Шелк и кровь. Королева гончих

Гарри выбрал место на некотором удалении от сцены, чтобы его лица нельзя было различить в темноте, если Лавчайлд вдруг случайно взглянет на него. Янгу несколько мгновений казалось, что он устроился идеально. Пока его не окликнул с соседнего столика Квинн. Гарольд едва поборол желание фыркнуть или застонать с досады. Они с Патриком последний раз виделись лет пять назад, когда Гарри еще учился в колледже. Но стоило ему выйти «в мир», как отец мгновенно отписал на младшего отпрыска все деньги и привилегии, ранее обещанные Патрику. А старший брат бесследно пропал. Что произошло раньше, Янг-младший не брался гадать, страшась задавать отцу вопросы на эту тему. Патрик весь пошел в родителя – яростный, жесткий. А Гарри не повезло. Он не хотел всей этой жизни. И чем дальше, тем больше.

Сейчас, рассматривая скудно освещенный профиль брата, Гарольд думал, что же можно ожидать от Патрика. Насколько он ожесточился? Какую черту он готов преступить, только чтобы вернуть себе то, что считал похищенной у него собственностью? И рассчитывает ли он возобновить теплые отношения с отцом?..

Гарри отвернулся. Патрик прекрасно понимал, что единственное, что помешает ему вернуть доверие отца, это верно обставленное убийство брата. А его унижение, даже публичное, напротив, поспособствует восстановлению семейных уз. Отец всегда восхищался теми чертами старшего сына, которых Янг-младший боялся до дрожи. В первую очередь потому, что с детства знал: однажды настанет момент, и он сам окажется под ударом. Патрик его не пожалеет.

И этот момент настал сейчас.

Братья одновременно почувствовали, как, сгущаясь, застыл между ними воздух. Квинн повернулся к Янгу, буравя его стальными глазами, и прошептал:

– Даже не думай.

И вся решимость Гарольда дать отпор исчезла, словно на нее наступили сапогом и вмяли в землю. Квинн наступил.

Но думать об этом дальше было некогда. Началось представление. Янг сжал зубы, догадываясь, что увидит, и морально готовясь встретить еще одну волну боли, что взорвет его сердце… Но в первую секунду, когда зажегся свет, заиграла музыка, а за неподнятым занавесом шевельнулись тени, молодой человек ощутил, как безнадежно очарован.

В этот момент и Патрик, и Гарольд поняли, почему выступления Лавчайлд пользовались такой популярностью. Она вышла на сцену в алом плаще, окутывающим ее от шеи до щиколоток. Затем взмахнула руками: ткань плаща взметнулась двумя крылами, и девушка оказалась полуобнажена – только полупрозрачное малиновое белье и туфли не позволяли сказать, что она полностью нага. Тотчас же на сцену выскочили остальные танцовщицы, призванные угодить на вкус каждого зрителя. Но в зале не было таких, кто бы не смотрел на Лавчайлд. Она очень умело подобрала напарниц: все девушки были худыми, астеничными. Ровно такими, какими, кажется, стремятся быть все современные кокетки… Но все они смотрелись блекло и изможденно в сравнении с роскошным телом примы. Лавчайлд крутилась так, что установленные по периметру сцены с некоторыми промежутками зеркала отражали только ее: волнующуюся грудь, полные бедра, водопад волос…

Воплощенный грех, подумали и Гарольд, и Патрик. Лавчайлд умела быть невинной, но сейчас она была самой порочной женщиной на Земле, блудницей блудниц.

– Как она хороша, – читая их мысли, произнесла спутница Квинна.

Гарольд вздрогнул, услышав, что ответил ей брат. А потом до него донесся шепот Патрика:

– Миз Брук тоже оценила твою крошку, Гарри.

