Счастье на осколках

– Не лги ни мне, ни себе. Я видела, как загорелись твои глаза, но хочу разочаровать – мы будем жить долго и счастливо. А вот и девочки пришли.

– Мам, мы дома, – громко сказала Варя. – Мы видели машину у дома. У нас гости? – Через минуту она вошла вместе с сестрой в столовую.

– Мама, ты меня отдашь ей назад? А папа знает? – Вика с грустью посмотрела на Дарью.

– О чём ты? Как я могу отдать свою дочь кому-то? Вероника решила увидеться с тобой, посмотреть, как ты живёшь.

– Посмотрела? Увидела? Я не буду с ней разговаривать и видеть её не хочу, – с вызовом сказала девочка и побежала наверх.

– Варя, поднимись к ней.

– Она меня ненавидит.

– А за что тебя любить? Ты бросала её одну, настраивала против отца. Ты опустилась до того, что передала дочь чужому мужику, который приковал её наручниками и заклеил рот. Мне и то сложно поверить в твоё раскаяние. Люди не меняются, Ника. Зависть – это плохо и к хорошему не приведёт. Сейчас тебе лучше уйти.

– Я могу тебе звонить?

– Звони.

После ухода Вероники девочки спустились вниз. Вика была растеряна и со следами слёз.

– Мам, ты не переживай, тебе вредно, а Вике я всё объяснила, – Варя обняла мать и посадила на колени сестру.

– Какая-то тревога поселилась внутри. Она извинилась, но я ей не верю. Её привела сюда не судьба дочери, а любопытство. – Викуся, я тебя очень прошу, не покидай гимназию ни с кем, кроме семьи. Возможно, я перестраховываюсь, но мне будет спокойнее. – А ты, Варя, будь внимательна. Если она что-то задумала, будет караулить Вику у гимназии.

– Мам, я сфотографировала её номер машины. О 468.

– Вика, ты не сердись на меня. Я не могу запретить ей видеть тебя и прежде всего из-за тебя, – она обняла дочь. – Я не знаю, как ты к ней относишься. Сегодня ты её ненавидишь, через время, вспомнив хорошее, можете стать подругами.

– Ты теперь моя мама и мне не нужно другой. Мне теперь её всё время бояться?

– Бояться не надо. Не покидай гимназию без кого-то из нас, вот и всё. Мы сумеем тебя защитить. Пойдём обедать?

Прошли двадцать дней и Вероника никак себя не проявила. В выходной день в районе одиннадцати часов постовая медсестра позвонила на телефон Александра и по просьбе дежурного врача попросила его приехать в клинику.

– Что там могло случиться, если сегодня дежурит Осипов и он не справляется? Медсестра по голосу перепуганная.

– Чего гадать, на месте всё узнаешь. Можно я поеду с тобой? Помогу если не делом, то советом.

– Поехали. Мне легче держать тебя рядом, чем ты здесь будешь волноваться. Одевайся.

Последний выходной день марта выдался солнечным, дорога была мокрой, но без следов снега, поблёскивая мелкими лужицами. От дома до клиники было тридцать минут неспешной езды. Машин было мало, и дорожники чистили обочины от мусора и грязи. Муж ехал аккуратно, везя беременную жену, удобно расположившуюся на заднем сидении. Скорость была сорок километров, тот, кто торопился – обгонял. Машина слева пошла на обгон, но слегка притормозила, а на лобовом стекле автомобиля Александра растеклось что-то белое, сделав его «слепым». «Держись, Дашка», – успел крикнуть он, и машина врезалась сначала в дорожный знак, стоящий на земле, а потом в зад самосвала. Сработала подушка безопасности.

– Саш, ты как? Не пугай меня.

– Дашка, это не случайность. Береги детей. Регистратор…, – он потерял сознание.

