Мятежная королева

Кива наметанным глазом отметила, как переменилось его тело. Гематомы на животе значительно побледнели, лишь кое-где остались зеленовато-желтые пятна. Джарен слегка похудел, но этого стоило ожидать. Мышечная масса тоже выглядела прилично, возможно, даже лучше, чем когда он приехал – особенно на руках и туловище. Но опять же, в этом не было ничего необычного, учитывая, где Джарен работал.

– Что скажешь, тюремный лекарь? Умру я сегодня или нет?

Кива повернулась и обнаружила, что Джарен внимательно за ней наблюдает. И хотя он ей ни в коем разе не нравился, к щекам Кивы прилил жар, как если бы он поймал ее, пока она за ним подглядывала. Ошеломленная собственным внезапным смущением, она резко ответила:

– День еще не кончился.

Он усмехнулся, мышцы у него на животе дрогнули, и Кива, сжав зубы, потянулась за инструментами и препаратами.

– Лежи смирно, – велела она и приступила к делу.

Раны прекрасно зажили: под швами обнаружились лишь здоровые розоватые шрамы. Закончив спереди, Кива попросила Джарена перевернуться. Тот заколебался. Похоже, он не хотел показывать ей шрамы на спине, хотя она их уже видела. Видимо, Джарен тоже об этом вспомнил, потому что в конце концов неохотно, но все же лег на живот.

Пока Кива снимала швы с его правой лопатки, она все же не смогла сдержать любопытство:

– Я видела много шрамов, но эти выглядят необычно.

Она провела пальцем по одному из рубцов и почувствовала, как Джарен окаменел.

Кива знала, что ее это не касается, однако не могла не спросить:

– Откуда они?

Тишина была настолько тяжелой, что казалось, Джарен не ответит. Но он, к удивлению Кивы, наконец произнес:

– В основном от пряжки ремня. Некоторые от ногтей, один-два от деревянной трости и разбитой вазы. Думаю, еще один от корешка книги. В общем, от всего, что попадалось под руку.

Кива замерла.

– То есть… Кто-то…

– Ты же много шрамов видела, – перебил ее Джарен. – Неужто ты удивлена?

Кива не нашлась с ответом, и потому продолжила один за другим снимать швы. Да, она видела множество шрамов, но подобные раны обычно оставляли какие-нибудь розги, которыми пороли за совершенные ошибки. Даже у Кивы на спине имелось три полоски шрамов от порки – она заработала их в один из ранних годов в Залиндове, потому что в первый и единственный раз отказалась вырезать метку. Однако судя по словам Джарена… похоже…

– Это сделал кто-то из твоих близких? – тихо спросила Кива.

Он медленно выдохнул, прежде чем ответить:

– Да.

Кива почувствовала, как Джарен напрягся у нее под руками, и осознала, что вряд ли он ответит на другие ее вопросы. Он и так сказал больше, чем сказала бы Кива на его месте.

– Что ж, шрамов в твоем послужном списке прибавилось, – нарочито непринужденно произнесла Кива, втирая сок баллико Джарену в кожу. – Можешь сесть.

Он свесил ноги с металлической кушетки. Лицо холодное, взгляд направлен вниз, словно он не хотел смотреть Киве в глаза после своего признания. Он не потянулся за рубахой, а Киве не хотелось, чтобы он считал, будто ее смущает его полуголый вид. Поэтому она лишь указала на рану у него на лбу и проговорила:

– И наконец последняя.

Обрабатывать швы Джарена, пока тот сидел, казалось странным. Зря она велела ему подняться, однако теперь у нее не имелось ни единой причины укладывать его обратно – не говорить же, что ей неловко находиться настолько близко.

– Рана тебя не беспокоила? – осведомилась Кива, счищая тоннельную пыль. – Головные боли, тошнота, провалы в памяти, проблемы со зрением?

– Первые два дня выдались неприятные, но потом боль поутихла, – ответил Джарен. – Ты, конечно, можешь быть иного мнения, однако я не идиот. Если бы меня что-то беспокоило, я бы пришел.

– Хм… – уклончиво промычала Кива.

– У меня уже случалось сотрясение мозга, – начал оправдываться Джарен, пока Кива срезала нитки. – Даже дважды. Я знаю, чего стоит опасаться.

На таком близком расстоянии Кива чувствовала себя увереннее, когда Джарен говорил, а не просто пялился на нее, так что она поинтересовалась:

– Как ты их заработал?

Джарен дернулся, и Кива бросила на него предостерегающий взгляд. Слишком велика была вероятность попасть ему в глаз.

– В первый раз – упал с лошади. Она чего-то испугалась на охоте, и я улетел головой в канаву.

Кива обдумала услышанное. Джарен невольно выдал ей кое-что из своей прошлой жизни. Должно быть, он родом из богатой семьи, раз ходил на охоту. Такое развлечение обычно было доступно только высшим слоям общества и тем, кто крутился с ними рядом. Иногда аристократы приглашали на охоту и знакомых купцов с учеными, но таких насчитывались единицы. Если Джарен и правда происходил из знатной семьи, то понятно, почему родственники не горели желанием навещать его в Залиндове. Наверняка они отказались от него сразу, как только Джарену вынесли приговор.

– А во второй раз? – продолжила Кива.

– Решил показать младшему брату, как лазать по деревьям, и у меня соскользнула нога. – Джарен поморщился. – Так себе демонстрация вышла.

– У тебя есть брат?

– Ага. Ровесник Типпа, наверное. Тот еще сюрприз для моей матери. – Он примолк, затем добавил: – И еще сестра есть, но она старше.

– Так значит, ты средний ребенок, – подметила Кива. – Это многое объясняет.

– Это что, шутка? От тюремного лекаря? – Джарен искоса взглянул на нее. – Ты точно уверена, что я не умираю?

Кива не стала снисходить до ответа. Она сняла последний шов, смазала рану соком и отошла на безопасное расстояние, жестом указав, что Джарен может одеваться.

– Сколько тебе еще работать сегодня? – спросил он.

Его взгляд блуждал по лазарету. Кива представила, что он видит: металлические кушетки, деревянный шкаф с препаратами, койки, застеленные тонкими одеялами и загороженные еще более тонкими разделительными шторами – для пациентов, которым требовался длительный уход. На другом конце комнаты виднелась запертая дверь в карантинную зону, где сейчас лежало несколько заключенных с кишечной инфекцией.

– Пару часов, – ответила Кива. – Как только на смену заступят Олиша с Нергалом, я отправлюсь спать.

Киве приходилось работать гораздо дольше других заключенных. Многие узники трудились по двенадцать часов, некоторые – по четырнадцать. Но тюремный лекарь нередко задерживался на восемнадцать часов, особенно когда привозили полные фургоны новых заключенных. По ночам в лазарете дежурили Олиша и Нергал, однако днем они занимались другими делами, в зависимости от того, где не хватало рук. Поэтому они редко пересекались с Кивой в лазарете – только если днем у нее совсем дел было невпроворот. Возможно, именно по этой причине Олиша с Нергалом абсолютно ничего не умели. Некому было научить их лечить что-либо сложнее насморка.

– Держи. – Кива достала из своих запасов маленькую банку с гелем алоэ и передала ее Джарену.

Тот покрутил ее между пальцев.

– Это что?

– Это для твоих ладоней, – пояснила Кива. – Сразу надо было, если болели.