На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница

Я смотрела на него, ожидая продолжения.

– А, ты же не местная, не знаешь ничего. Это делается для боевых отрядов. Ты здесь видишь лес? – обвел он рукой вокруг.

Я отрицательно помотала головой.

– И так может продолжаться неделями, особенно в восточной стороне Ваарии. Но бойцы должны питаться, иначе какой с отряда толк, если обессилят от голода. На сухом пайке долго не протянешь. Бывало, останавливались, а кругом лес Хранительницы. Нам туда хода нет, и дров взять негде. Вот и придумали специальные штучки. А что, очень удобно.

Я кивнула головой. Конечно, очень удобно.

– Непривычно только. От костра и свет и тепло.

Он понимающе улыбнулся и снова полез в сумку. Достал еще одну коробку побольше и открыл. Я с интересом заглядывала туда, вытягивая шею. Он зачерпнул оттуда небольшую горсть крупного песка и, подбросив вверх, сказал: «Свет».

И тотчас песчинки разгорелись ярким светом. Я с открытым ртом сидела, смотрела на эту красоту. Они плавно передвигались над нашими головами, не опускаясь на землю. Дети тоже смотрели вверх с открытыми ртами.

Я обернулась на парнишку:

– Это тоже специальная задумка?

Он утвердительно кивнул головой и протянул мне руку:

– Эвальд.

– Рита – просто ответила я.

Мы поужинали и начали устраиваться спать. Игнат выдал нам одеяла. Я отошла немного в сторону, выбрала место с густой травой, расстелила одеяла – там и мы легли. Хил лег с одной стороны, Мелкий с другой. Я лежала и смотрела на небо, пока сон не сморил меня.

Проснулась от громкого рыка, доносившегося со всех сторон. Я вскочила и увидела, что столичные уже готовятся принять бой. Я начала оглядываться. Со всех сторон на нас в полной темноте смотрели десятки светящихся глаз. Как тогда ночью.

Дети проснулись, потирая глаза. Я быстро подняла детей, сдернула одеяла и отвела детей к Люсе с Игнатом. Сама встала на прежнее место, всматриваясь в темноту.

Хил сразу принял боевую стойку. Мелкий лениво покрутился с бока на бок, потянулся, с хрустом вытянув лапы и встал рядом с Хилом. Они переглянулись, Хил рыкнул, и они рванули в траву. Я и слова не успела сказать. От волнения сжала руки в замок, прижав их к груди.

«Их же много. Их убьют» – с отчаянием думала я.

Обернулась на отряд. Они стояли, не сдвинувшись с места, и всматривались в ночную темноту. Я с надеждой смотрела в их лица, почему они стоят и ничего не делают.

Тут раздался протяжный визг. Я невольно отшатнулась. На глаза стали наворачиваться слезы отчаяния. Трава вокруг зашумела от движения тел животных. То тут, то там вспыхивали и гасли огни глаз неизвестных мне животных. Раздавался хруст костей и предсмертный хрип. Не знаю сколь прошло времени, прежде чем всё стихло. Мне казалось, что бесконечно.

Я заметила шевеление травы возле меня и отступила на несколько шагов. Показался Хил. Он медленно шел ко мне, облизывая морду. Его глаза уже принимали обычный цвет.

– А где Мелкий? – Хил поднял ко мне морду – Что? – я смотрела в его глаза – Хил, где Мелкий? – в моем голосе начиналась паника.

Он слегка повел головой в сторону. Я побежала со всех ног в ту сторону. Звала его в полной темноте. Тут над головой зажглись огоньки и рядом я увидела Чернявого. Он шел рядом, всматриваясь в траву. Раздался хрип. Я обернулась и побежала туда. Мелкий лежал на боку, временами пытаясь встать на лапы. Я бросилась к нему. По моему лицу уже текли слёзы.

– Мелкий, тебя ранили. Где? – я судорожно ощупывала его тело и обнаружила рваную рану на шее. Я в страхе замерла, ведь от подобной раны погибла его мать. Его нужно дотащить до места нашей стоянки. Возможно, я смогу что-то сделать. Я посмотрела на Чернявого. Он кивнул и подошёл, просунул руки под тушу животного, с трудом подняв его. Так мы и вышли к народу. Чернявый положил Мелкого возле бывшего костра. Я попросила зажечь ещё огоньков.

Кровь тоненьким ручейком вытекала из его раны. Господи. Что я могу сделать голыми руками? Мелкий открывал глаза и смотрел на меня немигающим взглядом. Я в отчаянии закрыла лицо руками, судорожно рыдая. Дети сидели в сторонке, обнявшись и тихонько плакали.

