О чем поет сердце. Важные решения, неслучайные встречи и музыкальная шкатулка, которая спасла три жизни

Она закусила губу и оттолкнула мальчишку.

– Иди, чтобы глаза мои на тебя не смотрели. Отправляйся на улицу.

Антон выскочил в коридор, обулся и убежал.

– Ворон, иди в футбол играть, – звали его друзья, но Антон не слышал, он мчался все дальше, боясь сам не зная чего.

– Ну, полно, полно, открывай. – Мария Федоровна постучалась к соседу, прислушалась, потом стукнула погромче.

За дверью стало тихо, как будто и не было там никого.

– Ты прости мальчишку. Он же не со зла, Андрюша. Пусти.

Она хотела подергать ручку, но тут дверь резко распахнулась, и на пороге показался Андрей.

Безумными глазами он обвел коридор, скользя взглядом по грязным обоям и сваленным в кучу старым газетам, по висящим на стенах журнальным картинкам и лыжам, прислоненным к дверному косяку.

– Это не я, Маша, не я. – Лицо Андрея скривилось, по щекам потекли слезы. – Не знаю кто, я не трогал, я любил ее, Маша!

– Ну, ну, хватит, иди, ляг, успокоиться нужно, а то соседи, как знать, и в психушку упекут.

– Зачем мне все это, Маша? Зачем? Надо было с ними остаться, там, в избе той проклятой.

– Ты что такое говоришь, Андрюша? Грех это, большой грех.

Дав Андрею Петровичу снотворного и уложив его на кровать, Маша села на кухне ждать родителей Антона.

– Ишь, ты, придумали гадости про людей говорить, – все шептала она, поглядывая в окно, не идут ли.

Соседи приехали только к обеду и хотели сразу пройти в комнату, но Мария Федоровна встретила их еще в прихожей.

– Аня, зайдите с мужем на кухню, – велела она.

– Мария Федоровна, мы устали, завтра на работу, – отнекивался сначала Антошин отец, Михаил.

– Я сказала, зайдите. Чтоб вам пусто было, – гаркнула Маша и толкнула Михаила в спину. Тот закашлялся, посмотрел на жену, та пожала плечами.

Закрыв дверь кухни на шпингалет, Мария Федоровна развернулась и пристально посмотрела на супругов.

– Вы что за гадости такие Антоше про Андрея Петровича наговорили?

– Какие гадости? – пожал плечами Миша. – А что, если он с зоны к нам сюда приехал? Говорят, семью убил. И как вообще таких среди нормальных людей селят?

– Ах, ты нормальный, да? Ты у нас хороший, правильный, а сосед твой убивец? – Маша уперла руки в бока и наступала на Михаила, а тот пятился назад.

– Говорят… – протянул он, невольно начиная бояться эту женщину.

– А про тебя говорят, что ни одной юбки на своей работе не пропускаешь, что на юбилей директора танцевал с его секретаршей, и целовались вы в туалете, – выпалила Мария Федоровна.

– Миша! – Аня, присев на стул, тут же вскочила. – Как ты мог?

– Анька, это ерунда, вранье, я тебя только люблю.

– Нет, милый. – Маша схватила мужчину за рубашку и встряхнула так, что ткань затрещала, собираясь в упругие складки. – Говорят-говорят, зря не скажут.

Аня чуть не плача стояла посередине кухни, потом подошла к раковине и налила в чайник воды, но так и не донесла его до плиты, опустив на стол.

– Так вот, слушайте меня и молчите, – продолжила между тем Мария. – Андрей Петрович никого не убивал, это был несчастный случай. Телевизор им в тот год поставили, Андрей продал тогда какому-то коллекционеру много своих картин, очень много, тот хорошо заплатил. На те деньги и купили телевизор. Здесь, на месте коммуналок, еще дома были деревянные, село было, коров пасли, где вы теперь танцульки свои танцуете. Все соседи ходили тот телевизор смотреть, Андрей всех привечал, никому не отказывал. Жена его, Полиночка, больная была, слабенькая очень, после родов совсем расклеилась, так он за двоих работал, сына воспитывал, ее на руках во двор выносил, чтобы воздухом дышала. А мог бы, Миш, слышишь, мог бы и бросить, невелика беда, уйти к другой, уехать, жить как человек, а инвалидку свою оставить.

– А я-то чего? – Михаил нахмурился. – Ты к чему это клонишь?

– А к тому, Миша, что любовь это была, настоящая, серьезная. А не как у вас – ветер в голове, да и только.

– Миша, о чем она говорит? – Анна нервничала, то садилась, то вскакивала со стула, принималась ходить взад-вперед по кухне.

– Что? Испугались, забегали? Наговорила я на вас, а вы уж и поверили? А про Андрея зачем вы так? Да еще мальчонке.

Был у нас тогда в деревне мужик один, после войны появился, кто, откуда, так никто и не знал, пришел и занял пустую избу. Какой-то он странный был, «не в себе». Полина ему очень нравилась, да только нездоровой какой-то любовью он ее приметил, дикой.