Ее мягкий, с хрипотцой голос, оборвал напряженную тишину.
– Вы кто? – сдавленно спросил Евгений. Все мысли об этикете разом вылетели из головы.
– Я – Смерть, – ответила женщина. – Есть водичка? – она перевела взгляд на Евгения, тот лишь растерянно кивнул в сторону кухни.
– Вы за мной? – голос его дрожал, но Евгений проявлял всю стойкость, чтобы встретить Смерть достойно.
– Угу, – пробормотала Смерть, допивая воду из стакана. – Прости, – она вытерла губы рукавом мантии, – Жуткое похмелье. Вчера встречались с Любовью и Временем, – она поставила стакан на стол, повернулась к Евгению.
– А что, она существует? В смысле, любовь, – растерянность на лице Евгения позабавили Смерть.
– Конечно, – мягко ухмыльнулась женщина, – вы с ней даже встречались в эту субботу, – она присела в кресло напротив стоящего на табурете Евгения, – только ты позвал менеджера и спугнул ее, – цонкула языком Смерть, – знаешь, Любовь не любит менеджеров.
Евгений сглотнул, нервно схватился за край свитера.
– А в-время? – Евгений внимательно смотрел на Смерть.
– О, а время на тебя в обиде, – укоризненно сказала женщина, – оно и не удивительно – каждый день после работы ты убивал ее. Медленно и только с присущей тебе педантичностью, – скривила губы Смерть, закинула ногу на ногу. – Что еще хочешь знать? – она с ленцой оглядела комнату.
Евгений отчетливо услышал в ее голосе скуку. Он даже Смерть заставил скучать.
– Есть ли жизнь после смерти?
– Ты сам себя слышал? – скептично изогнула бровь Смерть, – это оксюморон даже в вашем понятии, не то, что в нашем.
Евгений поник, но не разочаровался сильно – он из жизни уходит не ради ее продолжения.
– Как зовут? – Смерть взяла на руки подбежавшего померанского шпица.
– Рекс, – устало ответил Евгений.
– Есть с кем оставить?
– Да, сегодня вечером придет соседка.
– Ясно, – пожала плечами женщина, потрепала Рекса за ухом.
– А… – Евгений уже боялся задавать вопросы, потому что быть осмеянным самой Смертью не очень хотелось, – а Бог есть? Ну там, рай и ад?
Евгению еще в детстве говорили, что суицидники возносятся точно не на небеса, поэтому этот вопрос он особенно хотел прояснить.
Женщина в кресле взглянула на свой маникюр.
– Когда человек умирает, в охваченный короткой агонией мозг поступают микро импульсы, которые создают галлюцинации, а там уже ты видишь то, во что верил и чем жил – рай, вальхаллу, ад или просто близких.
Такой ответ Евгения вполне устроил.
– Можно еще последний вопрос?
– Да хоть два, – мягко улыбнулась Смерть.
– Почему вы в черной мантии и с косой? – Евгению вдруг стало неудобно.
Помимо петли на шее и затекших ног.
– Так униформа, дорогой. Ты носишь галстуки, а я косу, – ухмыльнулась женщина, – у первых людей, чьи представления и выдумки создавали нам образы, была скудная фантазия.
– Ясно, – грустно кивнул Евгений. Он ожидал большего. – Ну ладно тогда, – протянул он, – прощай, Рекс, – Евгений в последний раз взглянул на своего друга, кивнул Смерти в знак уважения, шагнул в пустоту…
И упал на пол, наблюдая рядом с собой отрезанный острой косой край веревки и удаляющуюся фигуру Смерти в дверном проеме.
Услышал уставшее, брошенное через плечо:
– Иди работай, олух. Не одной же мне с утра по понедельникам вставать…
Измеритель хорошести
– Ма, чем отличается это Рождество от того, что мы праздновали в прошлом месяце?
Мама села на корточки перед младшей.
– В этот раз придёт Дед Мороз из ЖЭКа. Он измерит ваше поведение.
– Тебе точно сладостей не достанется, потому что ты чёлку мне отстриг, пока я спала! – мелкая толкнула брата близнеца в плечо.
– Тебе так больше идёт, – хохотнула старшая.
– Света… – мама закатила глаза на начавшуюся возню.
– Да ладно тебе, инструкции, проверки… дай мне хоть над мелкими подтрунить.
– Надеюсь счётчик Деда Мороза сегодня не выявит «самого хорошего». Папа вон, – она кивнула на спящего в кресле главу семьи, – от этих «конфеток счастья» вчера кровью писал.
Старшая тяжело вздохнула.
– Главное, чтобы помогало.
Раздался грохот.
Дети радостно подскочили со своих мест.
– Дед Мороз!
Мама улыбнулась.
– Сейчас я его приведу. – Вышла из комнаты в коридор, нажала кнопку, двери тамбура открылись. – Вадим Петро… – она осеклась, когда Дед Мороз стянул шапку.
– Я его сын, Алексей, – улыбнулся он женщине. Та поникла.