Янг знал, что ему будет больно, но даже не представлял, насколько! Эти негодяи с въевшейся в изгибы подушечек пальцев краской от фальшивых банкнот, смеют говорить о Лавчайлд, как о вещи. Как о скотине, выставленной на продажу – элитной козе или корове. И на краткий миг Гарри усомнился, что ему действительно хочется наорать на любовницу, бросить ей в лицо какие-то обвинения… Гарри снова смежил веки, готовый провалиться под землю. Его сознание плыло, как от алкоголя. Он вдруг понял, что могло быть тому виной – кроме, разумеется, разнесшегося по залу запаха Лавчайлд. Странная музыка, похожая на заклинания жрецов вуду. На самом деле – просто развернутая задом наперед мелодия. Гарри открыл глаза, на секунду ослепнув от вспыхнувших перед его взором белых кругов. Сердце помчалось вскачь и заныло, как при стенокардии.

Танец тем временем закончился, переодевшаяся Лавчайлд вышла на середину сцены, кокетливо тряхнула волосами и одним движением, ухватившись за ткань на талии, сорвала с себя платье, оставшись лишь в сверкающем белье: лазурного цвета с изумрудными оборками и бисером. Девушка подвигала плечами, чтобы ее лифчик отбрасывал блики в зал.

– Леди и в особенности джентльмены! Как видите, у меня нет ничего в руках, – Лавчайлд показала в зал пустые ладони с растопыренными пальцами, – и на мне тоже почти ничего нет. Уверяю вас, в бюстгальтере нет потайных кармашков. Единственное, что в нем содержится – моя грудь. Кто-нибудь хочет подняться на сцену и проверить, так ли это?

Вверх взметнулся частокол рук. В том числе добровольцем пожелал быть Квинн. Но Лавчайлд выбрала не его, какого-то парня с первого ряда. Он поднялся и с удовольствием ощупал артистку. Та засмеялась.

– Отвратительно, – пробормотал Янг. – просто ужасно… безнравственно.

– Что такое? – окликнул его Квинн. Гарольд вздрогнул: он и не думал, что Патрик его слышит. – можно подумать, ты сам с ней такого не делал? Впрочем, думаю, при ее-то фантазии вы делали много такого, о чем я даже подумать не могу…

Квинн рассмеялся, прижимая пальцы к губам, как нашкодивший лицеист. Выглядело это крайне глупо для взрослого мужчины.

– Хотя я согласен, это довольно неприятно – смотреть, как лапают девицу, которую ты трахал. Так что я тебя очень понимаю в этом отношении, – Патрик кивнул на сцену. И Янг все понял. Подхватил со спинки стула пальто и помчался к выходу. Еще не дойдя до двери он почувствовал, что ему тяжело дышать, как было уже однажды… И также по вине брата. Парень рванул узел галстука. Падать в обморок ему было нельзя…

Поступок Янга не прошел незамеченным для Лавчайлд. Спешно и скомканно закончив свой номер, она собралась бежать, догонять Гарольда. Бросив в руки вытащенному на сцену добровольцу свой лифчик, Лавчайлд приложила палец к губам. И тут же ее окутало облако дыма, идущего из-за кулис. Но не прошло и секунды, как дым пронзил мощный луч прожектора, давая понять зрителям, что за краткий миг полуобнаженная девушка со сцены исчезла.

На деле же Лавчайлд спрыгнула со сцены и, подворачивая ноги на шпильках, бросилась за Гарольдом. Она видела, как он выходил из зала. На пути девушки вырос ее непосредственный начальник и импрессарио, но Лавчайлд грубо оттолкнула его, вихрем пронесясь мимо. Только в длинном коридоре, выстуженном воздухом с улицы, она смогла догнать Янга. Схватила его за рукав, разворачивая к себе, вовлекая в облако своего запаха, но молодой человек дернулся, высвобождая руку, и хоть его плечи и дрогнули, он не обнял Лавчайлд.

– Зачем ты пришел? – спросила она дрожащим голосом.

– Действительно, – мрачно пробормотал Янг. – я сам не знаю, почему пришел сюда. Ведь подозревал же, что мне лучше не знать, не видеть…

– Не знать чего? – фыркнула Лавчайлд. Ее волнение и печаль сменились раздражением, – ты же знал, кто я такая. Мы встретились в этом же клубе, я танцевала перед тобой на столе!

Янг снял очки и схватился пальцами за переносицу, то ли оттого, что больше не мог смотреть на Лавчайлд, то ли оттого, что у него заболела голова, в которой вспыхнули, как огни фейерверка, воспоминания.

