О чем поет сердце. Важные решения, неслучайные встречи и музыкальная шкатулка, которая спасла три жизни

– Дело в том, что МРТ показала новообразование рядом с позвоночником. Оно небольшое. Пока не можем сказать точно, что это.

– Какое новообразование? Это из-за аварии?

– Нет, она тут ни при чем.

В комнате повисла тишина.

– И что нам делать? – наконец проговорила Полина.

– Мы пригласим к Кате специалиста, он посмотрит результаты обследования, а там будет видно. Но еще раз подчеркиваю, Полина Викторовна, услышьте меня, мы не знаем, какого характера эта опухоль. Какие-либо выводы делать пока рано.

– Да… Да… Можно, к Кате пойду? – Ее растерянный взгляд блуждал по комнате.

– Идите.

Саша был в коме. Ему снилось, что Полина приглашает его с дочерью обедать, но он никак не может найти Катю. Она спряталась где-то на их участке на даче. Он зовет ее, но девочка молчит и не желает выходить.

Сердцебиение учащается. Полина выходит на крыльцо дома и что-то тихо говорит Саше. Но он не слышит. Она качает головой и уходит. Саша растерян, он понимает, что нужен своим девочкам, сейчас, без промедления, но никак не может дойти до них.

Через два дня к Кате пришел врач, о котором говорил Алексей Владимирович. В красивой шапочке с космическими рисунками, зеленой форме и со смешным человечком, который был вышит на кармане его униформы, Федор Федорович сразу понравился девочке. Он долго рассматривал результаты МРТ, анализы, куда-то звонил, консультировался.

– Солнышко, можно осмотрю твою спину? – спросил он у девочки, которая с любопытством глядела на него.

– Хорошо. – Она послушно легла на бок.

Теплые шершавые пальцы заскользили вдоль позвоночника и, наконец, нащупали то, что искали.

– Здесь не болит? – спросил врач.

– Немного, когда нажимаете. А что там?

Полина стояла рядом и молилась про себя: «Пусть скажет, что все хорошо. Пусть это все будет досадная ошибка».

– Полина Викторовна, а пойдемте-ка, дам приз для вашей смелой девочки. – Он внимательно посмотрел Кате в глаза. – Катя, ты же любишь сюрпризы?

Та заулыбалась и кивнула.

Федор Федорович взглянул на мать.

«Поняла, все поняла. Так и не научился скрывать правду», – подумал с горечью.

Полина судорожно вздохнула, поцеловала дочь и вышла в коридор с врачом.

– Пройдем в кабинет.

Она молча шла за ним. В этот момент ненавидела его спину, дурацкую шапочку и форму. Сейчас он разрежет скальпелем ее жизнь на «до» и «после». А Саши нет рядом, чтобы защитить их и принять на себя весь удар.

– Садитесь. Хотите чаю? Нет? Ладно. Итак, полагаю, нам нужно как можно скорее удалить новообразование целиком. Оно слишком мало, чтобы заниматься биопсией отдельного фрагмента, если понимаете, о чем говорю.

Полину затрясло.

– Да, я в курсе. У родственников была онкология.

– Не утверждаю, что это именно злокачественная опухоль. Нужно посмотреть. Но с операцией медлить не советую. Предлагаю следующий вариант. Завтра мы подготовим все бумаги и переведем вас с Катей в детский специализированный центр. Послезавтра, если все будет нормально, сделаем операцию.

– Но… Здесь, в этой больнице, мой муж. Он в реанимации. Нельзя ли нам остаться?

– Как только он придет в себя, сможете навестить его. А пока терять время не стоит. Там у нас хорошее оборудование, поверьте, так будет лучше.

Их перевезли на следующий день.

– Мама, мы едем домой? – весело спросила девочка. – Папа уже там?

– Нет, малыш, папа еще в больнице, но скоро поправится. А нам надо в другую больницу.

– Зачем? Там лучше? Там мультики показывают?

– Да, родная, там будет хорошо. Про мультики не знаю, но спросим, обещаю. – Полина улыбнулась.

Катя зашла в палату, держа маму за руку. Две пары детских глаз внимательно уставились на них.

– Привет! – Катя смело сделала шаг вперед. – А тут мультики показывают?

Девочки, сидящие на кроватях, переглянулись.

– Да, только вечером.

Пока длилась операция, Полина ходила по коридору.

– Не волнуйтесь. Федор Федорович хороший врач, – услышала за спиной женский голос и обернулась.

К ней подошла стройная симпатичная девушка. На руках она баюкала мальчика, который постоянно вздрагивал и беспокойно мотал головой во сне. Девушка прижимала его к себе и что-то шептала на ушко.

– Он и нам делал операцию, – продолжила она. – Ничего страшного, сядьте.

Полина уже давно отвыкла от этого «мы, нам», когда речь идет о ребенке. Ей всегда хотелось поправить говорившего. Но не сегодня. Здесь, когда твой ребенок лежит за широкой белой дверью, ты мысленно с ним. Каждое движение хирурга, каждый его вздох ощущается тобой настолько остро, что пугаешься этого. Здесь можно говорить «нам», «мы», потому что ты сейчас в одной лодке с ребенком, пуповина вновь натянута, и ты изо всех сил стараешься ее сохранить.

– Вы давно тут? – Полина обвела взглядом стены больницы.

– Уже полгода. – Девушка вздохнула. – Но скоро обещают выписать. Коля поправляется. Только от лекарств ему всегда плохо. А у вашей девочки что? Лечение уже назначили?

– Нет, ждут пока результатов операции. Как это все нелепо. Катя с отцом попали в аварию. Переломы, а потом нам сказали, что у нее опухоль. Саша, мой муж, до сих пор в коме, он даже не знает, что дочка сейчас на операции, что я больше не могу, что…

– Тихо, тихо, – успокаивающе прошептала девушка на ухо Полине. – Дочка ваша ведь все чувствует. Пусть не слышит вас сейчас, но понимает, что волнуетесь. Перестаньте, возьмите себя в руки, покажите ей, что вы спокойны и уверены. Поверьте, ей сейчас страшнее, но она держится. Помогите ей.

Полина посмотрела на говорившую. Совсем юное лицо, но уже есть морщинки. Гордо держит голову, но глаза как будто потухли. Эта девочка пережила уже многое, знает, о чем говорит.

Полина кивнула.