Ко мне подошли ребята. Эвальд присел рядом, положа руку мне на плечо:

– Оставь его, он все равно умрет. От таких ран не выживают.

Я со злостью посмотрела на него, прищурив глаза и скидывая его руку. Вот хрен вам всем. Быстро утерла слезы и выпотрошила свою сумку. Ничего нет. Что можно сделать голыми руками? Я посмотрела на свои ладони. Делай хоть что-нибудь, чёрт тебя подери.

Я склонилась над раной, рассматривая её. В такой темени много не рассмотришь. Я вскочила, схватила с воздуха несколько огоньков и подтянула к шее. Ага, вот теперь можно хоть что-то разобрать. Артерия была частично повреждена, а не полностью разорвана. Я раздвинула края рваной шкуры, подбираясь к артерии. Зажала её пальцами и закрыла глаза. Не могу смотреть как из его тела, медленно вытекает жизнь.

Я не хочу увидеть его последний смертельный взгляд, он навсегда останется в моей памяти и будет преследовать всю мою жизнь. Насмотрелась, работая в клинике. Они навсегда оставляют маленькие насечки в моем сердце.

И вот перед глазами побежали картинки из моей памяти: вот я увидела его маленьким, попискивающим под боком у его матери, вот я несу его за пазухой, придерживая одной рукой. Его первые шаги, здесь он бежит, свалив Игната с ног. И от отчаяния я молилась с закрытыми глазами. Кого просила, не знаю, просто от всей своей души и открытого сердца молилась.

Сколько я так сидела не знаю. Открыла глаза, когда начало светать. Дети сидели, прижавшись к Игнату, хлопая сонными глазами и стараясь не уснуть. Я вздохнула. Мелкий был жив, его бока мерно вздымались, тоже уснул наверно.

Ну что, нужно осторожно убрать руку и посмотреть на рану. Я попыталась разжать пальцы, но не смогла этого сделать. Рука меня не слушалась. Пальцы свело от напряжения. Свободной рукой начала отжимать сведенные судорогой пальцы.

Тут ко мне протянулась рука Чернявого. Он мягко убрал мою свободную руку и стал аккуратно отжимать пальцы. Я с благодарностью приняла его помощь. Нужно осмотреть рану – я наклонилась. Что такое? Это у меня от стресса галлюцинации? Где рана? Вот следы запекшейся крови на шкуре. Не могла же она так быстро зажить? А почему, собственно говоря, не могла? Животное какое-то необычное, если его Хранительница создала. Я облегченно вздохнула полной грудью. Посмотрела на детей, одобряюще кивнув и коротко сказала: «Спать».

Я легла возле Мелкого, обняв его руками. Проснулась от того, что кто-то шершавым языком облизывает моё лицо. Мелкий стоял возле меня, слегка пошатываясь от слабости.

– Живой? – прошептала я. Он благодарно лизнул меня слюнявым языком.

Хил сидел рядом. Я прошлась по его шерсти рукой.

– Молодцы, ребятки. Вы самые смелые и сильные животные. Только в следующий раз, Мелкий, будь осторожен. Это Хил взрослый, а ты ещё подросток. У тебя нет опыта в драках.

Я, смотря, как Мелкий идет на слабых лапах, понимала, что отряд не может себе позволить остаться здесь из-за нас. Значит, мне придется остаться. Детьми я так рисковать не могу, эти твари могут вернуться.

Приняв тяжелое решение, подошла к Игнату.

– Игнат, я остаюсь. Мелкий ещё очень слаб, ему нужно набраться сил. Прошу тебя, сбереги детей и доведи их к родственникам.

Игнат хмурился и смотрел то на меня, то на животных. Он понимал, что я своего решения не поменяю.

– Тогда мы тоже останемся.

Я отрицательно помахала головой.

– Нет, Игнат. Ты не можешь рисковать Люсей. И от тебя толку на одной ноге мало. Тогда ведь и дети останутся. А я тебя прошу, как человека, сберечь их.

Он обреченно кивнул.

Я была вся в крови, нужно привести себя в порядок. Мой спортивный костюм был полностью измазан в крови. Я достала из сумки платье, но сначала оттерла кровь с рук, Марк поливал из моей пластиковой бутылки, которую я так и не выбросила. Зашла подальше в траву и быстро переоделась.

Я вздохнула, мне придётся сказать детям грустную новость. Лина подошла ко мне и обхватила двумя руками за талию, прижавшись головой к животу. Я погладила её по волосам. Марк стоял рядом, опустив голову.

– Испугались?

Они кивнули головами.