– Я совершеннейший дурак.

– Да.

Лавчайлд облизала губы. Возникшую ситуацию надо было как-то исправлять… Она сказала себе, что нет, она вовсе не влюбилась, она как и обычно, действует только из меркантильного интереса – просто не хочет провалить порученное Квинном задание… Лавчайлд дернула Янга на себя – на каблуках она была почти одного с ним роста – и поцеловала. А потом отпустила. Янг бросил на нее странный, ошалевший взгляд и медленно побрел к выходу.

Он обернулся всего раз, не понимая, где находится и что за полураздетая девушка наблюдает за ним, закусив палец.

– Не садись в таком состоянии за руль, – сказала она на прощание. – пожалуйста.

Он вышел на улицу. Она вернулась на сцену.

Глава четвертая. Дым и зеркала

То, что делается ради любви, делается вне сферы добра и зла.

Ф. Ницше

– Прости, я опоздала, – раздался за спиной Гарольда знакомый голос, – долго не могла поймать такси.

Рядом с ним на скамейку опустилась девушка в легком красном пальто. Ее губы, выкрашенные в тон, улыбались, но глаза оставались напряженными. Гарольд не помнил, чтобы в его жизни была эта девушка, но его преследовало смутное воспоминание, что некогда он не раз обнимал странную женщину: с нарисованными, а может быть, выколотыми навечно розами на спине. Как если бы он напился и подцепил кого-то в баре. Но он не пьет и не ходит по барам, только по дорогим клубам. И в то же время, она пахла очень знакомо – и довольно возбуждающе. Постепенно перед внутренним взором Янга начали всплывать полустертые образы-воспоминания: шелковые простыни его собственной спальни, хрустящий крахмал гостиничного номера. Ничего другого на ум ему не шло. Если они действительно только и делали, что трахались, то Гарри не был бы удивлен. Как же ее звали… Китти, может быть, или Анжела…

– Не опускай газету, – сказала она, – за тобой следят. Сделай вид, что я твоя подружка.

– Но у меня назначена встреча, – смутился Гарольд. Ладонь девушки легла на его локоть и потерла, пытаясь ободрить, внушить уверенность.

– Встреча подождет. К тому же, ее назначили не те, кто желает тебе добра. Пойдем. – Она потянула его за собой. – сделай вид, что мы так и планировали – прогуляться.

Молодые люди встали и пошли по осеннему парку. Через несколько минут Гарольду даже показалось, что у них и впрямь свидание, а встречу с деловыми партнерами он просто придумал: в конце концов, кто будет договариваться вести деловые переговоры в парке? К тому же, таком безлюдном. Но все же… имени девушки Гарольд так и не мог вспомнить. Это смущало.

– Мы ведь встречались раньше?

Она пожала плечами.

– Тебя зовут… – Гарольд покраснел, подозревая, что сейчас ошибется. – Китти?

– Нет. – Девушка стала на миг серьезной и впервые назвала свое настоящее имя. – Ребекка Лавчайлд.

А потом ее на миг смягчившееся лицо приобрело крайне тревожное выражение. Она стиснула руку Гарольда за запястье, так что ремешок часов рисковал расцарапать кожу до крови, и побежала. Гарри едва мог поспевать за ней, не спотыкаясь.

Они остановились и перевели дух только когда покинули парк и, кажется, прочно затерялись в лабиринте каких-то недостроенных домов. Ребекка прижалась спиной к стене, запрокинула голову, облизала губы, успокаиваясь. Она чувствовала опасность каждой клеткой своего тела.

– Почему мы убежали? Я ничего не понимаю, – растерянно сказал Янг. Он вспомнил эту девушку – и в том числе, то, как еще недавно разрывался от желания и, одновременно, недоверия. И теперь он вновь начинал подозревать, что его пытаются ловко обвести вокруг пальца.

– За твоей шкурой охотится некто Патрик Квинн, – сказала Лавчайлд, переводя дух. – Возможно, ты его не знаешь, но зато он знает тебя, и это не сулит тебе ничего хорошего.