Джарен склонил голову к плечу.
– Хочешь сказать, ты по мне скучала?
Кива почувствовала, как у нее дернулся глаз.
– Хочу сказать, что если ты не будешь их лечить, станет только хуже.
– Справедливо. – На губах Джарена играла едва заметная улыбка. – Да и мы с тобой, наверное, пока не слишком хорошо знакомы, чтобы ты по мне уже скучала.
У Кивы снова дернулся глаз.
– Только не надо никаких «пока» и «уже». Мы с тобой никогда не будем хорошо знакомы.
Губы Джарена изогнулись в кривой ухмылке. Он спрыгнул с кушетки и оказался слишком близко к Киве. Первым ее желанием было отшатнуться, но она не хотела доставлять ему такое удовольствие, поэтому осталась стоять на месте.
– Может, если бы ты…
Что бы Джарен ни собирался сказать, его перебил Типп, влетевший в лазарет через входную дверь, возле которой сегодня никто не дежурил.
– Кива! Т-т-ты слышала?
– Что я слышала? – обернулась к нему Кива.
– Там н-новую заключенную привезли!
– Что? Сейчас? – нахмурилась Кива.
Мало того, что стояла зима – на тюрьму уже опустилась ночь. Никогда еще на памяти Кивы, ни разу за десять лет новых заключенных не привозили так поздно.
– Да! И ты н-не поверишь, к-к-кто это!
Не успела Кива поинтересоваться, что Типп имеет в виду, как в дверях показалась Наари с непроницаемым лицом. Следом за ней вошли еще двое надзирателей – оба мужчины – с носилками, на которых лежала груда странных тряпок в форме человека.
– С дороги, парень! – прорычал один из надзирателей на Типпа, и тот резво отбежал к Киве с Джареном.
– Лекарь! – рявкнул второй надзиратель Киве, стряхнув безвольного человека в лохмотьях на металлическую кушетку, где только что сидел Джарен. – У тебя неделя до ее первого испытания. Мы жаждем зрелищ, так что поставь ее на ноги к тому времени.
И двое надзирателей вышли в ночь. Один из них напоследок хорошенько пихнул Типпа, и Кива впилась ногтями Джарену в запястье, чтобы не дать ему кинуться вслед за надзирателем. Она твердо покачала головой, и Джарен, помрачнев, вздохнул и потрепал Типпа по голове. А вот тот едва ли расстроился: он прекрасно знал, что надзиратели способны и на что-нибудь похуже.
Кива тут же подскочила к беспамятной женщине, краем уха вслушиваясь в голос Джарена:
– Про какое испытание он говорил?
К удивлению Кивы ответила Наари, которая, в отличие от остальных надзирателей, осталась в лазарете.
– Эту женщину приговорили к Ордалиям.
Кива, потянувшись было к тряпкам, скрывавшим лицо новоприбывшей, замерла и резко повернулась обратно к надзирательнице. Джарен тоже смотрел на Наари с недоверием, но было в его взгляде что-то такое, что Кива не могла распознать – слишком плохо она его знала.
Заметив удивление на их лицах, Типп поинтересовался:
– А что такое О-о-ордалии?
Все молчали.
– Ребят? Что происходит? – допытывался Типп. – Что это за О-ордалии такие?
Кива медленно развернулась к Типпу и ответила:
– К Ордалиям приговаривают только опаснейших преступников. Последний раз их проводили лет двадцать назад.
– Тридцать, – поправил Джарен. Он так напряженно смотрел на беспамятную женщину, что у Кивы внутри все застыло.
– Но что это такое? – недоумевал Типп.
– Чтобы установить вину человека, его подвергают четырем испытаниям стихиями: Ордалией воздухом, Ордалией огнем, Ордалией водой и Ордалией землей. – Джарен будто зачитывал архивные материалы. – Если человек выживет, его признают невиновным.
Если бы Киву не поразил так приговор женщины, она бы задалась вопросом, откуда Джарен все это знает. Сама она слышала только залиндовские слухи и легенды о заключенных, приговоренных к столь безжалостному наказанию. Но до того, как приехать в Залиндов, Кива ни разу не слышала об этих Ордалиях.
– Стихиями? – Типп наморщил лоб. – Но ведь стихийной м-магии не осталось ни у кого, кроме к-королевской семьи.
– Испытания могут быть сделаны по образу и подобию магии былых времен, – продолжал Джарен, – но говорят, если человек поистине не виновен, ему для победы не нужна никакая магия.
– То есть… если эта женщина п-переживет Ордалии, то с-сможет уехать из Залиндова? Может быть свободна? – На лице Типпа читался трепет, точно в своих мечтах он и сам готов был выдержать испытания.
– Никто еще не пережил Ордалии, Типп, – мягко перебила его Кива. – Одно-два испытания в лучшем случае. Только узники начинали верить в собственные силы, как потом… Все четыре испытания не прошел никто. – Ее голос сорвался на шепот. – Это смертный приговор.
Джарен мрачно кивнул.
Типп побледнел, затем кинул взгляд на беспамятную женщину. Прикусив губу, он сказал:
– Наверное, это л-логично, если она д-д-действительно та, кем ее считают.
Кива наконец сумела заставить себя двинуться и снова потянулась к тряпкам на лице новоприбывшей.
– Кем ее считают?
Вместо Типпа ответила Наари:
– Мы полагаем, что это Тильда Корентин. Мятежная королева.
Кива откинула ткани, и ее сердце замерло при виде лица немолодой женщины.
Прямой нос, густые ресницы, темные волосы и брови. Загорелая кожа была не самого здорового оттенка, а когда глаза женщины на мгновение приоткрылись, Кива увидела, что они молочно-белого цвета. Женщина была слепа и судя по тому, как она дрожала и потела, – очень больна.
Все это Кива осознала за полвдоха, пока ее не накрыло волной потрясения.
– Король Стеллан и королева Ариана хотят, чтобы ее наказание послужило уроком для остальных, – продолжала Наари, – тем более что ее поймали за вербовкой мятежников в Мирравене, а из-за напряженных отношений у Эвалона нет с ними договора о передаче преступников. Король с королевой подали прошение, чтобы Тильду отправили сюда, где ее должным образом накажут, пусть даже тогда им не удастся ее допросить. – Наари взглянула на больную женщину. – Хотя… в таком состоянии она вряд ли бы смогла им рассказать хоть что-нибудь.