Шелк и кровь. Королева гончих

– А ты, значит, знаешь нас обоих?

Она кивнула. Дыхание ее все еще не успокоилось, и Гарольд гадал, слышит он саркастические нотки, или же ему кажется.

– Да. Квинн меня однажды трахнул, воспользовавшись моментом, а теперь моя очередь.

Ребекка втолкнула Янга в узкий проход между домами и сама юркнула следом.

– Стой там, не приближайся и следи за вторым выходом, – бросила Лавчайлд, прижавшись к стене спиной. Девушка сняла с головы берет, раскрыла сумку и сунула его туда. Но наружу ее рука показалась уже с зажатым в ней пистолетом.

И в следующий же момент в узкое пространство между домами просунулся мужчина, на минуту замешкался, вместо Гарольда увидев Лавчайлд. Она воспользовалась этим, вытянула руку и выстрелила ему между глаз. Мужчина упал навзничь, прямо под ноги второму, который не успел даже поднять пистолет и повалился на напарника. На несколько минут повисла тишина, ничего не происходило. Гарольд вытянул шею, пытаясь рассмотреть наемников, посланных для того, чтобы убить его.

– Всего двое?

– Их бы хватило, – огрызнулась Лавчайлд. – не переоценивай свои силы.

Она вздохнула, чтобы успокоиться. Конечно, тела перед нею были ни чем иным, как пушечным мясом, тем, что не жалко пустить в расход, если возникнут непредвиденные обстоятельства. Но должен был быть еще один – координатор, тот, кто не даст операции сорваться, что бы ни случилось.

И он возник перед Лавчайлд, стоило ей только мысленно озвучить свою догадку – Мартин. Выступил из тьмы, будто соткался из воздуха. Хороший ученик, но как импровизатор – полный ноль. Она знала, видела это на дне блюдец его глаз, слюдяно поблескивающих в скудном сумеречном свете.

– А я знал, что ты переметнешься на его сторону, – вздохнул Мартин. – куда как интереснее выскочить замуж за наследника корпорации, чем получить жалкий кусок грязных денег.

– Хрена с два ты что-то понимаешь, – прорычала Лавчайлд. – я просто влюбилась.

– Ну конечно.

Мартин замолчал. Они стояли с Лавчайлд – глаза в глаза; ее нога на голове одного из убитых наемников, вторая туфля утонула в крови, а Мартин замер, раскинув руки, прямо на пути пули. Он улыбнулся и передал ей мысленно все то, что они могли бы сделать, но не сделали: убить Гарольда Янга, получить деньги, убить Квинна, угнать самолет, переспать по пути на Кубу и поселиться в глуши, неузнанными, богатыми и под завязку нажираться наркотиков как только приспичит.

Лавчайлд тоже улыбнулась: Мартин успел увидеть, как растягиваются ее губы и прочитал по ним то, что свершилось.

Смерть.

– Квинн должен сказать мне спасибо. Избавился от непроходимого идиота.

Лавчайлд спрятала пистолет обратно в сумочку и повернулась к Гарольду. Тот смотрел на нее испуганными глазами. Но он был цел, а все остальное не имело значения.

– А теперь иди, – Ребекка секунду смотрела на Гарольда, будто стараясь запомнить, поднялась взглядом от подбородка до лба. – прости, что все так вышло. Попробуй об этом забыть.

Он схватил девушку за руку раньше, чем она успела отстраниться.

– Постой… Я просто… Хочу знать, кто ты.

Лавчайлд быстро поцеловала Гарольда в щеку и, воспользовавшись его замешательством, высвободила руку.

– Может быть, я просто девушка из твоих снов.

– Конечно, это так.

– Это так.

Его улыбка медленно растаяла. Лавчайлд рядом больше не было.

***

В этом было что-то комичное и грустное одновременно – да, сразу вспоминаешь о смехе, после которого щеки остаются сведенными, а живот неприятно ноет. И в тот момент все трое, снова встретившись в том же клубе, что и неделю назад, подумали об одном и том же. О таком разрушительном смехе. Или моментах, когда ты задорно хохочешь над какой-нибудь уморительной шуткой, а тут тебе в лицо говорят: умер твой любимый дедушка.