– Потерпи дорогой. Мы справимся, – Дарья проверила пульс и позвонила в свою неотложку. – Это Ольховская. Мы попали в аварию на Островского после перекрёстка с Гагарина в сторону клиники. – Она сняла со стойки телефон мужа и выдернула регистратор, положив их к себе в сумку. Рабочие подошли к машине и решительно открыли двери. – Его сейчас нельзя трогать. Скорую я вызвала, вызовите полицию.

Неотложка приехала быстро, а следом подъехала патрульная служба. Каневского уложили на носилки.

– Думаю, вы здесь сами разберётесь. Передайте визитку старшему, я буду по этому адресу. Если можно, машину отправьте туда же. Доставку я оплачу. Мне нужно поехать с мужем.

Оставив в приёмном покое «неотложку», Александра подняли в отделение. Дарья в двух словах объяснила, что произошло, и сама поставила диагноз, осматривая мужа вместе с Осиповым.

– Дарья Андреевна, извини, но тебе нельзя в операционную. Подумай о детях.

– Роман Геннадьевич, я о них и думаю. Говоря медицинским языком, беременность в двадцать четыре недели – это глубоко недоношенные дети. Процент критически ранних родов известен. Истерик и вмешательств не будет. Я хочу вам помочь.

Операция закончилась и, переодеваясь, Осипов всё ещё был под впечатлением работы Ольховской. Он лет пять работал с ней, но тогда она была ассистентом, а сегодня он, при всём своём опыте, ассистировал ей, и ему не было стыдно. Она работала ювелирно и не думала, что перед ней на столе её муж. Анестезиолог на его немой вопрос только пожал плечами.

– Ты, Дарья Андреевна, кремень. Нюх у тебя как у собаки и взгляд как у орла.

– Такого комплимента у меня ещё не было, – улыбнулась она. – Поработала хирургом, теперь поработаю детективом. Зайду в реанимацию и займусь сыском.

Она вышла из операционной и столкнулась с мужчиной в наброшенном на плечах халате. Это был следователь.

– Вы меня извините, но мне нужно выяснить, кто нас вызвал в клинику без всякой нужды. Мужу звонили с поста. Зачем? – Она прошла на пост. – Света, ты звонила Александру Николаевичу?

– Зачем? В отделении всё спокойно.

– Объясни звонок с этого телефона. Взгляни на входящий номер. Кто мог воспользоваться телефоном поста?

– Ко мне утром заходила Вероника. Она живёт временно у меня. Зачем ей ему звонить?

– Чтобы тебе было понятно, она не просто звонила, она вызвала его на работу. Мы ехали в клинику, и кто-то намерено залил лобовое стекло краской. В результате чего устроили аварию. Как думаешь, случайность?

– Я не знаю.

– Света, я знаю, что вы дружили раньше с Вероникой, но она уже не та, которую ты знала. Слушай меня внимательно, если позвонит, а она позвонит, скажешь, что Каменский умер, а я в критическом состоянии. Убеди её приехать сюда. Я не знаю, как ты это сделаешь, но иначе станешь соучастницей, – Дарья направилась в ординаторскую. Следом шёл следователь

– Я сейчас не понял, кто из нас ведёт следствие? Вы сами себя как чувствуете?

– Скверно. Муж в реанимации, дочери дома, а я могу попасть в роддом раньше времени. Посмотрите регистратор, а я позвоню домой. – Варя, я задержусь на пару часов. Не отвечай на незнакомые номера и не пускай в дом никого.

– Мам, у нас проблемы?

– Сделай как я прошу. Приеду – поговорим, – Закончив разговор, она посмотрела на следователя. – Что увидели?

– Номер машины О 468 вам ни о чём не говорит?

– Говорит и о многом. Это машина Вероники Каневской. Нам нужно дождаться её звонка, а мне не мешает показаться врачу.

– Хотите я вас провожу? Часть моей работы вы уже сделали.

– Хочу. Это этажом выше и в другом крыле.

Дежурный гинеколог был знаком. За восемь лет работы приходилось встречаться. После осмотра врач не нашёл признаков для беспокойства, но внутривенный укол успокоительного сделал. Прежде чем вернуться в ординаторскую, зашла в реанимационный блок.