Тени на холме

– Да. Иди, а то точно разболеешься, рыба моя, ? девушка хихикнула.

– Ладно, картошка моя, ? Рик поцеловал её куда-то в переносицу. ? До завтра.

– До завтра…

***

До самой смерти буду ненавидеть себя за то, что тогда ушёл. До дома Роры было чуть больше пяти минут ходьбы, и я не знаю, что или кто скрывался тем вечером в темноте за снежной завесой, дожидаясь её, но домой Рора так и не вернулась. Не знаю, куда переехала её семья вскоре после этого кошмарного происшествия. Не знаю, где именно похоронили Рору, знаю лишь, что где-то за пределами Полуострова, который она так не хотела покидать.

Спотыкаюсь на скользких камнях, несколько раз едва не падая. Крупная дрожь скачет по всему телу, зубы, кажется, вот-вот расколются от стука челюстей. Толку от света фонарика почти нет. Волны с чудовищным гулом раз за разом набрасываются на берег. Стоит подойти чуть ближе к большому валуну, на котором любила сидеть Рора, как меня обдаёт холодными брызгами. И что я рассчитывал здесь найти?

Внезапно луч фонаря выхватывает на черноте воды светлое пятнышко. Либо на фоне переживаний у меня начались галлюцинации, либо это маленький бумажный кораблик. Он покачивается и будто парит над волнами, двигаясь вдоль берега. Тонкие чёрные линии и закорючки нот на кораблике видятся необычайно чётко. Срываюсь с места и бегу за ним, только бы не потерять. Ледяной воздух обжигает лёгкие, ноги заплетаются, одежда пропитывается солёной водой. Время и мир вокруг теряются и напоминают о себе, лишь когда кораблик погружается под воду. В последний момент останавливаю себя, чтобы не броситься за ним и шарахаюсь назад. Лапа волны с досадой бьёт по земле, не сумев схватить меня. Я знаю это место.

Мы нашли её лишь под утро. Здесь, у самой воды. Совсем холодную и засыпанную снегом. Она лежала на животе, повернув голову набок. На ней был только свитер и надетые задом-наперёд колготы. Кожа покрылась инеем, а волосы обледенели. Глаза Роры были открыты, и я никак не мог поверить, что она уже мертва. Все вокруг суетились, что-то говорили, кричали, а я просто стоял и смотрел на неё, не мог двинуться с места, будто тоже окоченел. Даже не помню, сколько времени прошло… Очнулся, лишь когда подбежавший Леннат со всей силы ударил меня в лицо так, что брызнула кров из носа. Он бил меня и кричал, что это я во всём виноват. А я лежал, даже не пытаясь сопротивляться, потому что знал, что он прав…

Лицо мокрое то ли от слёз, то ли от штормовых брызг. Надо вернуться домой и как следует выспаться, потому что отец без меня долго не протянет…

Разворачиваясь, подскальзываюсь, впечатываюсь правым локтем в камни, от удара о них фонарик мигает, но не гаснет. Промёрзшее тело почти не ощущает боли. Взгляд фокусируется на маленьком, тускло отражающем свет предмете. Железная пуговица. Именно та, которой не хватает на шинели… Поднимаю её негнущимися пальцами. С разума будто сорвали пыльное покрывало: Грэхем не расставался с этой шинелью и весьма дорожил ею, когда все пуговицы были на своих местах, но ни разу не надевал её после смерти Роры… Вскоре после этого старик отдал шинель мне, рукава были немного запачканы мазутом, хотя выполнения грязной работы у него была специальная рабочая одежда… Вязкая маслянисто-чёрная жидкость…

До фермы Грэхема бегу без остановок. Буквально перелетаю через забор, тут же ко мне, звеня длинной цепью, с лаем бросается Сиг. Рявкаю на него в ответ:

– Место!

Пёс останавливается, но продолжает лаять. Мчусь до пристроенной к дому сарайки, где старик хранит всё то, что нельзя оставить на морозе, краем глаза замечаю, как в одном из окон зажигается свет. Бросаю с фонариком к деревянным полкам. Заполненная чёрной жидкостью пыльная стеклянная банка стоит в самом дальнем углу.

– Руки вверх и на выход, а то пристрелю! ? Грэхем стоит на улице в пальто прямо поверх пижамы и с ружьём в руках.

Делаю шаг за порог и с размаху бросаю банку о землю.

– Рик?! Ты совсем сбрендил! Руки вверх, я сказал!

Падаю на колени перед разлитой на снегу чёрной жидкостью и начинаю быстро разбирать осколки, пачкая и царапая пальцы. Грэхем пытается ударить меня прикладом по голове, успеваю отшатнуться назад и хватаюсь за ружьё, дёргаю со всей силы, пытаясь вырвать его из рук старого чудовища, но он держит крепко.

– Отцепись, сукин ты сын!

