Дохулиарды. Не тратить меньше, а зарабатывать больше

Мне взгрустнулось. Но решила: хорошо, смирюсь, буду учиться через силу, как в школе…

Кстати, школьные экзамены сдала неплохо. Русский – на «5», математику – на «4». Но у меня не «красный» аттестат, так как были «тройки» по физике и химии, которые я ненавидела.

И вот я понимаю: только обрадовалась, что это школьное фуфло наконец-то закончилось, как снова здравствуйте! Гребаная валентность, логарифмы и все остальное. Единственные предметы, которые мне в институте нравились – культурология и английский язык.

…Наступил декабрь, скоро сессия. А меня не допускают, потому что у меня по всем предметам, кроме двух любимых, «хвосты». Везде надо что-то досдавать, куда-то идти, просить и так далее.

За мной тем временем ухаживал культуролог, который вел коллоквиумы, практику. Его звали Александр.

Он сказал:

– Хочешь, я похлопочу за тебя? Сколько у тебя хвостов?

– Шесть.

– Ну, с этим даже я ничего не смогу сделать.

– Все понятно, меня выгонят из института.

Так и вышло, и слава Богу.

Вся семья сказала:

– Мы воспитали конченую дочь и внучку! Такого дебила еще поискать. Бесплатный же институт – учись и радуйся! А ты все просрала.

Да вот, просрала. И по сей день считаю, что это было лучшее мое решение.

Свалила из института, пошла учиться на пиар и сама за все платила. Хоть учение по-прежнему было для меня бессмысленным, но уже по другим причинам.

Нам рассказывали в институте про то, чего в жизни не бывает. «В компании должна быть пиар-служба, состоящая минимум из 5 человек». Ага, сейчас. Я уже успела поработать в «Шоколаднице» и знала, как оно на самом деле.

Но все-таки эта учеба помогла мне хоть как-то раскрыться. Например, я писала клевые курсовики. Один у меня был по «Макдональдсу», как там устроены рекламные кампании. Другой – про политический пиар, каким образом в США переводили фокус внимания с бомбардировок Югославии на роман Левински и Клинтона и наоборот. Жаль только, что в мои рефераты никто особо не вчитывался, просто не глядя ставили хорошие оценки.

Желание стать великим журналистом у меня к моменту кульминации всей этой истории с институтом уже пропало. На дворе стоял 2006 год: Дудя еще не было, ориентироваться не на кого. Познер и Малахов меня не впечатляли. Нравился Александр Житинский, который писал про музыку. И я хотела бы, как он, глаголом жечь сердца людей, но… не видела в этом денег. Перед глазами были коллеги из других изданий, ходившие на те же пресс-конференции и премьерные показы, что и я. Они ездили на метро в свои 40 лет, носили какие-то обдергунчики вместо нормальной одежды. Стояли в очереди за бесплатной едой на фуршетах, как и я, но мне-то было не 40! Я что, должна до старости писать за копейки?! Пусть даже не в «Телевик», а в «Панораму», но по сути ничего же не изменится.

Так что я не очень-то себя видела профессио-нальным журналистом. Понимала, что хочу чего-тоболее объемного. Стала присматриваться к пиару в этой области и начала уже как-то продвигаться. Сначала рисовала флаеры для модельного агентства, принадлежавшего учредителю нашего журнала, еще какие-то несложные задания выполняла. А потом меня пригласила на работу моя Вика.

Что за Вика? Сейчас расскажу.

В 11-м классе я, как и положено начинающей лесбиянке, увлекалась группой «Ночные снайперы». Организовывала всякие флешмобы на их концертах: на определенной песне люди в зале массово кидают на сцену бумажные самолетики или перчатки с сердечком… У нас это называлось Surprise Production. И вот я была суперактивистом, зависала на всяких тематических форумах и так далее.

В декабре там меня и нашла Виктория. Написала, что они организуют автограф-сессию в магазине «Десятка», и не хочу ли я, мол, поучаствовать в этом, помочь? Я, конечно, согласилась: мне всего 15 лет – и меня приглашают постоять рядом со знаменитостью, получив аккредитацию. Сказка!

Началось наше тесное сотрудничество. Я стала писать тексты для сайтов, делать другую простую работу – допустим, надо фрукты для мероприятия купить и разложить, организовать толпу людей, чтобы они стояли ровно… То есть была этакой прислугой за все. Мы работали с разными артистами: Света Сурганова, Елена Погребижская, «Кукрыниксы», «Братья Грим» и др. Было прикольно с точки зрения того, что я чуть-чуть в тусовке, вижу, что и как происходит…

Потому и начала думать о журналистике, что у меня в 11-м классе уже состоялось несколько интервью с известными людьми. И я не спрашивала что-то банальное типа: «Расскажите о своих творческих планах!» Вопросы были огонь: «Что первично – разум или чувства? Какое ваше первое воспоминание?» Такие глубокие коучинговые вопросы, откуда я их только брала, не помню уже.

