Живая: Принцесса ночи

– Мне здесь нравится больше, чем внутри. Я не против приемов, правда, но вот уже второй раз недовольна… ничем. Я устала от этого поместья, от этого тягучего, скучного времени. Каждая мелочь, которая тут случается, возводится в ранг великого события. Только на пороге ночи я чувствую что-то настоящее вокруг себя.

– Мне казалось, Вы не любите сумерки, – сказал Эдмунд. Вместо ответа Вивиана закрыла глаза и глубоко вдохнула холодеющий воздух. Только когда молодой человек спустился с крыльца, приблизился и коснулся ее плеча, она повернула голову и произнесла:

– Да, верно, не люблю. Но я будто обязана стоять тут, слушая, как внутри меня все тянет и гудит, как мне больно, не оттого, что этому есть какая-то причина, а потому, что она могла бы быть…

Эдмунд вздохнул, хотел было рассмеяться, сказать, что все это тоска, что надо ехать в Лондон, но разумно промолчал. Впрочем, Вивиана, казалось, и без того знала, как он отнесся к ее словам.

– Вы ведь не понимаете, о чем я. Должно быть, что-то подобное, как я сейчас, испытывают верующие в церкви, только в несколько раз сильнее. Как будто есть что-то прямо у тебя над головой, и рядом тоже, и ты можешь раскинуть руки и упасть в него, а оно тебя примет, но ты стоишь и не двигаешься с места, потому что тебе не дают этого сделать твои земные желания.

– Грешные, – подсказал Эдмунд.

– Да, – Вивиана вновь ненадолго закрыла глаза. – как, наверное, хорошо осознавать, что ты сотворен по образу и подобию Божию.

– Не уверен.

Эдмунд приглушенно и нервно рассмеялся, а Вивиана повернулась к нему лицом, теперь она улыбалась, нежно и насмешливо коснулась его носа и сказала:

– Просто Вы врач.

Вдалеке заухала сова, будто дав понять молодым людям, что они не одни даже там, где людские взоры не могут их достичь.

– Какое же здесь все-таки дикое место.

Молодой хозяин не понял, что хотела сказать девушка и неловко пробормотал:

– Я хотел привезти Вам мопса из Лондона…

– Молчите, пожалуйста, – Вивиана, поддавшись непонятному ей самой порыву, схватила голову Эдмунда руками и поцеловала его горячо, но кратко, затем отшатнулась, раскаиваясь, и потонула во тьме под деревом. Ошеломленный доктор Купер ощупал лицо, не веря, что оно принадлежит ему, обласканное так пламенно и долгожданно.

– Ничего больше я не могу Вам дать, – произнесла Вивиана. Голос ее рассеивался, словно несся со всех сторон сразу.

– Я не мечтал и о такой малости.

– Но ведь это Вы принесли в мою комнату сушеную ветку жимолости?

– Я только хотел сделать Вам приятное.

– За что Вы меня любите?

Эдмунд помолчал, облизывая губы.

– Я мог бы сказать, что за то, что Вы добрая, умная, заботливая, и в то же время свободная и дикая. За то, что губки у Вас выдаются вперед, словно Вы постоянно чем-то немного недовольны… Но этим я бы только оправдал свои desideria carnis[1 - Лат. «плотские желания».]. Не скрою, – Эдмунд залился краской. – Вы достаточно начитаны, чтобы понять, что в моих чувствах к Вам есть… и толика низменного. Впрочем, нет… довольно большая часть.

Вивиана вновь выступила на свет. Лунные лучи осветили ее до пояса, оставив в рамке тьмы, словно портрет. Руки ее, сложенные у груди, белели – сильные и спокойные, как у кариатид перед входом в Ламтонское поместье.

– Это как во сне. Тебе кажется, что это – самое важное, что у тебя есть в жизни, а потом – бум! Ты просыпаешься и даже вспомнить не можешь, о чем думала минуту назад.

Эдмунд опешил, почти отшатнулся, изумленный. Он подозревал в Вивиане необузданную животную свободу – и вдруг наткнулся на, как ему показалось, столь крепкую стену нравственности, что почти почувствовал боль от ушиба.

– Простите, мисс, я не хотел Вас обидеть, – смутился молодой человек.

Девушка негромко рассмеялась.

– Я не обижена.

– Что ж… Вы спрашивали, почему я люблю Вас и, должно быть, ждете, что я отвечу, отчего так уверен в крепости своих чувств. Просто… это судьба. Нет никакой причины и никакого объяснения. Sic fata voluerunt[2 - Так было угодно судьбе (лат.).].

Вивиана опустила голову, раздумывая. Слова молодого человека тронули некие струны ее души, которые не позволяли девушке молчать и далее.

– Я лишена ложного стыда. И если Вы хотите слышать, то я повторю – да, я люблю Вас, несмотря ни на что. Но говорю это только оттого, что мое признание сделало бы Вас чуть более счастливым, нежели отказ или молчание. Вы понимаете, что я не могу стать Вашей по закону, но, быть может, и столь крохотный глоток правды…

– Счастья, – он схватил ее за руки. – счастья, мисс Тауэр. Я ждал этих слов от Вас.

И вдруг все показалось ему наигранным, фальшивым. Руки девушки были холодными и вялыми.

– Мы должны будем и после этих слов жить так, как и до них, – сказала она.

– Да, Вы правы, – Эдмунд потупился и отступил на шаг. Пальцы Вивианы выскользнули из его захвата.

Но на ничтожно малую толику Эдмунд и впрямь стал счастливее, чем несколько минут назад.

Глава пятая

Что? Где добро, а где зло? Да откуда мне…

Знаю лишь то, что вижу сейчас

Во Вселенной нет, не будет и не было

Ничего прекраснее твоих глаз

Василий К. – «То, что здесь»

Айкен и Зоя сидели в своей комнате на кровати. Зоя читала книгу, положив ее на скрещенные «калачиком» ноги, Айкен ковырял все еще неисправный пейджер.

– Наверное, скоро он вовсе мне не понадобится, – вздохнул молодой человек. – имеет смысл все-таки приобрести мобильный телефон…

– Зачем? Связываться с кем-то из нас? Мы все равно постоянно вместе – вчетвером. – Зоя улыбнулась, не подняв головы. Только ее зрачки на мгновение метнулись к возлюбленному.

"Я каждый день открываю в нем что-нибудь новое. Как мягко движутся его губы, когда он говорит или сосредоточенно хмурится!"

Они украдкой взглянули друг на друга искоса и одновременно улыбнулись.

Из окна, от соседей, доносилась музыка. Некоторое время молодые люди молча слушали песню, затем посмотрели друг на друга и улыбнулись. Поддавшись порыву, Айкен встал с кровати, подал девушке руку, помогая также подняться и одновременно продолжая – привлек к себе, приобнял, закружил. Они двигались с полным чувством, но, в то же время, настороженно, точно так же, как поступали в отношениях: опасаясь и вести, и полностью вверить себя другому… Но в танце между ними не осталось недопониманий, а недоверие ушло еще раньше, как только Айкен приехал за своей возлюбленной в Оттаву. И, ровно как в их отношениях, молодые люди держались за руки, не давая друг другу упасть.

– Ты танцуешь так, словно у тебя не будет шанса сделать это еще раз. И еще.

Айкен набросил на Зою захват из их сцепленных рук, прижал ее к себе и шепнул в самое ухо.