Не выпуская оружие, резко поднимаюсь и толкаюсь вперёд, сбиваю Грэхема с ног. Падая, он сильно стукается затылком и теряет сознание. Разрядив ружьё, отбрасываю его подальше, поднимаю с почерневшего снега что-то туго завёрнутое в несколько слоёв целлофана, торопливо разрываю обёртку. Любимый браслет Роры тихо звякает бубенчиками. Очевидно, Грэхем хотел оставить его на память, но очень боялся, что кто-то обнаружит эту ужасную тайну…

***

Насквозь промёрзший, едва ощущающий собственное тело Рик подошёл к пустому дому, несколько раз дёрнул примёрзшую калитку, но сумел лишь немного приоткрыть её, боком протиснулся в узкую щель. Кажется, с тех пор, как семья Авроры уехала ? к дому больше никто не подходил. Проваливаясь в снег выше, чем по колено, с трудом поднимая ноги, парень доходит до крыльца и обессиленно садится на него, перебирая в пальцах звонкие бубенчики браслета. От усталости глаза закрываются. Он думает о том, как одиноко и грустно Роре без него на холме и о том, что они непременно должны встретиться…

Внезапно жуткий ветер стихает, холод и каменная усталость в теле сменяются приятной невесомостью, лица касается чьё-то лёгкое холодное дыхание. Рик открывает глаза. Перед ним стоит Пилигрима. Её копыта не проваливаются в снег, а лишь едва касаются его, ровные рога излучают лунное сияние.

– Здравствуй… ? голос Рика звучит хрипло и едва различимо. ? Так значит это ты провожаешь души на холм… Аврора ведь тоже там, верно?

Пилигрима склоняет тяжёлую голову.

– Это моя вина. Я должен был быть с ней тогда… И хочу быть с ней сейчас… ? Рик вглядывается в её печальные глаза. ? Знаю, что вернуться назад будет невозможно, но… Ты отведёшь меня к ней? Ты ведь здесь для этого… ? он поднимается на ноги.

Пилигрима закрывает глаза, рассыпается множеством пушистых снежинок, которые собираются в сгорбленный старушечий силуэт, который медленно выпрямляется, становится выше и стройнее. На месте глаз Снежной Девы мерцают звёзды. Рик делает шаг ей навстречу, и она склоняется к нему, раскрывая объятия…

***

Тепло, охватившее всё тело, постепенно угасает. Вдыхая, ощущаю запах свежей выпечки.

– …Даже я уже чувствую, что ты совсем замёрз, так что не пытайся обманывать… Рик… Ты чего застыл?

Несколько секунд просто таращусь на Рору, после чего крепко прижимаю её к себе:

– Ничего… Просто задумался…

– О чём?

Гонимые ветром снежинки, словно мошки, вьются в свете фонаря, покачивающегося над крыльцом. Зажмуриваюсь и вновь открываю глаза, чтобы убедиться, что это не сон.

– О том, как мне хорошо с тобой…

– Мне тоже очень хорошо с тобой, но ты так скоро превратишься в ледышку…, ? она с улыбкой отстраняется и на мгновение согревает мою щёку своими губами и дыханием. ? Можешь не провожать меня сегодня. Тебе и так идти далеко, ещё и ветер в лицо, а мне тут пять минут добежать, ? натягивает шарф так, что остаются видны только голубые глаза.

– Нет, ? беру Рору за руку и разворачиваюсь в сторону её дома. ? Я всю ночь не усну, если не буду точно уверен, что ты дошла, так что не спорь.

– Ладно. Тогда жди меня завтра с горчичниками, ? хихикает она.

Просыпаюсь от торопливого стука в окно. Не до конца осознавая, что произошло накануне и произошло ли вообще, отрываю голову от подушки. Во дворе стоит Рора, её встревоженный вид заставляет меня поторопится. Сердце радостно прыгает. Что бы ни стало причиной её визита сейчас ? она здесь, а всё остальное не так уж и важно. Отец храпит на кухне у печи, положив голову на стол. Толкаю входную плечом и щурюсь от ослепительной снежной белизны.

– Привет… ? прямо в носках выхожу на заметённое крыльцо, чтобы обнять Рору.

– Рик, это ужас! ? сразу выдаёт она, схватив меня за плечи. ? Грэхем умер! Отец утром ехал на работу и увидел его! Дом нараспашку, сарайка тоже, ружьё валяется… Он, видимо, всю ночь на улице пролежал! Наверное, кто-то ограбить хотел. Пойдём быстрее, скоро полиция приедет! Ты никого не видел, когда домой шёл вчера?

Отрицательно мотаю головой:

– Нет, никого не видел. Подожди, сейчас оденусь и пойдём…

У фермы уже собралось человек десять, все обсуждали случившееся. Аврора пошла в дом, куда уже успели занести тело старика. Прохожу к сарайке, возле которой его нашли. На затоптанном разными подошвами снегу всё ещё видны отпечатки коровьих копыт…