Вообще я активно размышляла над философскими проблемами, читала Мураками, Маркеса, Кастанеду. И очень хотела влиться в ряды питерской интеллигенции, но передумала – вы уже знаете, почему.

Так вот, с Викой общались несколько лет и когда она уже работала в «Шоколаднице», то пригласила к себе помощником. Я отозвалась с радостью: «О, Господи, это моя мечта: работать в крупной компании, строить карьеру!» Тем более маркетинг – прекрасная сфера, которая включает в себя и рекламу, и пиар.

И я со всей серьезностью пришла на собеседование. Да-да, меня туда не по блату взяли!

Сижу в кабинете, жду ЭйчАра. Она заходит и спрашивает:

– А где девочка 17-летняя?

Перед ней сидит такая тетенька взрослая, 100-килограммовая…

К счастью, моя внешность никого не волновала.

И на работу меня взяли…

Вы меня помните? Я вас – тоже нет

Прежде чем перейти к рассказу о карьере, хочу сделать лирическое отступление и ответить на вопрос, который вас, наверное, уже интересует: знают ли одноклассники, которые меня чморили, о моих нынешних успехах?

Да, пара одноклассниц писали мне: «Ты молодец, стала такой великой…» Я ничего не ответила. Столько лет с ними не общалась, зачем нарушать традиции?

Сейчас у меня с личными границами все в порядке. Я не чувствую себя обязанной общаться с кем-то просто потому, что когда-то с ним за одной партой сидела. Свою позицию выражаю открыто: говорю, что школа была дерьмовым временем, с одноклассниками не дружу, на их сборища приходить не собираюсь.

Конечно, мечтала в свое время, что вот похудею, заработаю дохулиарды, обязательно заявлюсь на встречу выпускников и злорадно скажу: «Ну, что, говноеды?»

И вот я реально похудела, переехала в Америку, заработала свой миллион долларов… и что теперь? Мне к ним тащиться, да еще и в Россию лететь, только ради того, чтобы что-то предъявить? Да больно надо!

Не скажу, что все одноклассники спились, скурились, снаркоманились. Нет, в целом, они нормальные, по среднестатистическим меркам. Живут неплохо, ездят отдыхать за рубеж пару раз в год. Я видела их в ВК: не скажу, что есть кто-то суперуспешный – по меньшей мере, успешнее, чем я. Обычные 30-летние ребята.

Хотя кое-что смешное нашла. Был мальчик Тимофей, который хуже всех чморил меня за мой лишний вес. У него сейчас жена есть, похожа на меня до похудения. Ох, я и поржала! Над ним, не над женой…

Еще меня на одной работе женщина гнобила. И когда я похудела в первый раз, сразу намного, именно она первым делом написала: «Лиля, распиши диетку». Я проигнорировала. Зачем отвечать, если можно не отвечать?

Вот с однокурсниками у меня были приемлемые отношения. Хотя я не особо общительная. Кто-то из них сейчас тоже за мной наблюдает. Может быть, даже пишет тайно, на каком-нибудь форуме разоблачителей: «Тварь, не дала мне списать, я ее ненавижу». А так от бывших товарищей по институту получаю один позитив.

Вообще, у меня, по мере роста, окружение постоянно менялось. Конечно, когда-то парилась насчет того, что «нет людей, с которыми мы на один горшочек ходили» и т. д. А потом… я росла, и люди сами по себе отваливались, как ступеньки ракеты.

Я поняла, что каких-то друзей мы выбираем просто потому, что больше некого. Приходит человек на новое место, начинает общаться со Светой и Настей из своего отдела. А потом увольняется – и на фиг ему теперь эти Света с Настей? Да, они ходили в столовку вместе, ржали на какие-то темы – ну и что. Какая теперь разница, что Света родила, а Настя вышла замуж и переехала?

Поскольку я много раз меняла работу и, взяв то, что мне нужно, шла дальше, у меня нет ощущения, что: «Ой, каких людей теряем!»

В какой-то момент даже перестала произносить вслух свои мысли на рабочем месте, потому что коллеги их не понимали. Например, зарабатывала тысяч 35, а говорила, что мне надо 120. И мне заявляли:

– Да это невозможно, ты что, сумасшедшая! Да у нас самый лучший продавец получает 100! 120 – только директор…

– Хорошо, уговорили, я хочу быть директором.

– Это нереально.

И какой смысл продолжать дискуссию? Я бросила это дело.