твоему, сделать? В чем же я на этот раз провинилась? Говори, не стесняйся.

– А ты не знаешь? Когда ты только успеваешь это делать? Даже находясь дома, сумела «присмотреть» мне замену.

– Как же ты умеешь переводить стрелки, а главное, с какой легкостью. Чтобы оправдать себя, хочешь выставить виноватой меня и совсем неважно в чем. Тебе самому не противно?

– Скажем, мне вообще неприятен этот разговор. Я все равно уйду.

– А кто тебя удерживает? Уходи и нездоровые фантазии с собой прихвати. Если мы тебе не нужны, то ты нам, зачем нужен?

– Ты для чего поехала к родителям?

– Они сами приглашали нас на рождественский пирог. Откуда же мне было знать, что они уехали. Я тебе звонила на сотовый, проверь входящие звонки. Это ты знал об отъезде и устроил там дом свиданий. Скажи спасибо, что я детей оставила в машине, а не устроила экскурсию по дому с ними. Но я не об этом хотела тебе сказать. Послушай всего один совет. Театр начинается с вешалки, а любой офис или компания с приемной. Твоя секретарь работает больше десяти лет. Зачет ты ее увольняешь? Ты можешь устроить свою подругу кем угодно, чтобы была всегда под рукой, но не нужно путать личное с бизнесом. Не теряй лицо. После выходных я подам на развод. Живи, как тебе хочется, и наслаждайся.

– Мне не нужны твои советы. Ты совсем забыла, где твое место? Ты на что жить собираешься? – с вызовом спросил Виктор. – Надеешься на спонсора?

– Мое место там, где мои дети. Тебя не в чем меня упрекнуть. Это ты пришел ко мне, а не наоборот. Ты о детях позаботься, а о себе я позабочусь сама. Наш брак с тобой продлился меньше года, принеся мне до этого кучу всяких неприятностей. Мы сумели их пережить, думаю, справимся и в будущем. Я даже могу поверить, что какое-то время ты меня, возможно, любил. Зачем было врать себе, мне, Егору? Прошла любовь – уйди. Да, мне больно и обидно, но не смертельно. Мне есть ради кого быть сильной.

– Хочешь сказать, что в очередной раз победила? – усмехнулся Виктор. – Я переживу твою победу, Виктория.

– Ты, действительно, такой дурак или хочешь им казаться? Последние остатки совести заменил полупьяный угар? Напротив, я проиграла. Нельзя себя отдавать целиком тому, кто этого не ценит. А вот моя гордость, наконец, проснулась и это она победила слепую любовь к тебе. Я тебе верила, ждала, прощала и любила, и подумать не могла, что ты нас в очередной раз предашь. Ты, прежде чем претендовать на детей, подумай: не станут ли они тебе помехой в личной жизни? Встретимся следующий раз в суде, – сказала спокойно Вика, вышла из спальни и пошла к детям. Ей было жаль себя, но еще больше ей было жаль его. Он так и не смог до сорока лет понять, что настоящее счастье – это семья, забота о ней, любовь, а не свободные отношения без обязательств.

Виктор покинул квартиру, а Виктория, только уложив детей спать, дала волю слезам. Она действительно подала заявление на развод. Теперь ей многое предстояло поменять в своей жизни после пережитой обиды и тревоги, очередного разочарования и отчаяния. Ей было знакомо это состояние, но теперь у нее было двое детей, и думать нужно, ни о себе, а о них. Сбережения у нее небольшие, но были. Она ни копейки не истратила от суммы за проданную квартиру матери. Валютный счет, открытый по совету Виктора в две тысячи пятом, только пополнялся суммой процентов. Были деньги и дома. А вот на помощь старших Грачевых рассчитывать было рано. Вика не была уверена в том, что после развода они станут обращаться с ней, как прежде. Уже через два дня Анна Ивановна пожаловала к ней с единственной целью оправдать сына. Разговор ничего не дал, но мать узнала о своем ненаглядном чаде много интересного.

– Вы ведь никогда не воспринимали меня, как личность. Я для Вас была внучкой профессора медицины, и только поэтому Вы с мужем позволили Виктору встречаться со мной. Вернее, не ставили палки в колеса. Да, я любила Вашего сына, пыталась его понять и простить. Теперь я не испытываю к нему ничего, кроме горького разочарования, – говорила Вика в заключение своего монолога о Викторе. – Меня искренне любили два моих деда. Один потому, что у него была неглупая и самостоятельная внучка, а второй – потому, что я просто была. Не надо пытаться меня убедить, что ваш мальчик хорош и просто оступился. Оступиться можно раз, два, а он у Вас не оступается, он спотыкается на каждом шагу. Мы с Вашим сыном разводимся, но это никак не повлияет на Ваши встречи с внуками.

Дней через десять ее навестил Полянский.

– Вика, мне надо поговорить с тобой, но не о Викторе. Скажи: ты знаешь доктора Данилова Алексея Михайловича? Расскажи о нем.

– У Вас к нему личный интерес? В две тысячи втором мы с ним работали в одной больнице, и у нас был короткий роман. Он был женат, а еще, очень любвеобилен, и мы осенью расстались. Какое-то время он проживал в Канаде. Я встретила его в две тысячи двенадцатом случайно, спустя десять лет. Вызов скорой помощи к мальчику девяти лет не помог, и они вызвали врача. Этим врачом, дежурным врачом, оказалась я. Кроме няни и его двенадцатилетней сестры в доме никого не было и мне пришлось полночи провести там. Под утро мальчику стало легче, в это время и явился его отец. Вот тогда мы с ним и встретились. У его сына, кроме простуды, были проблемы с сердцем. В апреле его прооперировали в нашей клинике, а позже его отец пытался за мной ухаживать. С ребятами я и сейчас дружу, они бывают у меня в гостях. Жене пятнадцать лет, Артему двенадцать, а с их отцом я не виделась с осени того же года. Я знаю, что он работает хирургом, живут они в Снегирях. Вы, почему о нем спрашиваете?

– Ты действительно с ним давно не виделась? – переспросил Полянский, глядя пристально на Вику.

– Зачем мне с ним встречаться, если я дала понять, что между нами быть ничего не может. Да, мне нравятся его дети, я дружу с ними, мне их искренне жаль, но я не собиралась быть им мачехой, и это не означает, что я должна дружить с их отцом. Постойте! Вы думаете, что Витя из-за ревности пустился во все эти грехи? Он даже не поговорил со мной.