Это втоптанный в горло сапогом смех.

– Кажется, я снова отбираю у тебя игрушку, – сказал Квинн, не глядя на брата. Он стоял, прислонившись к колонне, и курил, хоть в коридоре это и было запрещено. На другом конце помещения застыла Лавчайлд: полностью одетая, с подобранными волосами. Явно приехавшая на работу из приличного места. Может быть даже, с приема. Бог знает, чем она там занималась, зеленое платье с драпированным подолом почти в пол не позволяло сказать.

– Не скучаешь по бедному Мартину? – выкрикнул Квинн, и Гарольд вздрогнул, вспомнив последнюю свою встречу с Лавчайлд. Все прочие свидания с ней так и остались для него неясными снами, но не этот эпизод из жизни, расколовший его сознание.

– Я просила вас не преследовать меня, – прошептала девушка, пятясь. А потом побежала. А браться бросились за ней, едва не потеряв свои тени.

В своих черных костюмах, при длинных гастуках, они вполне походили на гончих. Если бы у их семьи был герб, кого на нем бы изобразили?

Лавчайлд и ее преследователи ворвались в зал клуба, бросились к сцене меж пустых столиков. Девушка легко лавировала между ними, а братья роняли мебель, но все равно упорно гнались вперед за своей жертвой.

Ребекка впорхнула на сцену. Сегодня должно было состояться ее последнее представление здесь. Потом она собиралась исчезнуть. Нет, не вернуться в трущобы – только вновь перекрасить волосы и изменить запах. Обратиться в иную Китти, Пегги или Долли. Но времени, видимо, уже не оставалось.

– Что ж, джентльмены, коль вы так упорны, я могу лишь предложить вам последнее выступление леди Благоухающей розы.

Лавчайлд взяла подол платья и вскинула руку, ткань взметнулась взрывом, бутоном ядерного цветка, всполохом зеленой воды, и опала, спланировала на пол.

Гарольд и Квинн подбежали, взяли ткань в руки: она еще пахла Лавчайлд, но никаких признаков того, что девушка действительно существовала в реальности, не было и в помине.

Так она растворилась.

Глава пятая. Все проклятия троятся

Могу тебе невесту предложить.

Она богата, молода, красива,

Воспитанна, как знатная синьора,

Один порок имеет, но немалый:

Она сварлива просто нестерпимо,

Строптива и груба сверх всякой меры.

Уильям Шекспир, «Укрощение строптивой»

Лавчайлд сбежала – но вовсе не туда, куда бы ей хотелось. И не так. О возвращении в трущобы не могло быть и речи. Даже краткие вылазки за эксклюзивными ингредиентами навевали на нее уныние. Она осталась в городе, хоть и сменила квартиру и номер телефона, как и обещала Квинну. Даже перебралась в другой конец города, чтобы свести риск встречи с кем-то из братьев Янгов к минимуму. Девушку начали мучить кошмары: во снах приходил Мартин, который размазывал по щекам кровь вперемешку со слезами и спрашивал «зачем ты меня убила, Конфетка?». Лавчайлд могла бы избавиться от них, накапав себе успокоительного, созданного по индивидуальному рецепту ею же самой, но… она не хотела. Как будто Мартин, которого она почти не знала, который остался в ее памяти только как назойливый недалекий наемник, имел право на возмездие. И память хоть кого-то.

Ребекка ходила по клубам, но никогда не веселилась: то ли сил не было, то ли желания. Несмотря на галлоны алкоголя, которые она в себя вливала, настроение не улучшалось. И в ту ночь Лавчайлд снова почти весь вечер простояла у стены, вжимаясь в нее лопатками. Ни с кем не трахалась – небывалое дело! – наверное, единственная в клубе. Или нет. Или просто каждый раз она после приваливалась к одной и той же стене. Лавчайлд для верности провела рукой по юбке, чтобы проверить, что та все еще на ней, не задрана, не промокла насквозь… Но с ее одеждой все оказалось в порядке. А вот сознание постоянно уезжало куда-то в сторону, угол зрения заваливался, словно на глаза то и дело сползали шоры или повязка. Лавчайлд не смогла вспомнить, это она так напилась или кто-то предложил ей таблеточку.

А она не стала отказываться.